Спорить с судьбой бесполезно - Эми Фецер

На рассвете, оставив попытки заснуть, Гейб спустил ноги с постели, натянул джинсы и пригладил волосы. Он задержался в ванной, чтобы почистить зубы и чуть-чуть сполоснуть лицо. Выходя, он подумал, что наступающий день не принесет, скорее всего, ничего хорошего. Проходя мимо комнаты Келли, он услышал всхлипывания, и сердце у него замерло. Он бросился к двери.

– Келли?

Снова жалобное всхлипывание.

– Что, черт возьми, происходит?

– Вообще-то это не твое дело, но тут как раз двое мужчин спорят о том, кому заняться со мной любовью.

Гейб усмехнулся.

– Я сказала, что они могут оба…

Гейб распахнул дверь. Она лежала на постели, одну ногу согнув в колене, а другую – вытянув. Увидев его, она опустила ногу и потуже затянула поясок на халате.

– В чем дело?

Келли смущенно покраснела. Гейб увидел маникюрный набор на постели.

– Заноза, – объяснила она.

– Тебе помочь?

– Нет! – огрызнулась она и добавила уже тише:

– Нет, спасибо, я справлюсь сама.

– Ты ее вынула?

Она помотала головой.

– Значит, не так уж хорошо ты справляешься.

– Но твоя помощь мне все равно не нужна!

– Послушай, Келли! Я знаю, ты сердишься…

– Ничего ты не знаешь!

Гейб в растерянности стоял возле постели. Келли, видно, поднялась уже давно. Волосы ее были причесаны, и от нее пахло полевыми цветами. Он сел на постель, и она тотчас же отпрянула.

– Где заноза?

– Все в порядке, правда, уходи. Пожалуйста. -Она еще решительнее запахнула кремовый атласный халат.

Гейб пытался не замечать манящих округлостей ее тела.

Он осторожно отнял у нее пинцет.

– Мы слишком гордые? – поддразнил он, любуясь гневным блеском ее глаз.

– Кто бы говорил! – издевательски произнесла она. – Ну ладно, вынимай. Только не говори, что я тебя не предупреждала.

Гейб нахмурился, а Келли опустилась на подушку и медленно провела рукой по бедру. Потом так же медленно сдвинула в сторону полу халата, с удовольствием следя за тем, как он меняется в лице при виде ее обнаженной ноги.

– Вот она, – сказала Келли, показывая на внутреннюю сторону бедра. – Должно быть, я посадила ее, когда сидела на перилах.

Гейб сосредоточенно осмотрел покрасневшую кожу и подумал, что легко бы справился, если бы не волновался. Он наклонился ниже, подвинул поближе масляную лампу, искренне пожалев, что в доме нет электричества.

– Я ее плохо вижу.

Он присел на корточки и положил ее ногу себе на колено. Пригляделся, захватил занозу и вытащил ее. Она вскрикнула, напряглась, но взгляд ее оставался ласковым. Гейб, с трудом оторвав глаза от распахнувшегося халата, под которым виднелись кремовые кружевные трусики, бросил пинцет и потянулся к пузырьку с йодом.

– Я сама, – попыталась возразить Келли. Он отодвинул ее руку и обработал ранку. Потом, почувствовав, как она снова напряглась, подул на больное место.

– Лучше? Она кивнула.

– Спасибо.

Гейб задержал на ней полный желания взгляд, поглаживая ее обнаженную ногу. Келли отпрянула.

– Что ты делаешь? Он пожал плечами.

– Проверяю, нет ли еще заноз.

Его полуулыбка лишила ее остатка сил.

– Больше заноз нет.

Но Гейб, не в силах противиться искушению, прижался губами к ее бедру. Тело Келли выдало ее. Мгновение спустя его язык заскользил по больному месту, поднимаясь все выше и выше. У нее вырвался чуть слышный стон, на долю секунды она закрыла глаза, но тотчас же отпрянула, подобрала ноги, запахнула халат.

– Нет! – Она трясла головой, словно пытаясь убедить себя. – Больше я на это не поддамся, Гейб. Я тебе не игрушка, и…

– И что? – спросил он, поднимаясь. Она усмехнулась, тряхнув волосами.

– Ты забыл, как целовал меня, ласкал, а потом… ее голос сорвался, – оставил? – Она отвернулась от него.

– Келли, я…

– Что, Габриэль? Что ты скажешь мне на этот раз? Что тебе жаль? Нет. Я тебе не верю. Что ты этого не хотел? Но я же знаю, что хотел. Ты мне ясно дал понять, что дверь передо мной заперта.

Он подошел к ней поближе, и она выпрямилась, глядя на его отражение в зеркале. Ее глаза быстро наполнялись слезами.

Келли поняла, что он боится поверить в ее дружбу. Он не понимал, что кто-то может хотеть быть с ним рядом. Она сама видела, как смотрели на него люди в магазине. Вероятно, он ждет того же от нее. Она изо всех сил пыталась казаться спокойной.

В зеркале она видела копну темных волос, падающих ему на глаза, крепкие загорелые руки с устрашающей татуировкой. У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда она встречала взгляд его светло-зеленых глаз.

– Я прошу тебя просто…, быть Габриэлем. Мне не обязательно знать подробности твоего прошлого, если ты не хочешь говорить об этом. Они не имеют значения сейчас, в эту минуту.

– Будут иметь.

– Перестань все усложнять! – рассердилась Келли. – Да, пока ты не принялся разыгрывать передо мной мачо, учти: я не хочу знать, скольких женщин ты приводил в эту комнату.

– Вообще не приводил. Никогда. – Он медленно приближался к ней. – Только тебя.

Он прижался лбом к спине Келли, и она не могла шевельнуться, слыша лишь его возбужденное дыхание, сквозь которое едва пробивались настойчивые слова:

– Я хочу почувствовать тебя в своих объятиях, Келли!

Это звучало отчаянной мольбой. Не ожидая ее ответа, он медленно обнял ее. В зеркале отразились его загорелые татуированные руки на фоне чистого блеска кремового атласного халата и ее обнаженной кожи.

Вот он, настоящий Габриэль, думала она. Она ощущала тяжесть его подбородка на своих волосах, его гладкую обнаженную грудь, плотно облегающие джинсы, верхняя пуговица которых была небрежно оставлена незастегнутой, его сильные бедра, касающиеся ее ног. Он подкрадывался к ней, как пантера, готовая к прыжку. Потом его голова опустилась, и губы прижались к ее шее. Она тихо вздохнула, накрыла его руку своей ладонью, затем погрузила пальцы в его волосы. Он застонал и еще крепче прижался к ней губами.

Она прошептала его имя, и Гейб поднял голову, думая о том, что Келли вдруг стала единственной искоркой надежды для него. Чуть слышный внутренний голос настойчиво твердил, что ему, может, больше никогда не встретится такая женщина. Даже если он не понимает, почему она испытывает к нему подобные чувства, он может принять их, хотя бы на время. С Келли он чувствовал себя чистым и достойным. Боже, он чувствовал себя счастливым от одного прикосновения к ней!

– Габриэль, – шепнула она, – я должна идти.

– Куда?

– На мессу. Он нахмурился.

Она провела пальцами по его волосам.

– Да-да, в церковь. Сегодня воскресенье. Господи, да что же за женщину он держит в объятиях?

– Тогда, может быть, – спросил он, – тебе следует кое в чем исповедаться?