Воля под наркозом - Михаил Серегин

Я так вошел в образ, что теперь засомневался, надо ли мне подойти к Чехову или следует сделать вид, что мы незнакомы. В этот момент полковник, наконец, узрел меня и сказал:

– Ой, бля-я-я…

Несколько мгновений он с интересом разглядывал мой прикид, потом спохватился и быстро произнес:

– Иди прямо. Метрах в пятидесяти увидишь «шестерку» кофейного цвета, садись рядом с водителем и жди меня. Номерной знак…

«Шестерка» нашлась без проблем. Я открыл дверцу, нырнул внутрь, сказал:

– Здравствуйте.

И растерянно замолчал. Водителем оказалась привлекательная женщина примерно одного со мной возраста. Хотя их возраст разве разберешь! Ну, Чехов, гад, мог и предупредить о даме, я бы хоть побрился! Дама, однако, смотрела на меня доброжелательно, не замечая, казалось, ни уродливых очков, ни обросшей рожи со следами старых побоев.

– День добрый, – ответила она, – Юра сейчас подойдет. А вот и он.

Чехов с неприличной для его грузной фигуры ловкостью юркнул на заднее сиденье. От чахлого букетика он уже благоразумно избавился.

– Порядок. Можно ехать. Спасибо тебе, Ларочка, – он с нежностью посмотрел на женщину.

– Не за что, – пожала та плечами, – в любое время. Надеюсь, что машину не угонят, не сбросят с обрыва и не взорвут.

Полковник горячо заверил, что ни в жизнь ничего подобного не допустит, поймал и облобызал изящную ручку и вообще вел себя так покладисто, что у меня глаза на лоб полезли.

Лариса рассмеялась, недоверчиво покачала головой и покинула наше скучное общество, пожелав на прощание удачи во всяческих начинаниях.

– Что же ты нас не представил друг другу? – упрекнул я.

– Кобель, – коротко сформулировал Чехов, вложив в это слово все, что он обо мне думает. – Со своими бабами сначала разберись, а потом на чужих заглядывайся. Надеюсь, ни на кого не напоролся?

– Нет. Если ты так этого боялся, то какого черта меня сюда вытащил? И где твоя развалюха? И почему эту машину должны взорвать? И вообще, что происходит? – На меня накатила неизвестно откуда взявшаяся волна раздражения.

– Ладно, не кипятись. Просто я Ларису попросил сюда подъехать, чтобы по улице не болтаться и времени не терять, когда из клиники выйду. По тем же причинам и ты здесь. Кстати, посмотреть на твоего приятеля не получилось. Крутиков будет только после обеда. Кругленький не звонил?

– Я же тебе сказал, не звонил ни Кругленький, ни Квадратненький.

– А я тебя попросил не кипятиться. Понимаешь, какое дело, кажется, мы ненароком влезли туда, куда не следовало. Моя персона, по крайней мере, кого-то очень заинтересовала. Настолько, что даже не поскупились ко мне «топтунов» приставить. «Хвост» то есть, – пояснил Чехов, не дожидаясь вопроса. – За тобой вроде никто не присматривал, я сейчас проверил. А Коля Кругленький пропал.

Наконец-то я понял, что меня злило. Поначалу я ничего не имел против того, что Чехов перехватил инициативу. Но теперь ситуация запуталась еще больше, а полковник явно не справлялся. Вообще-то сама ситуация сложнее не стала, просто обнаружились новые, доселе неизвестные факты. Все равно пора было брать бразды правления в свои руки, в конце концов это ведь мое расследование. Кто, как не я, наткнулся на тайну? Что именно мы распутываем, я представлял себе пока довольно смутно, но азарт мой подогревался маячившими на горизонте приключениями и опасностями.

– Я уж надеялся, что вы с Кругленьким провернете всю грязную работу, а мне останется только делать выводы и пожинать лавры, – с сарказмом произнес я. – Но шестое чувство подсказывает, что вы основательно застряли и нуждаетесь в помощи профессионального сыщика-любителя. А ведь так хорошо начали!

– Ты, похоже, не въехал в то, что я сказал, – спокойно заметил Чехов, пропустив мимо ушей мои инсинуации. – Что меня пасут, так это даже интересно. Но Кругленький пропал! – почти закричал он. – Совсем! Понимаешь, что это значит?

– Нет, – признался я. – Но ты не переживай, еще не вечер. Объявится твой Кругленький. Позвонит, как ни в чем не бывало, скажет, что Фоллеттом зачитался.

Полковник задумчиво покачал головой. Похоже, исчезновение Кругленького произвело на него колоссальное впечатление.

