Воспитанник - Vladarg Delsat

— Здрасте, — робко поздоровалась Гермиона, прячась за Гарри, но вот женщина просто улыбнулась девочке, обняв ее. Погладив «жену» Гришки, Вера решила скоропалительных выводов не делать, да и то, как девочка цеплялась за маленького сержанта, очень многое сказало многое повидавшей медсестре. И чувствуя, как реагирует потерявшая тактильный контакт со своим мальчиком Гермиона, Вера только вздохнула…

Часть 16

Примечание к части

Бардак - штука интернациональная.

Увидев вошедших, Гарри понял — это свои. Было что-то в явившейся через указанный проход группе магов… Что-то родное, близкое товарищу сержанту, шагнувшему навстречу людям. Безошибочно определив командира, мальчик, ставший в этот момент снова Гришкой, уверенно доложил. Пусть с акцентом, но по-русски, заставив гостей улыбнуться.

— Сержант медицинской службы Лисицын, — четко сообщил мальчик, жалея об отсутствии головного убора. — Командую группой восставших узников по праву старшего по званию.

— Ну, здравствуй, герой! — капитан не сдержался, обняв этого пацана, из глаз которого на офицера смотрело… Так смотрели отцы, прошедшие ту войну, так смотрели ветераны, и командир группы просто не сдержался, вмиг поверив в то, что пацан — тот самый, навечно зачисленный в списки санбата. Прошедший всю войну мальчишка смотрел на офицера твердо, так, как не умели смотреть дети. Вот девочка за спиной мальчишки была немного испугана, цепляясь за сержанта, как за последнюю надежду.

— Не бойся, Гермиона, — проговорил Гарри, как только его отпустили. — Это наши. Мы больше не одни.

— Вы не одни, ребята, — подтвердил командир группы, видя, как настороженность в глазах высыпавших в гостиную детей заменяется счастьем. — Вы никогда больше не будете одни.

— Здравствуйте, товарищи, — рыжеволосая женщина, похожая на маленького сержанта, смотрела на офицеров с такой надеждой, что товарищу капитану стало не по себе.

— А вы, извините? — поинтересовался Хруст, каким-то внутренним чувством ощущая своего.

— Это моя мама, — произнес Гарри, улыбнувшись. — Но там она была Веркой… — он запнулся, пытаясь вспомнить фамилию, но мужчина, внешне похожий на медведя, только кивнул.

— Нефедова, — почти прошептала Верка. — Я…

— Была семьей пацана, — продолжил за нее Клюв. — Мы помним вас. И тебя, и малышку, и пацана этого героического помним. Девочка, которую ты спас, — повернулся он к сержанту, — каждый год приезжает к твоей могиле, чтобы сказать спасибо. И дети ее — тоже.

— Ну чего там, — неожиданно смутился Гарри. — Девочка же…

Офицеры распределились по убежищу, помогая юному солдату наладить быт, а послушав, что говорит другим детям маленький сержант, капитан понял, что легко не будет. Они будто бы оказались совсем в другой эпохе, ибо Гриша говорил о том, что пока фашисты топчут эту землю, нельзя прятаться по норам, а слышать стихи Симонова в исполнении совсем ребенка с очень старыми глазами, было просто страшно.

— Для него существует только мертвый фашист, — вздохнул специалист по маскировке. — С детьми на войне было очень непросто… А тут их еще и спровоцировали… По-хорошему бы стоило эвакуировать всех.

— А согласятся они на эвакуацию? — поинтересовался капитан в ответ. — По-моему, дети настроены зубами грызть британских магов.

— Да, тут может быть серьезная проблема, — кивнул Клюв, в задумчивости постучав по маскировочному артефакту. — Я думаю, нужна связь с базой.

— Мысль интересная, — согласился боевой маг. — Предлагаю поговорить, а где-то и допросить родителей.

Так и решили. Гермиона, Гарри и Верка, пока еще не принявшая свое новое имя, много учились, готовясь к чему-то. Салазар Слизерин, не жалея времени, рассказывал в подробностях, что именно можно сделать, ибо разработанный им ритуал был очень коварен. Ритуал должен был заставить магов изменить свою точку зрения, вот только все зависело от личности проводившего этот самый ритуал. Хогвартс мог покрыть этим ритуалом всю Магическую Британию…

Повлиять только на взрослых магов, заставляя их шевелить мозгами, а возможно заставить пройти через самые страшные моменты жизни проводившего — это было очень коварно, с точки зрения Слизерина, и полностью заслуженно по его же мнению. Вот только рассказывать об этом портрет не спешил. «Сюрприз будет», — тихо хихикал нарисованный мужчина.

Допрашивать особенно было некого. Обычные люди, находившиеся в плену своих представлений о добре и зле, не воспринимавшие детей как личность и потому не понимавшие опасности.

— Мы сможем защитить! — выкрикнул высокомерно смотревший на детей сноб.

— Вопросов нет, защищайте, — наложив чары зуда, предложил один из офицеров. Не прошло и получаса, как «защитник» рыдал от невозможности избавится от зуда там, куда не заглядывает солнце. Кого-то из родителей убедить удалось, кто-то оказался еще и тупым. Поэтому настало время поговорить и с детьми, и с базой. Особенно с базой, потому что сейчас они все находились в тактическом тупике — ничто не угрожает, но вот, что делать — неясно.

***

Когда без вести пропала тетя, Сьюзан еще не поняла, чем ей это грозит. Родственников у девочки не было, но в доме с домовиком жилось неплохо, поэтому она не задумывалась о завтрашнем дне. Сьюзан не следила за событиями в обычном мире, считая, что грязнокровок рано или поздно поставят на место, как и магглов, и тетя найдется, потому что она чистокровная. Девочка искренне думала, что чистокровной в Магической Британии не может угрожать ничего. А взявшие под контроль остатки Министерства зарубежные маги действовали по принятой у них на родине схеме.

Что забыла здесь эта тетка, которую не остановили щиты дома, Сьюзан не поняла, попытавшись приказать той покинуть помещение. Но фрау Бок только улыбнулась наивности маленькой дурочки, как женщина про себя окрестила мисс Боунс. В одиннадцать лет считать, что на тебе сошелся клином белый свет — это признак глупости.

— Собирайтесь, юная мисс, — произнесла фрау Бок, снизойдя все же до объяснений. — Вы остались одна, родственников, готовых взять вас на попечение, у вас нет, поэтому о вас позаботится государство.

— Какое государство? — удивилась Сьюзан. — Я никуда не пойду, здесь мой дом!

— Вы в него вернетесь после совершеннолетия, — немного нетерпеливо ответила женщина, испытывая острое желание постучать по ребенку, но, к сожалению, в Германии это давно уже было запрещено. — Собирайтесь или же пожалеете!

—