Дороги на Ларедо - Лэрри Макмуртри

За городом находился невысокий песчаный холм с единственным тощим мескитом на вершине. Здесь наспех хоронили тела убитых, большинство которых через день или два оказывались вновь выкопанными вредными животными.

Самым мерзким из них являлся гигантский дикий кабан, который объявился в одно из воскресений и сожрал целых три трупа. Местные жители, возмущенные непорядочностью свиньи, наскоро собрали команду стрелков и обрушили на животное лавину ружейного огня, но, ко всеобщему изумлению, кабан проигнорировал его. Он не сдох и даже не отступил. Он продолжал свою трапезу. Ночью он исчез и не появлялся около месяца. Затем он пришел опять и сожрал несчастного погонщика мулов, которого насмерть забодал его собственный бык. Обычно смирный бык вдруг свихнулся и пронзил рогами погонщика, который нянчился с ним восемь лет.

Тем временем огромный кабан совсем обнаглел. Иногда он проходил через город в сопровождении почетного эскорта ворон, которые шествовали по бокам от него или торжественно вышагивали впереди и непрерывно каркали. Когда кабан растягивался под жарким солнцем, чтобы поспать, несколько ворон обхаживали его, извлекая из его шкуры паразитов. Бедные жители, которым приходилось работать среди песчаных холмов, были в ужасе от этой свиньи, которую между собой называли дьяволом.

Кабан надолго исчезал, но только для того, чтобы появиться вновь, когда люди уже начинали надеяться, что он сгинул навсегда. Самые суеверные из бедняков считали, что кабан ходил в ад получать указания сатаны, спускаясь туда по длинному подземному ходу, который начинался на берегу реки южнее Боквилласа. Его видели в самых разных и отдаленных местах: возле Абилина на востоке, Таскосы на севере и Педрас-Неграса на юге. Старая женщина из Боквилласа утверждала, что видела своими глазами, как он залезал в ход, ведущий в преисподнюю.

Лишь немногие из тех, кто бывал в Кроу-Тауне, привыкали к карканью ворон. Картежники и преступники, которым случалось оказаться в городе, чуть ли не сходили от него с ума. На одного знаменитого шулера, известного на Западе под кличкой Теннессийский Боб, оно подействовало так, что тот выхватил во время игры револьвер и разнес себе череп, имея при этом на руках выигрышную карту. Теннессийский Боб выигрывал в карты от Доджа до Дедвуда и Юмы. Удача не изменяла ему и в Кроу-Тауне. Единственное, что подкосило его, была какофония вороньего карканья.

Настоящее имя Теннессийского Боба было Сэм Ховард. Подобно большинству временных жителей Кроу-Тауна, он объявился здесь потому, что уже достаточно потряс Запад и хотел отсидеться. Профессия бросала его из Мемфиса в Абилин, из Абилина в Додж-Сити, из Додж-Сити в Силвер-Сити, из Силвер-Сити в Денвер, из Денвера в Дедвуд, из Дедвуда в Шайенн, из Шайенна в Томбстоун и из Томбстоуна в Кроу-Таун. Другие отщепенцы — будь то мексиканцы, шведы, индейцы, ирландцы или американцы — кочевали по тому же маршруту, только в другом порядке. Все они сознавали, что на земле остается не так уж много мест, где жизнь ценится так низко, что закон не утруждает себя тем, чтобы сохранять ее там. Зачем посылать рейнджеров или армию корчевать сорняки в маленьком грязном местечке среди песчаных холмов, где обитатели настолько драчливы, что в конце концов сами уничтожат друг друга?

Отщепенцы всех мастей селились в Кроу-Тауне и не опасались, что их достанет закон. Опасались они только друг друга. Немногочисленное женское население тем более не тешило себя иллюзиями в отношении своей безопасности. Они были беззащитны перед любым из обитателей и знали об этом.

Очень немногие блюстители закона шли на риск оказаться среди песчаных холмов.

— Сомневаюсь, что даже Вудроу Калл рискнет отправиться в Кроу-Таун, — говорил Билли Уильямс месяца за два до отъезда Марии. Он обсуждал это дело на кухне Марии с опытным контрабандистом по имени Олин Рой, который специализировался на переправке через границу золота, наворованного коррумпированными мексиканскими генералами, которые боялись оказаться обворованными другими, еще более коррумпированными.

Олин Рой был огромный мужчина, вес которого превышал три сотни фунтов. Ему с трудом удавалось находить скаковых лошадей, которые могли бы перебросить его на нужное расстояние.

— Думаю, Калл поедет в Кроу-Таун, если захочет, — возразил Олин. — Другое дело, захочет ли.

Мария слышала этот разговор. Она не могла его не слышать поскольку Билли с Олином сидели в ее кухне. Олин Рой однажды делал ей предложение и, получив отказ, все еще не терял надежды. Они с Билли расходились только в том, что Билли всегда был пьян, а Олин трезв. Несмотря на огромные размеры, Олин отличался умеренностью в еде. Он мог поглощать без устали только сладкий перец и еще предпочитал сырые яйца, взбитые с подслащенным молоком. Но во время поездок яйца не валялись у него на пути. В знак благодарности за доброе отношение к ней Мария старалась всегда иметь яйца под рукой, когда Олин приезжал навестить ее. Она знала, что великан ценил эти маленькие знаки внимания с ее стороны.

Когда Билли и Олин оказывались в Охинаге в одно и то же время, Мария вынуждена была держаться с большой осторожностью. В ее жизни не было места мужчинам, но мужчины оставались мужчинами, и она хлебнула немало горя с теми из них, кто заблуждался в отношении ее намерений.

Ее первый муж, Карлос Гарза, был таким ревнивым, что бросался с кулаками на каждого, кто хотя бы бросал взгляд в ее сторону. Тогда она была красивой, мужчины часто заглядывались на нее, и поэтому драки были бесконечными. Она пыталась успокоить Карлоса и старалась, чтобы он не вставал с постели неудовлетворенным, но ее любви, хотя она отдавала ее всю без остатка, было недостаточно. Даже если он только что встал с кровати, в черных глазах Карлоса все равно полыхала ревность. Он любил ее, но не мог доверять ей, и, когда она забеременела Джо, он избил ее, обвинив в измене. Карлос не мог поверить, что ребенок был его.

Его недоверие вызывало у Марии боль и полное непонимание. Она была молодой и всецело отдавала себя Карлосу. Мария не понимала, как он может думать, что она способна отдаться другому мужчине. Она не хотела принадлежать никому другому и не могла даже представить себе этого. Только Карлос Гарза был способен возбуждать в ней желание. Он был очень симпатичным и мог зажечь ее лишь одним прикосновением или взглядом. Много раз она умоляла его не глупить и не сражаться с тем, чего нет и не может быть. Но Карлос был глух к ее словам. С ним Мария усвоила ту истину, что немногие мужчины доверяют женщинам. Карлос прислушивался только к своим собственным страхам. Слова Марии ничего не значили, ибо для Карлоса все женщины были обманщицами.