Севастопольская хроника - Петр Сажин

Экипаж крейсера гудел: «Это что же — до конца войны в ремонте стоять?!»

Специалисты завода заявили, что раньше чем через десять месяцев крейсер не выйдет из ремонта. И то это «по напряженному графику… Быстрей? Быстрей нельзя — нет специалистов!».

После нескольких совещаний моряки пришли к решению набрать на крейсере специалистов и передать заводу, и чтоб ремонт шел «на полный ход!».

Через два дня команда — «шагом марш», и двести пятьдесят краснокавказцев сошли по трапу на стенку — и на завод.

Моряки попали под опеку опытнейших мастеров, и прошло сравнительно немного времени, как краснофлотцы стали клепальщиками, чеканщиками, сборщиками, электросварщиками, слесарями, гибщиками и такелажниками. И затряслась, загудела десятитысячетонная махина крейсерского «тела».

Рабочие потийского завода любовались работой краснофлотцев — проходит человек мимо участка, на котором работают моряки, и не удержится, чтобы не остановиться: уж очень красиво мастерят «вояки».

А возле сверлильщика краснофлотца Асерецкого даже инженеры останавливались, — он сверлил вручную броневые плиты, этот заказ впору только станку!

А как же красиво работал краснофлотец Иван Конюшенко! Он до службы на флоте немного знал приемы гибки шпангоутов и броневых плит. Теперь ему дали участок и бригаду. Конюшенко начал с того, что построил из разного металлического бросового материала печь для подогрева металла, а потом начал гнуть его. Да еще обучил ребят этому нелегкому, но красивому делу.

Командир корабля капитан II ранга Алексей Матвеевич Гущин в любой час дня и ночи находился там, где всего труднее.

Потийский завод подрядился все сделать, кроме стального десятитонного бруса для ахтерштевня, и интенданты флота тоже давали крейсеру все, кроме стомиллиметровых зенитных пушек, — их просто не было на складах. При обсуждении этого вопроса пришла мысль снять зенитные пушки этого калибра с затонувшего во время бомбежки в Южной бухте Севастополя крейсера «Червона Украина» Но дело рискованное — опасное для водолазов: каждый разрыв бомбы и снаряда в воде создает так называемый гидравлический удар. Его сила способна сплющивать броневую сталь, а Севастополь и часа не живет без бомбежек и обстрелов.

На выручку пришли сами краснофлотцы: старшина 1-й статьи Александр Белоусов, командир отделения зенитных комендоров, отобрал добровольцев среди корабельных водолазов и артиллеристов и заявил, что он берется с подобранной им группой поднять зенитки с «Червоной Украины» и доставить их в Поти.

Командир посовещался с комиссаром и дал «добро». Белоусов и его группа отправились с первой же оказией в Севастополь. Вслед за этой группой вторая группа отправилась в Сталинград ковать стальной десятитонный брус для ахтерштевня.

Группа Белоусова благополучно прибыла в Севастополь к месту, где лежала на дне «Червона Украина». Водолазы осмотрели зенитные пушки и начали демонтировать.

После того как обе пушки были сняты с затонувшего крейсера, их погрузили на транспорт и отбыли в Поти.

В пути на транспорт навалились гитлеровские самолеты-бомбардировщики — Александр Белоусов встал к зенитной пушке и так искусно вел огонь, что ни одна бомба не упала на корабль.

Вслед за зенитчиками вернулась группа, ездившая в Сталинград.

Как только новый ахтерштевень занял свое место, началась сборка скелета кормовой части корабля.

Работы велись так, будто тут в доке шла не мирная жизнь, а кипел бой.

«Охота на дроф»

Генерал Эрих фон Манштейн имел слабость свои военные операции кодировать замысловатыми названиями, чем-то напоминавшими либо названия охотничьих рассказов, либо главы бульварного романа.

Операцию против войск Крымского фронта он назвал «охотой на дроф», а последовавший за нею третий штурм Севастополя — «ловом осетра». Крым в его бумагах именовался как «непотопляемый авианосец», а береговые батареи, прикрывавшие Севастополь с моря, обозначались так: «форт Сталина», «форт Максим Горький», «форт ГПУ» и т. д.

