Разбойничья злая луна - Евгений Лукин

Вскоре показался «Самум». Зарозовела, брызнула золотом похожая на башню корма. Сияли щиты. Все сорок, как раз по числу противника. За спинами фаланги теснилась готовая к отпору встревоженная команда. Ар-Шарлахи налег на штурвал, огибая толпу.

– Все, досточтимые! – пришел снизу голос Алият. – Отдыхайте пока…

Тяжело шаркнули деревянные засовы, люк открылся. Ар-Шарлахи сбежал по лесенке и спрыгнул на песок как раз в тот момент, когда между барханами показался первый каторжанин. Должно быть, тот самый, что раньше всех кинулся в погоню за «Белым скорпионом». Увидев, что оба судна остановились и что никто никого не собирается бросать посреди пустыни, успокоился и перешел на шаг.

– Жди, пока скомандую остановиться… – торопливее говорила Алият хмурому, внимательно слушавшему Илийзе. – Если не остановится – ожги по ногам. Легонько, но так, чтобы почувствовал… – Она обернулась и повысила голос: – Остальным молчать! Ясно?..

Каторжанин был уже шагах в тридцати. Всех прочих пока что-то видно не было. То ли приотстали, то ли просто не захотели бежать…

– Стой!

Каторжанин приостановился и, окинув взглядом изготовившуюся к бою фалангу, неуверенно взгоготнул:

– Это на меня одного столько?.. А справитесь?.. – Шагнул вперед, тут же взвыл, подпрыгнул и, схватившись за ногу, повалился боком на бархан. Вскочил, изрыгая проклятия, ринулся к обидчикам, и вдруг что-то случилось с его лицом. Повязка и головная накидка стали нестерпимо белыми, а в следующий миг – вспыхнули. Короткий вскрик, подогнувшиеся колени – и каторжанин, сламываясь в поясе, ткнулся тлеющими волосами в песок.

– Положи щит и выйди из строя! – прорычал Илийза. Испуганный матрос подчинился, и Ар-Шарлахи понял наконец, что произошло. Один из новичков, недавно зачисленных в зеркальщики, то ли случайно, то ли с перепугу навел зайчик на лицо каторжанина.

– Бегом туда! – рявкнул Илийза. – Посмотри, что с ним!..

Взрывая песок, матросик бросился к лежащему. Добежал, рухнул на колени, припал ухом к скругленной спине. Слушал долго, с надеждой. Потом медленно встал и затоптался, беспомощно приседая и разводя руками…

– Ну, это уметь надо, – процедил Илийза. – Что будем делать?

Алият угрюмо молчала.

– А что еще остается!.. – сказала она наконец отрывисто. – Жги в уголь. Теперь чем страшнее – тем лучше…

Илийза сделал знак матросику посторониться и скомандовал. Тихий, но отчетливый треск воспламеняющейся ткани и шипение плоти ужаснули Ар-Шарлахи. А потом стало еще страшнее: почерневший мертвец задергался, зашевелился, словно пытался еще встать на колени – это, обугливаясь, сокращались мышцы.

– Достаточно, – тихо сказала Алият. – Пусть подымит… В этот миг из-за барханов показалась растянувшаяся ватага каторжан. Шли неспешно – неподвижные мачты обоих кораблей были видны даже с того конца низины. Кто посмеивался, кто злобно ворчал. Двое несли последний непочатый бочонок.

Не дойдя пяти шагов до трупа, остановились и замолчали. Потом медленно подняли внезапно протрезвевшие глаза. Фаланга сияла щитами, жаля воздух поверх голов. Из-за бархана, переругиваясь и балагуря, подтягивались отставшие, но, увидев, в чем дело, тоже смолкали.

– Шарлах по-прежнему желает знать, кто убил заложников, – снова прозвучал исполненный скуки голос Алият. – Пусть сами отойдут в сторонку. Чтобы не пострадали невиновные. Или вы твердо стоите на том, что виновны все?..

