Кража - Андреа Кейн

— Простите нас, леди Ноэль, — обратился к ней Шеридан, когда они уже доедали десерт. — Грустно, если, наслушавшись нашей болтовни и видя нашу полную откровенность, вы сочтете всех Торнтонов грубыми варварами.

— Напротив, — заверила его Ноэль, — я считаю вас всех чудесными людьми.

— О, вы говорите так, пока не познакомились с Карой, — сухо заметил Блэйр. — Это вихрь, принявший образ ребенка.

— Совершенно верно, — со вздохом подтвердила Джульетта.

— Но я уже встречалась с ней, — засмеялась Ноэль, поворачиваясь к Джульетте. — Ваша дочь восхитительна. Мы встретились сегодня днем, когда она хохотала, играла и бегала с лордом Тремлеттом.

Джульетта широко раскрыла глаза:

— Да, она обожает дядюшку. А я слышала, — она пытливо посмотрела на Ноэль, — что вы с Эшем прежде встречались?

— Да. — Ноэль постаралась ответить как можно непринужденнее. — Мы с лордом Тремлеттом встретились в поезде по пути в Лондон. Представьте, играли в пикет, и граф проиграл.

— Вы побили Эша в карточной игре? — В голосе Джульетты зазвучало неподдельное изумление и восхищение. — Хотелось бы мне на это взглянуть! — Она отправила в рот очередной кусочек пирога и добавила: — Это хорошо. Эшу не мешало дать пару уроков смирения. По правде говоря, это не помешало бы всем моим братьям.

Братья не стерпели обиды и дружно заявили, что если устроить соревнование по высокомерию, то приз получит Джульетта.

Послышался взрыв добродушного смеха, а Джульетта пыталась перекричать их всех, выражая протест. Веселье прервала Дафни, пригласив всех желающих выпить кофе в голубой гостиной, где уже были расставлены столики для играющих в карты гостей и членов семьи.

Все согласились, и вереница гостей потянулась из столовой в гостиную.

В холле Ноэль и Эшфорд оказались друг перед другом так близко, что его дыхание коснулось ее волос.

Его глаза вспыхнули радостью:

— Давайте выйдем ненадолго прогуляться.

Ноэль переводила взгляд с Эшфорда на своего отца, стоявшего неподалеку и во все глаза смотревшего в их сторону.

— Разрешите, я поговорю с папой, — ответила она.

— Нет, позвольте сделать это мне. После нашей сегодняшней беседы у меня есть основания надеяться, что ваш отец настроен по отношению ко мне менее недоверчиво. — И, предложив Ноэль руку, подвел ее к отцу. — Лорд Фаррингтон, — обратился он к нему со всей почтительностью, — я прошу разрешения повести леди Ноэль на прогулку.

Эрик нахмурился, раздираемый желанием немедленно отказать и невозможностью сделать это: Эшфорд был сыном хозяина дома и, похоже, вполне приличным и порядочным молодым человеком.

— Я ценю ваше стремление соблюдать приличия, Тремлетт, — начал он, — однако…

— Полагаю, что короткая прогулка не может повредить Ноэль, Эрик, — вмешалась Бриджит, встав рядом с мужем. — Ведь карточная игра еще не началась. Кроме того, обед, хотя и изысканный, был слишком обилен. Прогулка, безусловно, пойдет на пользу Ноэль — ей будет легче сидеть за карточным столом.

Эрик все еще хмурился.

— Эрик? — Бриджит нежно коснулась его руки. Он повернулся и встретил ее спокойный взгляд,

— Действительно, — согласился он. — По крайней мере, это отвлечет Ноэль от прочих поклонников.

«Спасибо, мама», — просигнализировала Ноэль взглядом и приняла руку Эшфорда, чтобы пройти к парадной двери, где они, надев зимние плащи, вышли на прохладный ночной воздух.

— У вас замечательная семья, — сказала Ноэль, пока они шли по тропинке, обрамленной кустарником.