Севастополь он подчеркнуто называл крепостью. Причем если б можно было, он писал бы это слово через два «р». Кстати, крепость — это система фортов и сложных инженерных сооружений, а если сказать кратко, — то кольцо огневых рубежей и заградительных систем: рвы, минные поля, ряды колючей проволоки, стальных надолб и т. д. Ничего этого Севастополь не имел. Ларчик открывался просто — Гитлер за взятие крепости или же крупного города, района страны давал своим полководцам маршальские погоны и жезл. Потерпев неудачу со взятием Севастополя с ходу, Манштейн начал 17 декабря второй штурм артиллерийской канонадой, по силе равной восьмибалльному землетрясению. В наступление было брошено семь пехотных дивизий, три горные, кавалерийская бригада, сто пятьдесят танков и несколько четырнадцатидюймовых мортир. В воздух поднялись двести бомбардировщиков.

В ставку Гитлера генерал сообщил о том, что на этот раз Севастополь будет взят 21 декабря, то есть через четыре дня. 22 декабря исполнялось полгода с начала войны, очевидно, «лучшая стратегическая голова рейха» вознамерилась сделать подарок фюреру к этой дате. Что и говорить, подарок был бы первостатейный: ведь это не просто город, а — Севастополь!

Но и на этот раз Севастополь не был взят.

В ущельях, балках, на холмах и в долинах рек валялись тысячи немецких трупов: щепетильные к обязательности упокоения убиенных, гитлеровцы не успевали собирать и хоронить их. По весьма приблизительным подсчетам, до шести тысяч человек выходило из строя каждый день. И это еще не плата за маршальский жезл, а всего лишь задаток!

Между прочим, в период первого штурма Севастополя солдаты 11-й армии были полны самоуверенности и наглости им были обещаны участки земли здесь, в Крыму, где так заманчиво шелестят шелковые волны Шварцзее. Не Черного моря, а именно — Шварцзее! Они уже и кар ты Крыма на немецком языке в карманах носили!

Но когда на глазах тех, кого господь еще не прибрал, тысячами гибли соискатели крымских владений, то кандидаты на участки начали трезветь и уже не с тем рвением кидались в огонь. А Манштейн хотел пробиться к Севастополю любой ценой.

Декабрь в Крыму, конечно, не тот, что под Москвой, но и здесь холодно, ледяные ветры с гор пронизывают до мозга костей, даже если эти кости арийские.

С моря ползут холодные, как дыхание ада, туманы. С неба валит снег — густой и липкий либо сухой и секущий, а отопление на фронте не цен тральное, а леса в руках партизан…

Почти под самый новый, 1942 год, когда защитники Севастополя, ряды которых сильно поредели, испытывали крайнюю нужду в новых силах и боеприпасах, наступление 11-й армии начало выдыхаться. К огромной радости не только севастопольцев, но и всей страны, в это время в восточной части Крыма — сначала в Керчи, а потом и в Феодосии — специальный отряд кораблей Черноморского флота под командованием капитана I ранга Николая Ефимовича Басистого высадил десант.

Появление наших войск в Восточном Крыму и потеря немцами таких крупных городов, как Керчь и Феодосия, подействовали на фон Манштейна отрезвляюще — он не только прекратил штурм Севастополя, по и ушел в оборону, а часть войск снял из-под стен осажденного города и отправил их на восток полуострова.

Этим воспользовались защитники Севастополя — несмотря на усталость и большой урон, они уже второго января 1942 года повели наступление, чтобы вернуть свои старые позиции.

Солдаты Приморской армии и моряки не только вернули утраченные во время второго штурма позиции, но и значительно улучшили их.

В это же самое время на Керченском полуострове был сформирован Крымский фронт в составе трех армий. Весной, по замыслу Ставки Верховного Командования, он должен был освободить Крымский полуостров. К сожалению, Крымский фронт свою задачу не выполнил. Вот как впоследствии писал в книге «Генеральный штаб в годы войны» о положении на Керченском полуострове генерал армии С. М. Штеменко: «В феврале — апреле Крымский фронт при поддержке Черноморского флота трижды пытался прорвать оборону немцев, но задачи не выполнил и вынужден был перейти к обороне. Еще в марте Ставка направила туда в качестве своего представителя Л. 3. Мехлиса. Из Генштаба с ним поехал генерал-майор П. П. Вечный. Они должны были помочь командованию фронта подготовить и провести операцию по деблокированию Севастополя. Мехлис остался верен своим привычкам: вместо помощи он стал перетасовывать руководящие кадры. Первым его шагом была замена начальника штаба фронта Толбухина генерал-майором Вечным.

Оперативное построение фронта между тем не отвечало задачам обороны. Группировка войск оставалась наступательной. Левый фланг, примыкавший к Черному морю, оказался слабым. Командующий войсками мотивировал это тем, что после некоторого улучшения исходных позиций фронт непременно будет наступать. Но наступление все откладывалось, а оборона, вопреки указаниям Генштаба, не укреплялась. Мехлис же занимался лишь препирательством с командующим.