Не устоять! - Сюзанна Энок

— Это надо же — простой фермер! Клянусь моей задницей, я сейчас умру от смеха! Эй вы, мистер, на завтра с кем назначены деловые встречи?

— Деловые встречи, говоришь? А что, и скажу, с кем — перво-наперво собираюсь попить чайку с королем и леди Джерси, вот только.

— Господи, зачем? — скривился Рейф. — С ними сдохнешь; со скуки?

— Рейф…

От звука голоса Фелисити он чуть не упал с лестницы. Она произносила слова с непередаваемой приятностью, с какой-то нежной мелодичностью, что совсем не вязалось с ее претензией на роль практичной женщины. Рейф подумал, что Фелисити должна хорошо петь. Из задумчивости его вывел пристальный и недоуменный взгляд Грэма. Тряхнув головой, чтобы освободиться от мечтаний, он повернулся к хозяйке:

— Да, Лис?

Девушка чуть замялась, и по неодобрительному выражению ее подвижного лица, он догадался: смутило ее то, как он к ней обратился. Однако, попробовав раз и убедившись, что получается, Рейф не намеревался так легко отказываться от завоеванного преимущества. И потом, черт возьми, он ее уже поцеловал. Так что «мисс Харрингтон» было бы неуместным.

— Пожалуйста, не донимайте больше мистера Грэма нашими заботами. У него есть и свои собственные обязанности, — нахмурившись, сказала Фелисити и, повернувшись к своему арендатору, спросила с теплой улыбкой: — Как поживают миссис Грэм, Салли и мальчики?

— До смерти рады, что избавились от меня на целый день, мисс Харрингтон, — ухмыльнулся Грэм. — Я передам Роуз, что вы про нее спрашивали.

— Буду признательна. — Она дружески накрыла ладонью его руку. — Спасибо вам за то, что так помогли нам сегодня, мистер Грэм.

Коренастый фермер даже побагровел от смущения.

— Да что вы, мисс. Такая работа только в радость. — Повернувшись к Рейфу, он вежливо приподнял шляпу: — Счастливо оставаться, Бэнкрофт.

— Мое почтение, Грэм, — ответил Рейф, наблюдая, как фермер усаживается в повозку и щелкает кнутом, трогая с места своих мулов. Повернувшись к Фелисити, он обнаружил, что та уже ушла в дом, оставив его в одиночестве. — Черт, — пробормотал он, нисколько не осуждая молодую женщину за желание избежать его компании.

Впервые он оказался таким неуклюжим обольстителем. Он пытался ее очаровать, но, видит Бог, вовсе не собирался выставлять их с сестрой из Фортон-Холла.

— Идиот!

На обед были поданы отлично зажаренные голуби. Какой бы родовитой дворянкой ни была Фелисити Харрингтон, стряпала она явно лучше, чем старый повар у Куина в Лондоне. И Рейф готов был поспорить на свою месячную офицерскую зарплату, что ни знаменитая леди Джерси, ни ее ветреные, суетливые и титулованные друзья не способны зажарить голубя, даже если он сам запрыгнет в духовку.

За столом Фелисити то и дело метала в его сторону сердитые взгляды. Рейф не мог понять, за что она на него злится: то ли за поцелуй, то ли за «Лис». Однако выяснять это сейчас он не собирался.

Как-то, когда они сидели за бутылкой бренди, Куин попытался описать свои чувства в тот момент, когда он впервые поцеловал Мадди. Однако весь рассказ свелся у него к беспорядочной словесной мешанине, где глупость громоздилась на глупость. Обычно невозмутимый и хладнокровный, брат плел такое, что Рейф зашелся в диком хохоте и даже едва не свалился со стула. Однако сейчас он, к своему ужасу, вдруг начал понимать, что кое-что из чепухи, что тогда нес Куин, все больше обретает смысл. Рейф поймал себя на том, что все время смотрит на Фелисити, тщетно стараясь угадать по выражению лица, о чем она может думать.

Конечно, он ничуть не жалел, что поцеловал ее. Присутствие Фелисити делало пребывание в Чешире весьма интересным. Впрочем, он нередко целовал женщин. Доводилось ему, и заводить интрижки, иметь любовниц и даже терпеть сокрушительные поражения на любовном фронте. Тем не менее ни разу не было так, чтобы какой-то один чертов поцелуй, который и поцелуем-то назвать трудно, внес такую сумятицу ему в душу.

Он снова и снова смотрел на девушку, любуясь грациозным изгибом ее шеи, пока она, склонив голову над тетрадкой Мэй, помогала младшей сестренке решить арифметическую задачу. Он предельно ясно помнил, какой нежной оказалась ее кожа при прикосновении, и у него даже закололо в кончиках пальцев от желания еще раз пережить это ощущение.

— Пойду я, пожалуй, на конюшню, почитаю Аристотелю сказку на ночь, — торопливо проговорил Рейф, стремительно поднимаясь со своего места, чтобы удержаться от искушения начать сочинять хвалебные оды изящным розовым ушкам Фелисити, которые ничего, кроме желания указать на явные грамматические ошибки, у нее не вызвали бы.

— Мистер Грэм сказал, что дождь собирается, — проговорила Мэй, поднимая на него глаза. — Может, вам сегодня на ночь лучше перебраться в дом?

Рейф рискнул бросить еще один взгляд в сторону ее старшей сестры в слабой надежде, что сегодняшний поцелуй добыл ему разрешение на перемену места ночевки. Он до чертиков устал каждое утро вытряхивать солому из ушей, носа, глаз и прочих укромных мест своего тела.

— Рейфу нравится быть поближе к Аристотелю, — возразила Фелисити. — Соберись-ка с мыслями, Мэй.

Рейф нахмурился, но тут же поспешил избавиться от недовольного выражения на лице, едва Фелисити подняла на него глаза.

— Похоже, гром? — спросил он, неуклюже пытаясь заставить ее передумать.

Фелисити повернулась к окну, прислушалась и покачала головой:

— Я ничего не слышу.

Проклятие! Хоть младшая сестра на его стороне. Он наклонился к Мэй и одними губами шепнул ей на ухо:

— Ответ «тридцать один».

— Лис, получается тридцать один, — не замедлила громогласно объявить Мэй.

Старшая сестра даже в ладоши захлопала:

— Прекрасно, Мэй! Еще пять задач — и на сегодня все. — Она посмотрела на Рейфа, и тот постарался принять жалостливый вид. Бесполезно. — Спокойной ночи, Рейф, — твердо проговорила Фелисити.

— Спокойной ночи, Фелисити, спокойной ночи, Мэй, — со вздохом ответил Рейф.

— Доброй ночи, Рейф! А завтра опять на крышу?

— Если не будет дождя.

Он присел перед стопкой книг, которые сохли возле камина, и взял первую попавшуюся — «Справочник по лекарственным травам». Отложив томик в сторону, начал перебирать стопку в поисках чего-нибудь более занимательного.

Фелисити вдруг оживилась.

— Знаете, я подумала сейчас вот о чем. Если и впрямь завтра будет дождь, вы могли бы привести в порядок парадные двери, — с улыбкой обратилась она к нему, и Рейф почувствовал, как от звука ее голоса у него внутри все просто тает.

В ответ он расплылся в глуповатой ухмылке слюнявого придурка. Интересно, известно ли ей, что от улыбки у нее лицо начинает буквально светиться и снова и снова хочется покрывать его поцелуями, ловя губами полуоткрытые губы… Черт! Неужели больше ни о чем нельзя думать?!