Только дьяволу по плечу - Джек Эверетт

— Я в любом случае вышлю вам подкрепление, как только смогу, — сказал шериф. — И прошу меня простить, что я не могу в настоящую минуту помочь вам.

— Мы хорошо понимаем ваши заботы, — ответил Люк. — И знаем, что вам нелегко приходится. Ведь не каждый соглашается работать на закон.

Шериф усмехнулся.

— Да, таких людей, как вы, очень немного, — пробормотал он. — Людей, который борются за справедливость, хотя на их груди и не красуются звезды.

— Может быть, нам удастся склонить на это дело тех троих, — высказал предположение другой шерриф. — Что вы думаете по этом поводу?

Люк и Фрэнк ухмыльнулись.

— Об этом мы подумаем в пути, — наконец сказал Люк. — До скорого…

Он поднял руку в знак приветствия и вышел. Его брат последовал за ним, тоже пробурчав: «До скорого…»

Когда они уже были на улице, Фрэнк сказал:

— Как хорошо, что ты со мной. Вдвоем мы будем намного сильнее.

Не хватает только старика Джеремии.

— Его мы тоже скоро увидим, -сказал Люк.-Я больше беспокоюсь за нашего малыша.

— Ну, вряд ли, — ответил Фрэнк. — Тот сумеет постоять за себя.

День подходил к концу. Страшный день в жизни Джесси, который должен был провести его в арестантской дыре.

Жара в этой камере была невыносимая. Он выбирал то один угол, то другой, пытаясь найти более удобное место — менее жаркое — в этой адской тюрьме.

Но в ней везде было одинаково жарко. Солнце проникало во все уголки и пекло беспощадно.

Вдобавок ко всему в течение всего дня им никто не интересовался. Бандиты буквально оставили его подыхать от жары, хотя знали, что такого не может выдержать ни один человек.

Джесси неоднократно терял сознание. Последний раз это случилось полчаса назад.

А сейчас он снова пришел в себя. Он тихо застонал, но в то же время заметил, что воздух за это время стал немного прохладнее. С каким наслаждением он сделал несколько вдохов — теперь-то хоть дышать стало возможно. Кроме того, он заметил, что солнце уже зашло за края его тюрьмы и его лучи не жгли так беспощадно.

Он сел.

Язык прилип к небу, словно старый кусок кожи. Джесси сунул палец в рот и попытался его сосать, чтобы высосать хоть немного влаги.

Это ему удалось. Хотя и медленно, но язык начал становиться более влажным, и во рту даже появилось немного слюны.

Тем не менее мучили голод и жажда. И эти чувства были так сильны, что чуть не сводили с ума.

Метис то и дело поглядывал наверх, но не видел ничего, кроме стального неба и решетки, закрывающей его тюрьму.

И он сам себе казался диким зверем, которого засадили в стальную клетку.

Неужели у этих подлецов не осталось ни капельки жалости и благородства?

Ну и черт с ними! Лишь бы вытащили его поскорее и убили! Это было бы все-таки лучше, чем издеваться над ним подобным образом.

Наконец он услышал шаги.

Но были ли это действительно шаги? Или лишь галлюцинация?

Тем не менее надежда не покидала его, и он цеплялся за эту надежду, как утопающий хватается за соломинку.

Если бы они исполнили его маленькое желание! Дали бы глоток воды и корочку черствого хлеба! Черствого хлеба и глоток воды из какой-нибудь лужи! Ведь им это ничего не стоит. А его желудок требует хоть чего-нибудь…

Шаги стали громче…

А потом что-то упало на решетку, соскользнуло с нее сквозь прутья и упало вниз, к его ногам.

В то же время шаги стали поспешно удаляться, становясь все тише и тише, и наконец совсем замолкли.

Перед ним на земле лежало два предмета. Одним из предметов была фляжка из козьей шкуры, а другим — маленькая парусиновая сумка.

Он сперва схватился за фляжку. В ней была чистая прохладная вода. Еще никогда в жизни вода не казалась ему такой прекрасной!

Потом он раскрыл парусиновый мешочек. Там нашел ломоть хлеба и кусок мяса. И записку. В ней было написано:

«Держись, амиго! Я постараюсь что-нибудь сделать для тебя. И ни в коем случае не брошу на произвол судьбы.

Дамиола».

Он прочел записку несколько раз. Он не знал, что и подумать. Ему был непонятен и этот ее шаг, и то, с какой нежностью она прижималась вчера к Алексу Кейну.

Лишь позднее он начал кое-что соображать. И чем дальше он над этим думал, тем яснее становились для него все факты прошлого и настоящего.

Дамиола играла в свою игру. И она была вынуждена поступать так, а не иначе, потому что не могла позволить себе сердить Алекса Кейна.

В Джесси возродились новые надежды. Значит, тут есть хоть один человек, которому он не безразличен. А Дамиола оказалась именно такой женщиной, какой он себе ее представлял с самого начала: золото под легким слоем ржавчины.

Он ужинал и ждал темноты.

В лагере бандитов было довольно спокойно. Еще несколько часов назад Джесси слышал, как лагерь покинула группа всадников. Довольно большая группа. По его подсчетам, в ней было человек десять.

Интересно, уехал ли с этой группой Кейн?

Может быть, именно по этой причине у Дамиолы появилась возможность незаметно подойти к решетке и, проходя мимо, спихнуть сквозь прутья воду и пищу?

Наконец совсем стемнело.

Он услышал, как к лагерю подъехало два всадника. Судя по всему, они очень спешили. Один из них что-то прокричал, но что именно, Джесси разобрать не смог. Потом последовали бурные вопросы и ответы.

Теперь он мог уже разобрать обрывки слов. Из них было понятно, что что-то должно произойти. Что-то, что бандитам не особенно понравилось.

Он ухмыльнулся и подумал о Люке и Фрэнке. Может быть, они уже нанесли этим негодяям чувствительный удар?

Прошло не так уж много времени, когда он узнал наконец, в чем дело.

Наверху появились бандиты. Среди них был и Кейн.

— Вытаскивайте его наверх! — закричал он. — Я собственноручно изрежу его на ремни!

Решетка была поднята. Кто-то бросил вниз лассо.

— Вылезай наверх, ублюдок!

— Я не могу… сам не могу подняться, — прохрипел Джесси, сделав вид, что силы действительно покинули его. — У меня ничего не выйдет…

В действительности он уже какое-то время чувствовал себя вполне прилично. Еще до этого он сделал несколько гимнастических упражнений и заметил, что силы если и не восстановились полностью, то заметно прибавились.

И в первую очередь это было от того, что он успел подкрепиться. а также от сознания, что есть в этом лагере человек, который не безучастен к его судьбе.

Поэтому он снова мог надеяться, и эта надежда влила в него новые потоки мужества,

— Раз он сам не может, вытащите его! — распорядился Кейн.

— Его связать, босс?

— Нет необходимости. Он там и так сварился, как рак. И кроме того, я его не боюсь. Я не испугался бы его даже в том случае, если бы он обладал всей своей силой!