В толпе началось смятение. Кого-то в чем-то убеждали. Пока еще по-хорошему.

– Поскольку времени у нас мало, медленно считаю до пяти. Раз…

– Да он! – отчаянно крикнул кто-то, указывая на дымящий обуглившийся труп. – Вот он и убил!..

– Два…

Толпа заворочалась, зарычала. Послышался хруст зуботычины.

– Три…

Вытолкнули двоих. Один сразу упал на песок и зарыдал, забился, извиваясь, как червяк, и почему-то прикрывая руками голову. Второй стоял, беспомощно озираясь.

– Четыре…

Огромный угрюмый каторжанин в разорванном на плече балахоне сам вышел из толпы. Процедил: «Вар-раны» – непонятно, впрочем, кого имея в виду, – и стал смотреть в небо.

– Пять! – Алият сделала знак фаланге запрокинуть щиты повыше и двинулась прямиком к троице каторжан.

– Попали к Шарлаху? – негромко, с угрозой осведомилась она. – Ну так запомните. У Шарлаха – строго… – И, уже отворачиваясь, как бы между прочим, бросила через плечо: – На этот раз он вас прощает. Но только на этот раз.

За спиной запала тишина – не смели верить.

– А-а?.. – начал кто-то в толпе.

Алият обернулась. Говорящий, не в силах закончить фразу, вопросительно помахал рукою в сторону скорчившегося и обугленного тела. Алият с сожалением взглянула на мертвого.

– Приказали остановиться, а он, дурачок, не послушал… Рийбра! Разведи людей…

И пока Алият шла к «Самуму», все торопливо, чтобы не сказать – испуганно, уступали ей дорогу. Поравнявшись с Ар-Шарлахи, она приостановилась и взглянула искоса. Видишь, дескать? И мы тоже кое-что умеем.

Ар-Шарлахи сглотнул, еще раз посмотрел на черное тело в тлеющих лохмотьях. Почувствовал дурноту и торопливо отвел глаза. Хорошо хоть ветер не в эту сторону…

Глава 11

Провиант от Ар-Мауры

– Так я и знала! – страшным шепотом выговорила Алият и, прикрыв за собой дверь, задвинула оба засова. – Чем дальше, тем хуже! Ты хоть бы изнутри запирался!..

В полном расслаблении раскинувшийся на ложе, принадлежавшем когда-то караванному Хаилзе, Ар-Шарлахи попытался приподняться, не преуспел – и с виноватой улыбкой (повязка болталась на груди) вновь растекся со стоном по покрывалу.

– Вот пойду сейчас, – пригрозила Алият, – и всем скажу, кто ты есть на самом деле!

Ар-Шарлахи вскинулся с надеждой, заерзал локтями по ложу.

– Слуш-ш… С-скжи… – истово, со слезой взмолился он. – Я… н-не м-могу… б-больше…

Не обращая на него внимания, Алият принялась открывать все шкафчики по очереди, пока не наткнулась на нужный. Сбросила повязку и, насупившись, приступила к поискам. Один за другим она вынимала из гнезд склянки и пузырьки, вытаскивала пробки, нюхала и, закрыв, отправляла на место. Вскоре искомое было найдено. Нюхнув, Алият отшатнулась и стала хватать ртом воздух. Поспешно вернула пузырек вместе с пробкой на полку и, плотно зажмурившись, взялась двумя пальцами за переносицу.

Отдышалась, сморгнула слезы и занялась Ар-Шарлахи. Держа пузырек на отлете, она приподняла свободной рукой жертву за волосы и сунула склянку горлышком в ноздри.

Ар-Шарлахи ахнул, рванулся, но хватка была железной. Он взбрыкнул еще раз – и сдался…

Наконец мучительница убрала пузырек и притерла пробку. Воздух в каюте караванного Хаилзы был теперь напоен чем-то нестерпимо едким и противным.