Херувим (Том 1) - Полина Дашкова

Сергей опустился на клеенчатую банкетку. Катя опять вскочила на стол, достала из кармана халата пакетик с разноцветными леденцами, развернула, кинула в рот конфету.

- Тебе не предлагаю, потому что нельзя, - заявила и скорчила комически-серьезную гримаску.

- Что, осмотр будет под наркозом? - поинтересовался Сергей с дурацкой улыбкой.

- М-м, - Катя помотала головой и прикрыла глаза, - точно не знаю, но, кажется, тебе собираются штыри удалять, - прошептала она так тихо, что он с трудом расслышал.

- Какие штыри?

-Ну какие?! Которые в ногах!

- Зачем?

- Так положено. Кости срастаются, штыри больше не нужны. Нет, сначала, конечно, рентген и все такое.

- Опять резать? -поморщился Сергей.

- Да не волнуйся ты, операция пустяковая, там только небольшое отверстие делается под коленной чашечкой и штырь аккуратненько удаляют. Совершенно не больно. Через пару дней опять бегать будешь.

Послышались голоса, и в кабинете появился Аванесов. Он был в халате, шапочке и маске. Вместе с ним вошла высокая тонкая женщина, тоже в полном медицинском обмундировании, и, кроме того, на лбу у нее было круглое зеркальце с дыркой посередине, какие используют ларингологи.

- Познакомься, Сережа, это Юлия Николаевна, она очень опытный врач, приехала из Москвы, чтобы тебя посмотреть,- представил ее Аванесов.

Сергей увидел только карие глаза, большие, спокойные, ясные, обрамленные подкрашенными длинными ресницами.

- Здравствуйте, - она улыбнулась под маской, подошла и легко прикоснулась пальцами к подбородку Сергея, - пожалуйста, повернитесь.

В лицо ударил ослепительный свет лампы, Сергей болезненно зажмурился.

- Можете закрыть глаза, - разрешила Юлия Николаевна, - и пожалуйста, расслабьтесь, - у нее был довольно низкий, глубокий голос. Пахло от нее легкими дорогими духами. Тонкие холодные пальцы щекотно скользили по лицу Сергея.

- Вы ларинголог? - спросил он.

- Да, да, она ларинголог, кандидат наук, - поспешно ответил за женщину Аванесов, - поскольку, кроме всех прочих радостей, ты перенес ОРЗ, то надо проверить гайморовы пазухи, чтобы ты был у нас как огурчик.

Женщина промолчала, но Сергей почувствовал, что пальцы ее напряглись.

- Ты думаешь, наверное, что насморк -это ерунда какая-то, - подала голос Катя, - но если хочешь знать, там, в носу, все бывает очень серьезно.

- У меня нет никакого насморка, - раздраженно заметил Сергей.

- Нет, так будет, - ухмыльнулся Аванесов, - видишь ли, пока ты у нас тут лежал, мы тебя всего насквозь проверили, в том числе и снимочек черепа сделали. На всякий случай. Так вот, дорогой, у тебя недостаточное дренирование лобной пазухи, обусловленное гипертрофией средней раковины и искривлением носовой перегородки. А это, Сережа, способствует переходу острого фронтита в хроническую форму, - доктор принужденно откашлялся, после чего повисла тишина.

Сергей видел перед собой, совсем близко, большие карие глаза необычной, очень красивой формы. Наружные уголки были слегка опущены вниз и оттенены длинными ресницами.

- Гамлет Рубенович, можно вас на минуту? - Голос женщины прозвучал вполне спокойно, но немного глухо.

- Да, конечно, Юлия Николаевна, конечно, дорогая, - Аванесов галантно подхватил ее под руку.

Дверь за ними закрылась, но Сергей успел услышать, как женщина громко, возмущенно произнесла:

- Что за балаган? Вы же врач!

- Тише, тише, дорогая, - проурчал в ответ голос Аванесова.

И действительно, стало тихо. Гамлет Рубенович увел ее подальше от двери.

- Катя, что происходит? - спросил Сергей.

- Слушай, отстань, пожалуйста, - прошептала она в ответ и отвернулась. Он успел заметить, что лицо ее пылает.

Аванесов вернулся один, очень быстро. От искусственной бодрости не осталось и следа. Он спустил маску на подбородок, был хмур и красен, как вареная свекла.

- Раздевайся! - рявкнул он Сергею;"- Давай на койку, быстро!

- Гамлет Рубенович, - зло улыбнулся Сергей, - вы можете объяснить наконец, в чем дело?

- Не могу! - заорал Аванесов. - Не имею права! Я военный человек, черт бы нас всех подрал! Я врач, но военный, понимаешь? У меня приказ! И у тебя тоже!

- Интересно, какой же приказ у меня? Кто мне его отдал? - прищурился Сергей.

- Вопросов не задавать! Вот какой у тебя приказ! А отдала тебе его сама жизнь, понял? Чеченская война тебе его отдала! Все, снимай штаны, буду ноги твои смотреть!

- А эта женщина с зеркальцем тоже военный врач? - спросил Сергей, вставая.

