Дневник ангела-хранителя - Кэролин Джесс-Кук

Аборт.

Грэм рядом с ней. Они оба очень молоды.

«Мама, прости, — подумала я. — Я не знала».

Ирина проследовала на кухню, не сознавая того, что произошло. Я вошла вслед за ней и обхватила обеими руками ее обширную талию. И тут она повернулась и пристально посмотрела перед собой. Сперва я подумала, что она смотрит на кухонную дверь. Потом увидела, куда она смотрит: она наблюдала за Марго в щель приоткрытой двери. Она улыбнулась. Такая хорошенькая девочка, подумала она. Да, она хорошенькая, — откликнулась я на ее мысли. Думаю, она говорит правду. Да, она говорит правду. Правду.

За следующие две недели сообщение Нан о Грогоре потихоньку улетучивалось из моей головы.

В результате визита Грэма в полицию Дом Святого Антония неожиданно посетил инспектор — в сопровождении двух полицейских офицеров, — и то, что они обнаружили, заставило их закрыть это заведение впредь до дальнейшего расследования. По деревне стали ходить слухи о том, как пятилетнего ребенка нашли запертым в комнате, такой маленькой, что ребенок едва мог стоять, и что его бросили там без еды и воды почти на неделю. Теперь этот ребенок находился в отделении интенсивной терапии. Остальных детей распределили по фостерным домам и другим приютам для сирот по всей стране. Что же касается Хильды Маркс, то ее нашли бездыханной в ее кабинете, с пузырьком из-под таблеток в одной руке и пустой бутылкой из-под шерри в другой.

В новостях по радио — у Инглисов не было телевизора — упоминались интервью с государственными чиновниками, которые захотели прокомментировать ситуацию. Они «имели мотив и давали обязательства» вкладывать больше денег в детские дома страны и «искренне обещали» поднять стандарты служб присмотра за детьми.

Ирина посмотрела на Марго, которая жадно хлебала куриный бульон.

— Ты должна гордиться, дорогая, — произнесла Ирина. — Всего этого добилась ты.

Марго улыбнулась и отвела глаза. Когда она снова посмотрела на Ирину, та стояла над ней. Потом Ирина медленно опустилась на колени перед Марго — из-за артрита ее колени скрипели — и взяла худые холодные руки девочки в свои.

— Мы с Грэмом хотели бы, чтобы ты оставалась здесь столько, сколько пожелаешь, — сказала она. — Ты этого хочешь?

— Да, — быстро кивнула Марго.

Ирина улыбнулась. Ее улыбка была похожа на улыбку Нан. Видимо, именно поэтому я всегда доверяла Нан, с самого начала. Красное лицо Ирины было в морщинах, глаза голубые, как Карибское море, волосы по-девичьи густые, светлые, стянутые в пляшущий конский хвост. Она сощурила глаза. Улыбка ее быстро поблекла. Марго на мгновение задумалась, не сделала ли она что-нибудь не так.

— Ты — призрак, явившийся, чтобы преследовать меня? — очень серьезно спросила Ирина.

В голове Марго вспыхнула мысль — я помню, как подумала: «Это она мне?»

По выражению лица Марго было ясно, что она в замешательстве. Ирина подняла руку и заправила несколько прядей волос за уши девочки.

— Просто… Ты очень похожа на меня, когда я была ребенком, — сказала она в качестве объяснения. — Я и подумала…

Марго это вообще ничего не объясняло. Теперь она была совсем сбита с толку и боялась, что ее вышвырнут на улицу. Мне же объяснение Ирины в конце концов стало ясным: она думала, что Марго — призрак ребенка, от которого Ирина избавилась, сделав аборт много лет тому назад.

Я подошла к Марго и положила руку ей на плечо, рассеяв беспокойство, сжавшее ее горло.

— Неважно, — мягко проговорила Ирина. — У много проживших на свете людей вроде меня появляются всякие глупые мысли. — Она встала и пошла за новым тостом для Марго.

И Грэм, и Ирина были писателями. Грэм издавал провокационные, красочные криминальные романы под псевдонимом Льюис Шарп.

Ирина была поэтом с маленьким, но преданным кругом читателей. Слишком застенчивая, чтобы выступать перед публикой, она сочиняла медленно, тщательно, сидя у огня, а потом каждые четыре года выпускала тонкий томик спокойных, глубоко трогательных стихов. Новый сборник назывался «Память-пряха», и Ирина вот-вот должна была его закончить.

Вечера в этом доме проводили, слушая радио или, по большей части, затевая литературные диспуты. Марго оказывалась в центре баталии, разгоревшейся из-за того, имела леди Макбет детей или нет. «Конечно, она имела детей! Почему же, во имя Неба, она говорит о вскармливании грудью, если у нее не было детей?» — «Это метафора, женщина! Просто уловка, чтобы заставить Макбета убить Дункана!» И так далее. А еще Марго выступала в роли молчаливого судьи во время вулканических дебатов, лучше ли Сильвия Плат[7] Теда Хьюза[8] или нет. «Это невозможно измерить! На каком основании он может быть лучше?» — «Да уж не на основании трепотни про охрану осиных гнезд!» — «Ты что?» И так далее.

Заинтригованная, Марго поневоле начала проводить целые дни, наслаждаясь Плат, Хьюзом, Шекспиром, потом Плавтом, Вергилием, Диккенсом, Апдайком, Паркером, Фицджеральдом и Бронте.

Книги в Доме Святого Антония были потрепанными, с загнутыми уголками, полученными в качестве благотворительности из магазинов или школ, поэтому Марго могла читать лишь книги, изданные «Миллс и Бун»,[9] или Афру Бен.[10] Но последнюю она избегала.

Теперь, загоревшись вопросами, на которые надо было найти ответы (был ли Хитклифф[11] ирландцем?), и двусмысленностями сюжетов, требовавшими полного разъяснения (Гамлет и Офелия — родственники или любовники?), Марго читала быстро и вдумчиво. Она преисполнилась решимости высказываться, а не молча гадать. (Калибан[12] и Эней — люди или планеты?) К тому же ей полюбилось преодолевать трудности.

Тут я должна упомянуть, что замечания Нан о том, что я не в силах разглядеть всего в духовном мире, не выходили у меня из головы. Пару раз я видела ангела-хранителя Ирины, но никогда — ангела-хранителя Грэма. Я скучала по общине ангелов в Доме Святого Антония. Больше того, я задумывалась, почему я не вижу их все время, почему меня не осаждают демоны и призраки, почему иногда я чувствую себя человеком.

И все-таки я знала, что Грогор здесь, и это меня беспокоило. Он как будто имел надо мной превосходство благодаря своей невидимости. Может, мне просто следовало усерднее всматриваться.

Это случилось однажды ночью, когда Грэм, Ирина и Марго обсуждали «Трех женщин» Плат. Грэм отпустил шутку насчет фильма Полански «Ребенок Розмари», и они с Ириной рассмеялись. Марго сделала мысленную заметку посмотреть этот фильм, полная решимости быть в курсе. Все еще смеясь, Ирина поднялась с кресла и вышла на кухню за стаканом воды. Она тщательно закрыла за собой дверь в комнату, где остались Марго с Грэмом. Я наблюдала, как ее улыбка быстро поблекла. Она прислонилась к кухонной раковине и посмотрела через окно в ночь. Ирина медленно наклонила голову, и большие горячие слезы закапали в раковину.