Перевёртыши - Валентина Панкратова

– Ты знал, что у них раньше что-то было? – спрашиваю аккуратно.

– Не мне на эти вещи внимание обращать, – хохотнул Кузнецов, – но общается она с шефом действительно достаточно вольно. Насколько проверенная информация? Или просто слухи?

– Я верю источнику. Это точно не слухи. Там было все очень серьезно.

– Тогда, благодарствую. Но меня пока больше заботит ее сегодняшний хахаль. Ты меня натолкнула на одну мысль. Попробую по своим каналам узнать, насколько плановой с их стороны была проверка, и кто инициатор. А еще если получится, поговорю с поклонником нашей Нинель. Вдруг он то же что-то полезное сможет нам поведать.

Вешаю трубку и вспоминаю чуть растерянный взгляд товарища Петренко, когда мы с ним заглянули в пустой сейф. Теперь понятно. Он тоже приготовился увидеть в сейфе деньги. А там облом-с. То есть все его придирки и моя объяснительная – это просто прикрытие. Главное было – деньги. «Люди бьются за металл…», и ничего не меняется из века в век.

Чувствую, что мне срочно надо выйти на воздух, иначе мой организм взорвется. Слишком много негатива выливается на него.

Глава 19. Разговор с Наташкой

Выхожу и закрываю на ключ дверь кабинета.

– Ты словно привидение увидела, – окликает меня выходящая от Кузнецова Наташа-кассир.

Касса примыкает к моему кабинету, но вход в нее за углом. Там как раз все в порядке с видеокамерами, все под наблюдением. Хотя и сама бдительная Наталья Семеновна еще та надзирательница. Дверь кассы она держит обычно открытой, потому что в отсутствии окна находиться в закрытом помещении душно, а кондиционер вечно продувает. Ее саму люди за стеклом не замечают, а вот она четко фиксирует каждого прошедшего. Жаль, что работает с девяти до шести и вряд ли видела, кто сегодня утром или вчера вечером тут шастал.

– Наташк, а ты сегодня утром ничего странного в коридоре не видела? – чем черт не шутит, вдруг что-то интересное заметила.

– Да как тебе сказать, – задумывается Ковальчук, двигаясь в сторону своей берлоги, – и да, и нет. Все, вроде, как обычно. Но всего чуть больше.

– Как это?

– Ну, директор мимо меня пробегал чаще обычного и быстрее. Охранники тоже торопились, Кузнецов появился, Лагин уже пару раз пробежал, Нинель раза три сгонцала в ваш конец. По моим ощущениям, что-то как-то беспокойно. Чую, в деньгах дело. Абубякиров в мою сторону и не смотрит, проходит, даже голову не поворачивает. Сердится. А раньше всегда рукой помахивал. Знаешь, он был один из немногих, кто помнил, что я живая и сижу за стеклом. Остальные вечно пробегают, как мимо шкафа. Вспоминают два раза в месяц, аккуратно в дни получки. Вон вчера твой Лагин…

– Что мой Лагин? – от неудержимого желания получить хоть какую-то информацию, которая сможет пролить свет на события, соглашаюсь, что он мой.

– Что-что. Несся как олень в твою сторону, а потом перед поворотом так резко затормозил, как будто перед ним призрак возник. Замер твой Илюша, словно в засаде. Потоптался этак минуты две, развернулся и ушел обратно. Хотела окликнуть, а потом рукой махнула. И у тебя вчера виделись, так забыла его спросить, что же так напугало, что он дальше не пошел. Небось, ведь, к тебе бежал.

Пока Наташка разоряется, я аккуратно продвигаю ее в сторону поворота коридора, чтобы поговорить за закрытой дверью. Не нравится мне, что она орет как полоумная на весь коридор. Да еще и Лагина приплела. У меня, наконец, получается подтащить ее к кассе.

– Давай зайдем к тебе, – намекаю, чтобы открыла дверь и запустила меня к себе, – ты мне расскажи, когда ты видела Лагина.

Ковальчук искренне и безуспешно пытается вспомнить время, в которое Илья мялся напротив ее двери. А мне в голову приходит очередная, поражающая своей оригинальностью мысль: ведь кассир тоже вполне могла взять деньги из сейфа. Уж она точно знала, что их положат ко мне. Может, она специально стольким людям «якобы нечаянно» слила этот факт, чтобы отвести от себя подозрение? И ключ от моего сейфа может быть у нее в той же степени, что и у Нины Павловны. Они обе давно работают и обе по работе связаны с кадрами. А ссора с Абубякировым из-за денег – всего-навсего лишний повод, чтобы сначала вынудить шефа положить деньги ко мне, а потом их спереть, раз он не хочет добровольно увеличить ей зарплату.

М-да. Осталось лишь убедить себя, что и у меня были все мотивы уволочь эти пачки с деньгами. Про шансы и возможности можно даже не думать. У меня их было больше всех. И чего я, дура, терялась?

Стоп! А что мадам кассир делала в кабинете Заместителя директора? Не припомню, чтобы она когда-либо раньше его посещала. Ну в день зарплаты еще было бы понятно, а сейчас он вообще в отпуске. Что ей у него делать? Может, они на пару с Гошей Юрьевичем замутили ограбление?

– Тань, точно не скажу, – к счастью, Наташка вовремя выдергивает меня из мысленного водоворота, – но могу образно. Это было после обеда. Лагин прошел в ваш отсек, через какое-то время прошел обратно, и буквально минуты через две-три-пять полетел опять к вам, но притормозил, а потом и вовсе передумал. Но, знаешь, твой Илюша явно что-то выглядывал, я бы даже не побоялась утверждать, что подглядывал. Уж не знаю, что у вас там вчера происходило.

– Спасибо, Натуль, я пойду, – мне уже совсем нечем дышать, в голове стучат молотки. Мне срочно надо на улицу. Мне нужен глоток свежего воздуха. Не покидает ощущение надвигающегося чего-то грязного и отвратного. Хочется стряхнуть с себя валящиеся на меня как из рога изобилия напасти.

– Какая-то ты странная сегодня. Не беременная ли часом, – доносится вслед, но мне плевать сейчас, что обо мне думают.

Я знаю, зачем Илья «несся как олень» и кого выглядывал в коридоре. Вчера он забыл у меня ручку и, вспомнив об этом, вернулся за ней. А дальше он увидел Рината Асхатовича, который нес ко мне в кабинет упаковки с деньгами. Сами деньги коллега, естественно, видеть не мог. Но он видел объемистый пакет. То-то вчера вечером он все допытывался, что неужели Абубякиров ничего мне не подарил.

Глава 20. На скамейке

Свое расследование я продолжаю, сидя на скамейке напротив входа. В обычном состоянии мне нравится наш дворик. Вообще, здание, в котором мы сидим – это бывший детский садик. Поэтому давным-давно заботливые воспитатели и