In vinas veritas - Александр Бруссуев

— Хорошо, — согласился я. — Часы за двадцать два фунта, из которых два Ваши будут готовы в количестве, способном удовлетворить любую заинтересованную группу.

— Договорились. Через час планируется еще одна партия туристов — семь человек. Успеете Вы подготовить за это время столько?

— Безусловно, — сказал я, и мы пожали друг другу руки.

Когда спустя час старпом пришел звать меня на обед, я показал ему наш актив на сегодняшний день: восемьдесят фунтов стерлингов. И обещание некоего Уильяма известить о приезде, к сожалению, вероятно, нескором, новых потенциальных покупателей свидетельств кораблекрушения.

— Что ж, это тут ты удачно расположился, — похвалил он меня. — Надо помимо часов подготовить побольше дряни всякой: металлической и ржавой, изогнутой замысловатым образом небольшого размера — чтоб в кармане могла уместиться. Запрайсить по фунту за штуку, пускай покупают домой друзьям.

Мысль показалась мне недурной — в самом деле, мы же сюда не отдыхать приехали.

— Кстати, звонил твой приятель Стюарт, сказал, что заедет за нами часов в семь. Предупредил, что ужин будет официальным: все его кореша и родственники желают засвидетельствовать свое почтение герою антипиратского бунта. Между прочим, до сих пор я так и не знаю про ваши приключения. Отдыхать все вместе будем позднее, это он обещал твердым голосом. Итак, милости прошу на легкий обед, за которым ты мне выложишь все, что будешь вешать на уши гостям на сегодняшнем мероприятии.

Когда мы поднялись в каюту капитана, где, естественно, расположился старпом, то я понял значение слова «обед» и почему к нему применялось определение «легкий». По логике выпускника штурманского факультета Горьковского института инженеров водного транспорта (ныне Нижненовгородской академии).

На чистом и опрятном столике у мягкого уголка уютно соседствовали две сухих галеты на блюдечке и пятилитровая канистра бренди с двумя идеально чистыми стаканами. Все, больше ничего не было.

Насколько я уравновешенный товарищ, но тут мое лицо отразило всю противоречивую гамму чувств: «эх, сейчас выпьем!» и «а что же мы будем кушать?»

Саша довольно рассмеялся:

— Я знал, что тебе понравится!

Я немо уставился на него, потому как мысль о передозе галет в сравнении с продуктами брожения винограда не могла оформиться в слова.

— Да шутка, шутка, — вовсю хохотал мой коллега. — Просто я не успел тебе сказать, что совершенно не умею готовить. Придется тебе взвалить эту участь на себя.

Он опять принялся смеяться, заражая и меня этим делом.

Обед я приготовил быстро, но без кулинарных изысков. Впрочем, не избалованные разнообразием кушаний на судах, мы с энтузиазмом слупили всю жареную картошку, позволив себе для поднятия настроения по стаканчику коньячку, то есть бренди, перемежая его с ароматным кофе.

И на сей раз мне не удалось поведать Александру о наших со Стюартом мытарствах вдалеке от дома, от парохода, с мизером денег в карманах. Мое хрупкое красноречие было вспугнуто на подступах воспоминаниями старпома, как он однажды ходил на пляж Капа Каббана. Наш обед по этому случаю затянулся, и мы чуть не принялись за дальнейшее смакование коньяку, но вовремя вспомнили, что вечером официальный визит к моему валлийскому другу. Разве что хлопнули еще по одной — ну не обратно же выливать, право слово!

22

Мне тоже довелось побывать на знаменитом бразильском пляже, но Сашин рассказ был из серии шедевров расейского авангардизма. Я смеялся до икоты.

Рио-де-Жанейро, конечно, на слуху у каждого. Все знают о его существовании, но крайне мало народу может похвастаться, что побывали там с развлекательной, ну, или какой другой целью. Поэтому, впервые оказавшись в порту, Саша искал любую возможность вырваться на знаменитый самоочищающийся пляж Капа Каббана, чтоб составить свое мнение об этой экзотике. Удобный случай представился почти сразу: образовавшийся на борту проповедник евангелистов, или анархистов, или путчистов с легкостью согласился за символическую плату отвести собравшуюся группу любителей пляжного отдыха до места, посоветовав не задерживаться на песчаном берегу долго — уже начало смеркаться.

Да, окунуться в чистейшую океанскую волну — это ни с чем не сравнимый кайф. К тому же после изнуряюще душного дня, да, вдобавок, накануне международного женского дня Восьмого марта. Взрослые и достаточно крепкие дядьки в количестве четырех человек резвились в воде, как дети. Единодушно покидающие кварцевый песок отдыхающие смотрели на них с сожалением.

Парни вылезли на берег, когда уже стало совсем темно: мрак сгустился мгновенно, как после выключения света в комнате. И сразу же кадет Илья рассмотрел темные фигуры, со всех сторон торопливо подкрадывающиеся к ним, как медузы туманности Андромеды к выпавшим из освещенной территории звездолетчикам. Он поделился своим наблюдением с друзьями — товарищами, которые, перешучиваясь, беззаботно вытирались полотенцами.

— Когда на тебя нападает негр, надо ошеломить его громким криком и ударом кулака прямо в лоб, — невозмутимо отреагировал самый здоровый из всего квартета, ЭйБи Паша. — Вот так.

Он взревел, как ужравшийся плодов дынного дерева павиан и прыгнул по направлению к начинающим разгораться фонарям на набережной. По пути кулаком, как кувалдой, вбил ближайшего черного оборванца в песок по самые плечи. Тот, не ожидавший такой фамильярности, лишился чувств, как вздорная аристократка.

— Ходу, парни, там оденемся, — сказал самый старший по званию — Саша.

Все припустили к свету, сжимая в руках одежду. Паша немного замедлился, когда увидел, что им наперерез тоже кто-то устремился, но отнюдь не с добрыми намерениями. Он полуприсел, уперев руки в колени, и снова оглушающее заревел в направлении явно замысливших безобразие незнакомцев. Те замешкались, смутившись боевого крика водолаза Балтийского флота корабельного старшины Паши Буйнова. Лежащий на песке и начавший уже шевелиться хулиган снова впал в беспамятство.

— Ох, и здоров ты поорать, Павел! — восторженно прокричал электришен Максим, когда все разместились под фонарем, пытаясь одеться. Прохожие осторожно обходили группу полуголых белых мужиков, натягивающих майки и шорты, стоя прямо на тротуаре.

— Что ты сказал? — поинтересовался Илья.

— Мочи козлов! — продекламировал Саша, потрясая кулаком в сторону укрытого непроглядной теменью пляжа.

— Кинг Конг жив! — пытался прислушаться Паша.

— Да мы оглохли все, когда наш водолаз изображал сирену! — констатировал Макс. — Предлагаю восстановить утраченный слух кружкой пива под соленые орешки.