Злая Русь. Пронск - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожалуй, именно эта мысль заставила меня лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации — и, в конце концов, решиться на настоящую авантюру!
Тяжело забыть и передать словами изумление уже немного восстановившегося и пришедшего в себя Захара Глебовича, когда вечером, после всех наблюдений и размышлений, я подошел к нему и с ободряющей улыбкой на губах обратился к тысяцкому голове:
— Ну что, воевода, ты еще готов ударить по ворогу всей силой — как предлагал это при Ижеславце? Если да — то знай: я согласен!
…Удивлению потомка берендеев не было предела! Но с ходу отметить мое рисковое предложение, поначалу кажущееся безумным, он не стал. А когда я пояснил свою задумку, разжевав идею целиком, он и вовсе горячо поддержал мой план — на первый взгляд, не имеющий ни единого шанса на успех…
Изначально в нашем отряде было не менее сотни Пронских дружинников. Часть ратников пали в жарких схватках — но собрав шесть десятков уцелевших воев, мы прямо спросили: есть ли среди них хоть кто-то, кому известно месторасположение подземных ходов града? Как оказалось, гриди знали о существовании аж целых двух лазов. С их слов один вел к реке у самого основания Покровского холма, а вот второй — на значительное удаление за стены детинца. И если последний, предназначенный для тайного бегства из крепости, был известен только княжеским ближникам, то ход, ведущий к воде, расчищали и укрепляли еще по осени силами именно дружинников. Так вот, из шести десятков наших воев трое мужей участвовали в данном мероприятие и знали примерную точку выхода к реке…
Тщательно все обдумав, мы отправили в крепость одного из ратников — передать командующему гарнизона весть о том, что мы находимся в тылу вражеской рати и готовы атаковать татар! Но собственных сил недостаточно для успешного удара — однако, если в крепости есть хотя бы полторы тысячи боеспособных воев, можно попытаться ударить по врагу, объединив силы.
Ответ защитников града должен был передать все тот же отправленный нами гридень, крепко проинструктированный насчет опасности пороков для Пронска. На всякий случай, он также должен был сообщить защитникам града о сигнале, что мы будем ожидать перед рассветом. Сигнал простой — согласны с нашей затеей, значит дважды махнуть факелом с надвратной башни в сумерках, пока еще не взошло солнце. Ну а если нет — трижды. И если да — то на подготовку к бою и выводу воев из крепости мы выделили следующий день и ночь. Судя по не столь и великой скорости сбора пороков, как раз один день у нас в запасе и имеется… Непосредственно атаку мы назначили на рассвет вторых суток — предшествующей перед ним ночи должно хватить, чтобы пронские ратники прошли подземным ходом и развернули боевые порядки перед нападением на лагерь, объединившись с нами. Отдельно от себя я попросил посланника узнать также и о Ростиславе — осталась ли красавица-княжна в граде, подле отца, или же властный князь отослал дочку вместе с ратью в Рязань… Для меня это знание было очень важно.
Да уж… Менее чем две с половиной тысячи воев против тумены татар, насчитывающей под десять тысяч нукеров — расклад конечно аховый! Но учитывая фактор внезапности и бешеную мотивацию русичей, защищающих свою землю и твердо осознающих — коли не сдюжат, то в городе погибнут их близкие, их родные и любимые… Короче, у нас есть реальный шанс. Пусть и небольшой, но в сущности — единственный, чтобы спасти Пронск и всех жителей в нем укрывшихся… Ибо атака лишь нашей тысячи на лагерь тумены успехом не увенчается в любом случае — вот самоубийством вполне. Бросить все и пойти вслед за Батыем? И град неминуемо падет после того, как враг прорвется за кольцо стен, разрушив их требушетами. Даже если защитники града успели возвести внутренний тын — он лишь задержит поганых, подарит лишних пару дней жизни горожанам и беженцам… А потом кошмар прорыва покоренных и последующей резни неминуемо захлестнет Пронск…
То, что в граде может находиться чуть более, чем полторы тысячи ратников, я не допускаю возможным. Пусть столицу удельного княжества защищает, почитай, вся дружина Всеволода Михайловича (что, кстати, спорно), то ополчение точно немногочисленно и оно явно не лучшего качества. Ибо все действительно боеспособные ополченцы княжества — охотники-лесовики, медвежатники, крепкие лесорубы — остались как раз в Ижеславце. А тысяча отборных ратников, накроши она даже впятеро больше ворогов во время штурма, все равно сгинет при атаке всей тумены — особенно, когда татары полезут вперед сквозь широкие бреши в стенах!
Наконец, имеется и третий вариант — мы сами втянемся в Пронск по подземному ходу, едва ли не вдвое усилив крепостной гарнизон. В этом случае, наших сил может и хватить отразить вражеский натиск даже в случае разрушения стены. Но! Позади остался многочисленный корпус Бурундая — и даже в случае неудачи штурма Ижеславца, темник просто приведет остатки своей рати под Пронск. И тогда татар уже точно не остановить, даже с нашей помощью… Тем более, что каждый день затянувшейся осады работает на Батыя, стремящегося к Рязани!
Но если моя дерзкая задумка воплотиться в жизнь и мы победим, то усилив гарнизон града частью дружины, мы с чистой совестью сможем отправиться вслед за ордой. И пусть Бурундай позже явится к столице удельного княжества, без пороков его поредевшим туменам ее уже никак не взять!
Глава 8
Тихо в ночной, практически непроглядной тьме, еще не отступившей перед сумерками зарождающегося студеного дня, покойно… Декабрь у местных зовется «декамбрем» — это если по ученому. А по-простому в народе величают его «студень» — и правильно делают! Морозы ударили крепко — деревья от них трещат, да птица замертво падает! И ведь это не фигура речи, сам, своими глазами видел…
А уж как непривычны наши холода для поганых!
Потому-то дозоры татарские, что вокруг лагеря цепочкой разбросаны, не скрыты на манер казачьих секретов, а хорошо различимы благодаря кострам, что поддерживаются, почитай, всю ночь. И ведь, действительно, иначе никак нельзя, по крайней мере, без движения — замерзнешь! Да и не ждут вороги нападения — а уж коли оно все же случится, посты, удаленные метров за триста пятьдесят-четыреста от стоянки, обязательно успеют соратников предупредить.
Так, очевидно, думают монгольские командиры…
Но не учли они выучки елецких ратников, к тайным дозорам да разведке приученным. Одетые исключительно в полушубки из белого заячьего меха (собирали для наших «щеголей» по всей рати!), порубежники скрытно выдвинулись вперед едва
