Я есть кто Я есть - Нодар Джин

Игерет Теман, Ответы, II

От частого склонения истина не становится цельнее, так же, как не убывает она от редкого повторения.

Техийят ХаМетим, Ответы, II

Именно интеллект дает человеку силы почитать Бога.

Комментарий к Мишне, Хагига, 11:1

Никакое чудо не может доказать того, что невозможно; оно способно подтвердить лишь то, что возможно.

Путеводитель заблудших, III

Стремление копить деньги и увеличивать богатство вполне естественно для человеческой природы, но именно эта страсть оказывается причиной людских невзгод.

Там же

Воистину, — переход от страдания к покою доставляет большее удовольствие, чем продолжающийся поуой.

Там же

Добро — это середина между двумя однаково дурными крайностями.

Комментарий к Мишне, IV

(Из письма к евреям Марокко, 1160 г.)

Кто бы ни спросил моего мнения, я скажу, что все мы должны сняться с мест, где нам не позволяют держать наш обет и исполнять предписания Торы, и переселиться туда, где наша вера окажется свободной от посяганий. Не следует бояться оставлять дома, детей и имущество, ибо закон Господний, данный нам, есть величайшее из наследств: все преходит, кроме страха Божьего.

Каждый еврей призван сделать все ему посильное, чтобы переселиться в новое место, где ему легче было бы справлять свои обязанности перед Богом, если даже это переселение связано с риском. Бросил ведь отец наш Авраам семью и дом, порвав со всеми, кто отрицает Бога. Даже если отвергшие Его требуют от нас следовать им, то и тогда призваны мы удалиться из их среды; когда же они принуждают нас нарушить хоть одну из заповедей наших, то оставаться среди них попросту непозволительно.

Каждый из нас должен уйти из этого города, бросив там все свое, и скитаться денно и нощно в поисках места, где он смог бы держаться заповеданного нам закона. Мир велик и необъятен. Если же человек этот сидит на месте, то никакие ссылки на семью или дом не вправе его оправдать: «Невозможно хоть чем-нибудь искупить у Бога (даже) брата своего» (Псалмы, 49:8)… Не искать оправданий своей бездеятельности, но действовать, — вот к чему призван каждый из нас. Сидящий на оскверненном месте оскверняет Бога и уподобляется тому, кто грешит преднамеренно.

Со дня нашего изгнания из родной земли мы постоянно преследуемы за нашу веру. Да положит же Бог конец нашим гонениям, и да исполнит Свое обещание: «Придут дни — будут искать неправды Израи-левой, и не будет ее; и грехов Иуды, и не найдется их. Ибо прощу всех, которые выживут» (Иеремия, 50:20). Да будет так, аминь!

ДУХ МОЛИТВ

Быть может, самой значительной вехой в истории еврейского духа раннего средневековья явилось появление Сидур — книги молитв, антологии созданных в разное время поэтически-философских монологов, обращенных непосредственно к Богу, но призванных укреплять человека в его каждодневном метафизическом страхе перед небытием. Сидур — это молитвы на любой случай жизни, измеряемой не только временными циклами дня и ночи, осени и весны, рождения и смерти, не только категориями душевного состояния отдельного человека или всего Израиля, но также и понятиями вселенского добра и зла, мирового разума и неведения, общечеловеческих надежд и отчаяний. И тот факт, что эта книга обрела в еврейской жизни исключительное значение, свидетельствует о догадке, согласно которой освящение каждодневного бытия, взаимопроникновение (не просто сближение) земного и потусторонне-возвышенного и есть подлинное требование еврейского духа.

Подобно тому, как человек в еврейской традиции — это выражение непреходящей и непостижимой сущности Бога в форме поедаемой червями и чувственно-воспринимаемой животной плоти, — каждая из молитв Сидура есть выражение того или иного глубочайшего интеллектуального откровения в упрощеннейших и доступнейших фигурах человеческой речи; почему, собственно, она, эта речь, и должна была быть всегда столь экстатически страстной.

Ниже — несколько пассажей из Сидура.

Адон Олам — Господь Превечный

(Приписываемую разным сефардским поэтам и канонизированную в 15 в., эту утреннюю молитву, воспевающую всемогущество Бога, исполняют обычно в завершение субботних или праздничных служб.)

Тот и есть Господь Превечный, Кто царствовал до сотворения первого из созданий. По сотворении Им всего сущего Он был объявлен Царем, и по истреблении всего сотворенного, в конце всех дней, лишь Он один Царем и останется. Он был. Он есть и Он пребудет в вечной славе. Он един, и сравнивать с Ним некого. Нет Ему начала, и нет конца; Его и власть. Его и могущество. Он — Бог мой и мой Избавитель, моя опора во дни лихолетья. Он — мой наставник, мое укрытие, и слава моя в заветный день. Ему и вверяю дух свой, когда бодрствую и сплю. Пока душа моя в моем же теле. Господь со мной, и я бесстрашен.

