Севастопольская хроника - Петр Сажин

Заика послал краснофлотцев Матвиенко и Диденко поискать, нет ли кого из батарейцев раненых.

Раненых никого, а убитые есть, а кто, опознать невозможно в кромешной темноте.

Отойдя от батареи на приличное расстояние, начали делиться на группы — всем пройти незамеченными нельзя. Краснофлотцы Матвиенко и Диденко — первая группа. Лейтенанты Лавров и Яковлев составляют вторую группу — они рассчитывают найти шлюпку и на ней добраться до Севастополя.

С командиром остались комиссар и три краснофлотца. Рассвет застал их у двух одиноко стоявших на берегу моря домиков.

При виде жилья всем захотелось тепла и отдыха — ночи-то в ноябре у моря промозглые; от воды тянет сыростью и пронизывающим до костей холодом. Приготовили гранаты. Комиссар осторожно постучал в окно. Долго не открывали, наконец вышел мужчина. На вопрос, есть ли немцы, отрицательно покачал головой, но сказал, что есть раненые моряки.

Вошли.

В первой комнате — никого, а вторая полна.

Заика включил карманный электрический фонарик и пошел светить по лицам — все свои, батарейцы Он хотел уже погасить фонарик, но тут в углу вдруг рывком с пола поднялась женщина. Глянул — и упал как подкошенный[3].

Как же она очутилась тут? Сквозь слезы Валентина Заика рассказала мужу, что произошло с ней.

Когда пришли корабли, она с санитаром Сергеем Колесниченко помогала раненым добираться до обрыва, с которого шла эвакуация.

Некоторых пришлось нести. Сейчас ей помнится лишь то, что они вместе с Сергеем принесли носилки, поставили, и она только хотела подойти к мужу — он тут на обрыве, на бревнах, сидел, — как в это время рядом разорвалась мина. Дальше — полный провал. Только здесь, в этом домике, пришла в себя.

Краснофлотцы, которые принесли ее сюда, рассказали, что нашли «дикторшу» под обрывом, на берегу моря, без памяти. Да и то чуть — не прошли мимо: кому то пришло на ум попробовать пульс, и он воскликнул: «Хлопцы! Да она живая!»

Краснофлотцы эти пробирались с линии обороны батареи правого фланга.

Они подхватили ее на руки и несли всю дорогу до этих домиков…

Утром хозяин дома послал двух дочерей на разведку. Как только они ушли, Муляр обошел всех и предупредил быть наготове, а в случае чего драться до последнего.

Спустя время возле домика появился человек в форме морского летчика. Он шел с какой-то подозрительной осторожностью — все время оглядывался, как будто прятался от кого-то. Подойдя к двери, постоял немного, огляделся и наконец решился постучать Стоявшие наготове краснофлотцы быстро открыли дверь, схватили его и втащили в дом. Напрасно он требовал отпустить его, объяснил, что свой, летчик, машину подбили немцы над 54-й батареей, чудом посадил и теперь вот пробирается в Севастополь.

Пока он выговаривал все это, его обыскали, отобрали пистолет и документы Заика и Муляр задали ему несколько каверзных вопросов: на них мог ответить лишь настоящий морской летчик Черноморского флота. Он ответил, и документы его оказались правильными. Это был летчик Борисов Алексей Федорович. Вернули ему документы и оружие.

Вскоре пришли из разведки дочери хозяина дома. Они рассказали, что все дороги забиты войсками, которые двигаются в сторону Севастополя, а в селах гитлеровцы собирают подводы на вывозку убитых немцев с 54-й батареи.

Комиссар собрал совещание. Решили всех, кто может идти, разбить на группы. Раненые останутся здесь. Хозяин дома расселит их в надежных местах до выздоровления.

Разбились на группы. Группа, в которой были супруги Заики, комиссар и летчик Борисов, рискнула идти прямо на юг. Хозяин дома дал им гражданскую одежду. Придумали даже какие-то причины, если немцы схватят их и начнут допрашивать. Однако группой пройти не удалось — решили идти поодиночке. Сначала ушел летчик Борисов. Немного он пробыл с ними, а успел как-то всем прийтись по душе.

Настала очередь прощаться с комиссаром. Всего около трех месяцев служили вместе, но так сдружились, будто годы прошли. Как же, вместе строили и формировали батарею и вместе, по выражению комиссара, «держали экзамен на воинскую зрелость»…

Обнялись, похлопали друг друга по спине и расстались. Чуть не заплакал Заика — так тоскливо стало, когда ушел комиссар.