— Слишком замечательная, — пробормотал он хмуро. — Как вы полагаете, о каких поклонниках говорил сейчас ваш отец? И Блэйр, и Шеридан просто пожирали вас глазами, будто вы главное блюдо этого обеда. Перед следующей трапезой мне следует поговорить с мамой, чтобы она рассадила всех иначе.

Ноэль расхохоталась:

— Ваши братья — истинные джентльмены.

— Да ведь рядом сидела наша мать, а иначе… Но я не только хочу пересадить всех, еще поговорю с Блэйром и Шериданом, чтоб бездельники вели себя должным образом.

Ноэль бросила на Эшфорда быстрый взгляд:

— Будь я поглупее, подумала бы, что вы ревнуете.

— И были бы правы. — Он стиснул зубы. — Редкое для меня ощущение. И надо сказать, неприятное.

— Понятно, — сказала Ноэль, — но о чем вы так увлеченно говорили с папой?

— О вас. О его планах относительно вас. И о моем уважении к его намерениям и к вам.

— Вот как? — Брови Ноэль недоуменно поднялись. — И вы рассказали ему о нашем поцелуе? — с насмешкой спросила она.

— Нет. Я сказал ему о своих незыблемых принципах, которых никогда не нарушаю. Объяснил, с каким волнением наблюдал, как растут и хорошеют обе мои сестры, и как я помогал отцу отваживать их назойливых поклонников.

— И вы сказали ему все это?

— Да. И думаю, он мне поверил.

— Понимаю. — Ноэль стояла, склонив головку. — Значит, вам не нравилось, как вели себя поклонники ваших сестер? А как же наш поцелуй?

Эшфорд не оценил ее юмора:

— Поцелуй недопустим по правилам хорошего тона, но это не значит, что я совершил преступление против нравственности. Я уверен в этом,

— Я рада, что вы так считаете, — сказала Ноэль, пододвигаясь к нему. — Раз так, нет причины, почему вы не могли бы поцеловать меня снова.

В глазах Эшфорда вспыхнули уже знакомые ей оранжевые огоньки.

— И все-таки есть причина, почему мне не следует этого делать. — Его руки потянулись к ней и сомкнулись за ее спиной, он страстно сжал ее в объятиях. — И все же, увы, никакие разумные соображения не могут остановить меня…

Его рот пленил ее губы, его поцелуй был яростным и страстным.

Ноэль ощутила, как напряглись мускулы на плечах Эшфорда. Он схватил Ноэль за руки и заставил их обвиться вокруг своей шеи, вынудив ее прижаться к своему могучему телу. Его язык проникал в ее рот все глубже и глубже — казалось, их поцелуй будет длиться вечно. Он властно прижимал ее к себе одной рукой, а пальцы другой нежно гладили ее спину, и даже сквозь соболью накидку она ощущала его волнующие прикосновения.

Они жгли се, она словно сгорала и тонула в его объятиях одновременно, и ей не хотелось, чтобы это волшебство кончилось. Она еще крепче обхватила руками его шею и, подражая ему, принялась язычком водить по его рту, как бы пробуя на вкус.

Но едва ее язык совершил такое путешествие, она почувствовала, как тело Эшфорда одеревенело. С громким стоном он отстранился от нее.

Ноэль с изумлением смотрела на его несчастное лицо и морщинки на лбу.

— Я сделала что-нибудь не так? — спросила Ноэль.

— Нет, моя радость, — ответил он с деланным смехом, за которым последовал энергичный кивок. — Вы делали все правильно. Даже слишком правильно. Мне трудно сохранять самообладание, когда вы рядом. — Эшфорд опирался подбородком на ее головку, а руки все еще крепко сжимали ее стан. — Это безумие. Но еще безумнее то, что я вряд ли смогу положить конец этому безумию. И я даже не уверен, что хочу попытаться это сделать. — А вы должны?