Жуков. Маршал жестокой войны - Александр Василевский

6 июля Ставка направила командующим 1-го Прибалтийского и Белорусских фронтов (в копии – Жукову, мне и командующим остальных фронтов) директивное письмо, содержащее анализ недостатков в управлении войсками.

Прежде всего отмечалось, что вследствие нарушения порядка передислокации штабов и командных пунктов, заключающегося в том, что они не организуют предварительно связи с подчиненными и высшими штабами на новом месте, теряется управление войсками, штабы в течение длительного времени не знают обстановки.

Отсутствие организованного руководства и комендантской службы при прохождении войсками дефиле и переправ, говорилось далее, приводит к перемешиванию частей, скоплению войск и к потере времени.

Как крупный недостаток отмечалось отвлечение главных сил для решения второстепенных задач, что приводит к замедлению темпа наступления. В ряде случаев наблюдается беспечность со стороны командиров соединений и штабов, которые, продвигаясь вперед, не заботятся о разведке и охранении.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывала командующим войсками фронтов и армий принять решительные меры к устранению отмеченных ошибок и о принятых мерах донести в Генштаб.

10 июля в письме Ставки командующему 2-м Прибалтийским фронтом говорилось о недочетах в его боевом приказе от 6 июля 1944 года: «а) 22 я армия вместо свертывания обороны к своему левому флангу и взаимодействия с 4-й ударной армией наносит изолированный удар на Освея. б) Артиллерийские дивизии не используются на одном участке прорыва, как это Вам было указано Ставкой, в) Задачи, поставленные войскам на первый день операции, не реальны, пехота должна в первый же день пройти от 50 до 80 км, что невыполнимо».

В тот же день Ставка направила письмо командующему 1 м Украинским фронтом, в котором также уточнялись некоторые пункты:

«1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии, в случав успешного прорыва, ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции, вслед за танковыми армиями.

2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные Вами задачи, безусловно, завышены».

При этом Ставка особенно обстоятельно излагала свои доводы, когда ее предложения не совпадали с решениями командующих фронтами. Вот один из примеров.

Руководство 2-го Украинского фронта в связи с перевооружением истребительно-противотанковых артбригад высказалось за то, чтобы рассредоточить батареи 100 мм пушек по полкам. 29 декабря 1944 года Ставка в письме командующему фронтом (копия – Главному маршалу артиллерии Н. Н. Воронову) отмечала:

«Считаем неправильным Ваше предложение о том, чтобы не иметь полковой организации 100-мм пушек внутри противотанковой артиллерийской бригады, а иметь лишь отдельные батареи этих пушек, разбросанные по полкам бригады. Во-первых, Ваше предложение учитывает лишь условия ведения оборонительного боя при отсутствии у противника большого количества тяжелых танков и самоходок, что бывает довольно редко; но оно совершенно не учитывает танковых контратак противника при наступлении, наших войск и танковых атак противника при его наступлении, когда нам выгоднее массированное использование 100 мм пушек, собранных в кулак в виде полка.

Во-вторых, в организационном отношении, в интересах учебы и материального обеспечения также выгоднее 100 мм пушки иметь в одном полку бригады, а не распылять их побатарейно во все полки бригады.

В-третьих, в случае необходимости, батареи 100 мм пушек могут временно выделяться на усиление других полков бригады с тем, однако, чтобы у них был готовый хозяин в виде командира полка и его штаба, способного, в случае необходимости, вновь собрать батареи в полк и массированно использовать их. В силу этого Ставка отклоняет Ваше предложение».

Я мог бы привести здесь много других таких же документов, свидетельствующих о роли Ставки и Верховного Главнокомандующего в руководстве фронтами. Все это также говорит о том, что Верховный Главнокомандующий как организатор и руководитель действий наших войск был на высоте.

Дополнительным свидетельством этого является тот факт, что, когда 12 ноября 1944 года Г. К. Жукова назначили командующим 1-м Белорусским фронтом, К. К. Рокоссовского – 2-м Белорусским, руководство операциями всех Белорусских фронтов перешло непосредственно к Верховному Главнокомандующему. Поэтому командующие войсками фронтов для согласования принятого Ставкой плана операций вызывались непосредственно к Сталину.

Окончание войны

В феврале 1945 года Верховный Главнокомандующий после моего сообщения о положении дел в Восточной Пруссии порекомендовал мне выехать туда для помощи войскам и командованию, подчеркнув, что быстрейшая ликвидация врага в Восточной Пруссии позволила бы нам за счет войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, во-первых, усилить основное, берлинское, направление и, во-вторых, освободить необходимую часть войск для подготовки их к переброске на Дальний Восток. Он посоветовал мне заранее наметить для этой цели две три лучшие армии и предупредил, что через 2–3 месяца после капитуляции Германии я могу быть послан для руководства боевыми действиями на Дальнем Востоке. (Забегая вперед, скажу, что действительно две из трех общевойсковых армий, направленных в мае – июне 1945 года с запада на восток, были взяты из состава войск, действовавших в Восточной Пруссии.)

Приняв рекомендацию отправиться на работу в Восточную Пруссию, я попросил освободить меня от должности начальника Генерального штаба, мотивируя это тем, что сейчас большую часть времени я стал находиться непосредственно на фронте, выполняя задания Ставки, а в Москве бываю лишь по вызовам. Я предложил утвердить в этой должности фактически исполнявшего ее А. И. Антонова, оставив за мной лишь должность заместителя наркома обороны. Помню, Сталин с удивлением спросил:

– А разве вас не обидит такое решение?

Услышав мой ответ, он обратился к находившемуся здесь же Антонову и поинтересовался, как он относится к моему предложению. Алексей Иннокентьевич сказал, что не разделяет его. Сталин пообещал подумать, а пока подписал директиву Ставки, согласно которой я, как ее представитель, обязан был взять на себя с 22 февраля руководство боевыми действиями 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов. В заключение Сталин спросил, когда я смогу отправиться на фронт. Я назвал следующий день. Верховный разрешил мне дня два побыть с семьей, сходить в театр, а 19-го вечером накануне отъезда просил вновь зайти к нему.