Оставшись одни, Валентина и Иван все же попытались пройти в Севастополь, но и на этот раз им не удалось, тогда решили подаваться в район Карасубазара — там родители Валентины, а Заику никто не знает.

В пути, пока добирались до Карасубазара, много встретилось разных людей — плохих и хороших. Хорошие посоветовали Заике выдавать себя за сбежавшего из заключения, а Валентине говорить, что она беженка с Украины.

С этой легендой прошли. Но жить Заике с ярлыком беглого заключенного было несладко — он искал связи с партизанами, а его сторонились, как прокаженного. С большим трудом ему удалось завоевать доверие патриотов, и он вместе с группой ушел в леса Крыма к партизанам. Валентина не могла уйти с мужем — она была беременна.

Так и не попал Иван Заика в Севастополь ни в сорок первом, ни в сорок втором.

Артиллеристы, которые эвакуировались с 54-й батареи 2 ноября 1941 года на катерах, по прибытии в Севастополь в сообщении командованию о боевых действиях батареи писали: «Возможно, он жив и продолжает упорную борьбу с врагом за родину, за погибших товарищей, а если погиб, мы всегда будем чтить светлую память о тебе, лейтенант Заика!»

Так и посчитали его погибшим. И эта версия попала даже в книги, вышедшие спустя много лет после войны. А Иван Иванович, человек на редкость скромный и цельный, придя к партизанам, сначала сражался как рядовой боец, затем был выдвинут на должность начальника штаба отряда. За отличие в одной из операций был назначен командиром 10-го отряда 2-й бригады восточного соединения партизан Крыма.

Между прочим, в этом отряде воевали и тесть его и младший брат жены. А мать и еще две сестры Валентины (к тому времени ставшей матерью) были схвачены гестаповцами за связь с партизанами. Валентине по пути на вокзал удалось не только отдать ребенка одной из женщин, что толпились на улице, провожая арестантов, но еще и… сбежать при посадке в поезд.

Мать и сестры просидели в севастопольской тюрьме до мая сорок четвертого года — пришла наша армия и освободила их, а Валентина… Партизанские разведчики нашли ее и провели в лес, в отряд мужа, где она, как и на 54-й батарее, стала партизанским лекарем. Так Заики, муж и жена, вместе начали воину и вместе кончали ее.

Из партизанского войска Иван Иванович Заика снова вернулся на флот, командовал батареей, а в 1947 году, после одиннадцати лет службы, из-за плохого здоровья демобилизовался и вернулся в Кременчуг.

Вот и все — кончилась глава. Предчувствую вопросы: «А как же дальше сложилась судьба Заики? Нашелся ли сын? Что делает Валентина Заика?»

Сына Алика они отыскали летом 1944 года. В 1968 году он окончил Харьковский политехнический институт.

Валентина Герасимовна работает по своей специальности, на том же Кременчугском заводе автодорожных машин, где до флотской службы начинал свою рабочую карьеру ее муж. А сам Иван Иванович после демобилизации без отрыва от производства окончил среднюю вечернюю школу, получил аттестат и поступил на заочное отделение Харьковского автодорожного института.

Шесть лет мастер в цехе и студент-заочник в институте. Еще и теперь он меняется в лице, когда вспоминает о том времени. Тяжело было: ни денег, ни свободного часа, работа — учеба, учеба — работа. На зачетные сессии приходилось ездить в Харьков.

Ну, а если б не выдержал, то не был бы инженером и начальником отдела конструкторского бюро завода!

А как сложилась судьба комиссара батареи Саввы Павловича Муляра?

Комиссар настойчиво, терпеливо перенося все лишения и неудобства жизни скитальца, всю осень и начало зимы предпринимал несколько попыток пробраться в осажденный Севастополь, но ему не удалось осуществить свое желание.

Долго он переходил с одного места на другое в тылу у врага и лишь в 1942 году, совершенно измученный, больной, в холодный январский день одолел, наконец, роковое препятствие — линию фронта и под Ростовом-на-Дону очутился на своей стороне.

Лишь в сорок третьем году он снова вернулся на флот, на один из кораблей Каспийской военной флотилии. Затем, после настойчивых рапортов, ему удалось перебраться на Дунайскую военную флотилию, где он начинал военную службу. На Дунае, в городке Вилково, который не без основания называют Дунайской Венецией, комиссар Савва Павлович Муляр скончался от язвенной болезни в 1947 году.

А летчик Борисов Алексей Федорович?

Борисов прошел в осажденный Севастополь, получил новый самолет, войну закончил Героем Советского Союза.

Он приезжал в мае 1969 года на празднование двадцатипятилетия освобождения Севастополя, виделся с Заикой, и я, кстати, там же познакомился с ним.