- Юлия? Нет. Она нет.

- И не ларинголог?

Аванесов застыл. Глаза его налились кровью, ободок шапочки потемнел от пота. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не крикнул, произнес хрипло, еле слышно:"

- Не мучай меня, Сережа, клянусь, ничего плохого с тобой здесь Делать не собираются. Ты мне веришь?

- А вы самому себе верите?

- Не смей так со мной разговаривать! Мальчишка! Я тебе ноги сделал? Ну, отвечай!

- Сделали, - кивнул Сергей, - огромное вам спасибо.

- Это плохо? Я плохое тебе сделал, да?

Больше Сергей не сказал ни слова. Разделся до трусов, улегся на койку. Аванесов, продолжая возмущенно сопеть, сначала стал тыкать стетоскопом ему в грудь, слушал сердце, потом принялся за ноги, щупал их, мял, просил согнуть и разогнуть колени, пошевелить пальцами. Сергей искоса наблюдал за его лицом. Постепенно от мрачности не осталось и следа, под пышными, с проседью, усами подрагивала довольная улыбка. Доктору Аванесову, конечно, было приятно видеть блестящие результаты своей работы.

- Я закончил. Все отлично. Давай, Катюша. Ты готова?

- Да, Гамлет Рубенович.

Катя подошла со шприцем в руках, стрельнула вверх тонкой струйкой прозрачной жидкости, выпуская пузырьки воздуха.

- Что это? - спросил Сергей, не ожидая услышать ответа, однако услышал:

- Триомбраст. Специальный контрастный препарат для рентгена. - Прохладная ватка со спиртом тронула локтевой сгиб, затем игла плавно, не больно вошла в вену. Катя была мастерица делать уколы.

- Голова может немного закружиться, но это скоро пройдет, - услышал Сергей ее ангельский голос.

- Все, поехали, - уже издалека долетел до него мягкий баритон другого ангела, гениального хирурга Гамлета Рубеновича Аванесова.

Последнее, что он увидел, были огненные длинные тире, которые плыли над ним, словно где-то поблизости, в негустой, просвеченной скудным ноябрьским солнцем "зеленке", притаился сумасшедший снайпер и бесшумно палил в одну точку.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Оказавшись дома, Стас Герасимов первым делом разделся догола прямо в коридоре, босиком прошлепал в ванную, встал под душ и долго, тщательно мылся, докрасна растирал кожу жесткой щеткой, пропитанной ароматным гелем, стоял, подставив лицо под горячие упругие струи. Потом, распаренный, розовый, аккуратно побрился и даже стал напевать при этом песню "Гуд бай, Америка!".

В квартире было тихо и чисто, однако его не покидало чувство, будто кто-то наблюдает за ним, и именно для этих невидимых глаз он устраивал маленький концерт под скромным названием "Мне все по фигу".

Зазвонил телефон, но он не стал брать трубку, продолжал напевать, бережно протер свежевыбритые щеки лосьоном. Руки у него при этом слегка дрожали. В голове упорно звучали слова начальника службы безопасности отцовского банка: "Сначала пытаются взорвать вашу машину, потом блокируют карточки и убивают шофера. Зачем?"

- За тем, дурак, что теперь меня раздумали убивать, - произнес Стас громким шепотом и улыбнулся своему отражению в зеркале.

Пока он брился и протирал кожу, он как будто не замечал своего лица, поскольку внимательно следил, как скользит по коже тупое рыльце электробритвы, как исчезает неопрятная темная щетина, и волновался, не будет ли раздражения. А сейчас, когда процедура была закончена, он отступил от зеркала на шаг и увидел себя с такой радостью, словно в толпе чужих неприятных лиц заметил кого-то горячо любимого.

Стасу нравилось собственное лицо всегда, даже в сложном переходном возрасте. В любом настроении, при любых обстоятельствах, он глядел в зеркало с огромным удовольствием. Мужественные, правильные черты, возможно, несколько стандартные, но разве это плохо? Высокий ровный лоб, прямые широкие брови, довольно низко расположенные, так, что взгляд получался всегда чуть исподлобья.

В ванной над зеркалом были ярчайшие, беспощадные лампы, и, вглядываясь в свои усталые серые глаза, он постепенно стал чувствовать резь, потом слезная радуга заволокла все вокруг и в дрожащем разноцветном тумане ему вдруг почудилось, что кто-то стоит у него за спиной. Он резко обернулся. Разумеется, никого не оказалось, но образ остался плавать в сознании так отчетливо, что нельзя было не поверить.

Из ванной он отправился в спальню, открыл огромный шкаф,, принялся задумчиво перебирать дорогие рубашки, пиджаки, брюки. Выбрал самый любимый свой костюм, серо-синий, цвета предгрозового неба, к нему идеально подходила бледно-голубая рубашка и темно-синий галстук со строгим рисунком. Стас быстро оделся, закрыл шкаф, оглядел себя в огромном зеркале, провел по волосам ладонью, смоченной легким гелем, и вдруг страшно, хрипло вскрикнул.