– Если Коля не вышел на связь, значит, что-то произошло, это факт, – убежденно заключил он.

Полковник был недалек от истины. Что-то действительно произошло. Что именно, Кругленький и сам до конца не понял. Ясно было только одно – ни позвонить, ни передать другим способом важную для Чехова информацию Коля возможности не имел.

Рано утром, честно выполняя задание своего шефа, Кругленький неожиданно оказался в довольно странном месте. С первого взгляда оно не представляло особого интереса – так, обычная узкая улочка, каких в Москве при желании можно найти десятки, а то и сотни. Но Коля сразу же нутром почуял необычность данного места и… витавшую в воздухе опасность. Будь Коля чуть более труслив и чуть менее предан Чехову, он немедленно покинул бы это место и предпочел бы никогда больше сюда не соваться. Но в чем в чем, а в трусости Кругленького никто и никогда упрекнуть не мог. А что касается полковника, так Кругленький скорее предпочел бы умереть, чем лишиться его доверия и уважения. А потому принял самостоятельное решение не ломиться отсюда, куда глаза глядят, а прежде осмотреться. На случай, если его остановят и потребуют объяснений, Кругленький приготовил стандартную отмазку: возвращался от приятеля, с которым куролесил все ночь, да малость заблудился. Пока же Коля запихнул подальше за пазуху полученную от Чехова книжку, которую действительно взял с собой, потому что не доверял своей квартирной хозяйке, и несколько изменил походку, сделав ее по возможности нетвердой и неуверенной.

Одним концом улочка заканчивалась тупиком, в другом же производился вечный ремонт дороги, так что проехать на машине было совершенно невозможно. Подавив первобытный страх, Кругленький миновал груду щебня, по узкой тропинке обошел яму, вырытую так давно, что стены ее уже основательно осыпались, и оказался таким образом в коротком проулке, отрезанном с обеих сторон от любопытных глаз.

Исследовав ближайшее здание, Кругленький выяснил, что не было необходимости пробираться по колдобинам перерытой дороги – двор дома оказался проходным, при желании даже проезжим и выводил знающего человека с проулка на соседнюю улицу. Это открытие немедленно навело Колю на мысль, что проулок, вероятно, не такой уж изолированный, ведь другие дворы тоже могли оказаться проходными. Зданий в проулке стояло не так уж много – три двухэтажных с одной стороны, с другой же и вовсе два, тоже двухэтажных, но более длинных и соединенных между собой то ли пристройкой, то ли переходом на втором этаже. Под пристройкой имелась арка с глухими металлическими воротами, а двери в оба здания украшали крохотные вывески с неразборчивыми на расстоянии мелкими надписями, вблизи оказавшимися совсем уж малопонятными сокращениями.

Быстренько прошвырнувшись по проулку, Кругленький сделал еще одно немаловажное открытие: все без исключения здания казались необитаемыми, но за плотными шторами, закрывавшими зарешеченные окна, определенно угадывалась бурная деятельность – там шторка шевельнулась, там лучик света пробился. Все окна были плотно прикрыты, но почти в каждом имелись современные кондиционеры, что тоже наводило на определенные мысли. Страх все еще не отпускал, но уже отступил на второй план, уступив место любознательности и чувству долга. Кругленький понимал, что теперь прямо-таки обязан исследовать непонятное и пугающее место более детально, а уже потом мчаться с докладом к полковнику.

Собственно, на взгляд человека неискушенного, ничего странного, а тем более пугающего в проулке не наблюдалось. Окна с решетками, кондиционеры, а тем более затянувшийся ремонт канализационных путей – все это в большом количестве встречалось повсеместно и, естественно, никого не настораживало. Однако многоопытный глаз Кругленького уловил, что здесь что-то не так. А вот что именно, понять Коля пока никак не мог.

В это время проулок несколько оживился, поэтому Кругленький бросил изучать любопытную вывеску на ближнем к тупику здании и прикинул, где бы залечь на время, чтобы не бросаться в глаза, но иметь возможность обозревать без проблем весь проулок. Еще раз посмотрев на вывеску, Кругленький постарался по буквам запомнить путаную надпись, смысл которой сводился к тому, что в здании располагалось некое общество по защите прав животных, страдающих от насилия нерадивых хозяев. Возможно, где-то в другом месте подобная надпись не вызвала бы удивления, мало ли что можно прочесть на улицах города. Но здесь все казалось подозрительным, поэтому Коля старательно «сфотографировал» каждую трещинку на вывеске, пообещав себе, что вернется к этой, а также ко второй, еще более непостижимой надписи позже, и поспешил ретироваться, чтобы не мозолить никому глаза.