Элоену Нешама — Душа моя чиста

(Эта обязательная утренняя молитва, описывающая союз человека с Богом, в первоначальном своем варианте была известна уже авторам Талмуда.)

Господи, душа, которую Ты дал мне, чиста! Ты сотворил ее, вдохнул в меня. Ты ее во мне продержишь. Ты и заберешь ее со временем, чтобы снова возвратить в Грядущем мире. Покуда же она во мне, я не устану благодарить Тебя, о Господь Бог мой и Бог отцов моих, сотворитель всех деяний и повелитель всех душ!

Великая любовь

(Эта молитва, выражающая страстную мечту человека постичь неземную, приписываемую Богу мудрость, была известна евреям еще в эпоху Второго Храма.)

Ты полюбил нас великою любовью. Господь наш Бог. Ты одарил нас своим благоволением. Отец наш и Царь, открой нам законы бытия, как открыл Ты их открывшимся Тебе предкам нашим, и снизойди к нам во имя них. Ты, Отец наш Милосердный, неизбывно нам сострадающий, пожалей же нас, дай нам способность вникать и понимать, дабы суметь нам выполнить охотно все предписания Твоей Торы. Раскрой нам глаза на значение Торы, открой наши сердца Твоим запо-веданиям, и во имя Твоей же славы сплоти нас в любви и благоговении. Да не предашь Ты нас позору, ибо мы веруем в Твое величественное и почтенное имя. Мы трепещем в радости, предвкушая избавление: о, приведи нас мирно домой со всех четырех концов земли, ибо Ты есть Господь, творящий празднества и победы. Благословен Ты, Господи, милостиво избравший себе народ Израиля!

Субботний гимн

(Этот гимн, переведенный нами с некоторыми сокращениями и исполняемый в заключение субботней службы, написан в 11 в. испанским раввином Исааком бен Иуда ибн Хайят.)

Кто отделил святое от земного, Да не оставит нас в беде, и новых Пошлет у дач, — и станет нас так много, Как много звезд в сегодняшнюю ночь. Скрутилась тень от пальмового древа, — Исходит день; безгласно, как из чрева, Взываю к Господу, боясь Его разгневать. А стражник возвещает: скоро ночь. Нет мне прощенья за грехи, и все же Молю Тебя, неумолимый Боже, Судить меня, как судят в день погожий За грех забытый, как дурная ночь. Когда бы вымолить мне у Тебя пощады, Я б вызволил мой дух из мук исчадья И плоть свою — Тебе ж служенья ради… Теперь же я рыдаю что ни ночь. Прислушайся, молю, к моим стенаньям, К Твоим, молю, позволь припасть стенам мне. Взгляни, моя слеза на этих камнях Росою проступила в эту ночь. Так пожалей и дай мне разобраться, Какой из всех тропинок мне держаться, Чтобы к Тебе поближе оказаться И славословить Бога день и ночь. Дай мне забыть о всех моих пороках, Не дай врагам ругаться над порогом Моим: «Да не отыщет Бог дорогу К порогу твоему в такую ночь!» О Боже, о Тебе по нас и судят. Что — мы? Мы — воск в Твоей деснице, люди…

Так отпусти нам всем, и новым будет и человек, и мир, и день, и ночь.

Из разных молитв

(Ниже приводятся отдельные молитвенные фразы, зпоминающие-ся то благодаря своей глубине, то из-за специфичности формы, то в силу своей типичности для породившей их эпохи.)

Боже наш и Боже отцов наших! Да взойдет к Тебе моление наше, ибо не так уж мы дерзки и упрямы, чтобы сказать Тебе, Господи: «Мы — праведники, мы не грешили». Нет, мы и отцы наши грешили.

На Йом Кипур

Что нам сказать Тебе, восседающему в выси небесной? Что изложить пред Тобой, пребывающем над облаками? Ты Сам все ведаешь, — все, что скрыто или открыто.

Там же

Боже, отпусти нам грех, который мы совершили перед Тобой пустословием!

Там же

Новые и древние поколения надеются на щит Авраама!

Там же

Что такое человек, Боже? За что Ты чтишь его? Начало его — прах, и конец его — прах; с риском добывает он себе хлеб насущный, и подобен он хрупкому черепку, засыхающей траве, увядающему цветку, мелькающей тени, убегающему облаку, дуновению ветра, развевающейся пыли, исчезающему сну.