Сладкая месть - Валерий Ильичёв

— А что будет потом?

— Да что хочешь. Ликвиднешь Сурка, и разбежимся на все четыре стороны. Россия большая. Тебя и искать не будут: ты в покойничках давно числишься. Я уйду в отпуск, а затем сразу же оформлю пенсию. И мы с тобой никогда уже не увидимся. Ну что скажешь?

Такой расклад Тягача вполне устраивал, и он почти торжественно произнес:

— Я пойду с тобой до конца, Круглов. Ты же меня знаешь!

Круглов кивнул:

— Да, и потому доверяю и полностью рассчитываю. Где ты живешь, я знаю. Сиди дома, не высовывайся! Будь готов к моему сигналу. Думаю, все решится в ближайшие двое суток. Есть у меня человек в окружении Сурка, правда о глубинных процессах не очень-то информированный. О теневом бизнесе сказать ничего не может. Но в охране толк понимает, а посему, где и когда Сурок намеревается побывать, я всегда знаю. В последнее время у него обострились отношения с другой группировкой. Конфликт пока не улажен и он особенно не рискует из своего загородного особняка нос показывать. Но тут наклюнулась у него сделка чересчур уж выгодная, и он должен будет вылезти из норы для ведения переговоров. Встреча скорее всего состоится в престижном ресторане в центре города. Вот мы с тобой там и должны будем решить свою задачу.

— И как нам действовать?

— Действовать будешь ты. А я на соседней улице буду ждать тебя в машине. Моя задача вывезти тебя за пределы города, миновав заслоны милиции, выставляемые по общегородскому плану тревоги. А устранишь Сурка лично ты.

— Интересно, каким образом? Уж не вступать же мне в перестрелку с его многочисленными охранниками?

— От тебя никто и не требует такой прыти. Все очень просто: снимешь его точным выстрелом в голову с крыши соседнего дома из снайперской винтовки с прицелом. Тут не надо никаких сложных комбинаций. Только не промахнись! С того угла крыши, что выходит на фасад ресторана, виден лишь небольшой участок площадки, по которой пройдет Сурок. У тебя самое большее — два выстрела. Но произвести второй могут и не позволить: охранники закроют его своими телами. И все. А потому уж ты постарайся управиться с первого выстрела. Стрелок ты хороший. И с оптическим прицелом, я думаю, не промахнешься. Есть вопросы?

— А где я снайперскую винтовку, да ещё с оптическим прицелом возьму?

— Не волнуйся. Я позабочусь. Тут полгода назад склад оружия изымали. Ну я в протоколе изъятия на один ствол меньше указал. Так что у меня на даче она, милая, спрятана и тебя дожидается.

— Ого, у тебя, Круглов, дача появилась, пока я в зоне лямку тянул Круто жить стал. Не боишься, что вновь раскулачивать начнут?

— Да нет, не боюсь, — не воспринял шутки Круглов, — а дача это только название: купил сараюшку полуразвалившуюся в деревне, чтобы последние годы после ухода на пенсию тихо доживать. Ну да ладно. Вроде все обговорили. Теперь жди моего звонка. Остановись здесь, я сойду.

Перед тем как выйти из машины, Круглов бросил на переднее сиденье пистолет ТТ:

— На, возьми, чтобы не чувствовать себя безоружным и уязвимым. Я там в бытовке не стал ствол Ветерка оставлять, чтобы не связали воедино эти два убийства. Но ствол теперь «засвечен», а потому зря не применяй. Ну все, пока! — И Круглов растаял в темноте.

Тягач поставил машину на место и пошел в снятую им квартиру. Его одолевали сомнения: уж не смотаться ли из города и от этого Сурка, и от Круглова, и от их полных тайны дел. И хотя инстинкт самосохранения подталкивал его именно к такому решению, он знал, что не сделает этого, не откажется от возмездия и не остановится на полпути.

Тягача ждала очередная бессонная ночь.

VII. Последний выстрел

Тягач уже второй час жарился под солнечными лучами на крыше. В воздухе стоял густой запах растопленного гудрона. Круглов сказал, что переговоры будут недолгими и по подсчетам Тягача его «объект» должен уже скоро выйти. Самое тяжелое было то, что он находился в постоянном напряжении, боясь пропустить выход Сурка из ресторана. Отсюда, с крыши, он контролировал всего несколько метров площадки перед рестораном и сомневался, что успеет выстрелить ещё хотя бы раз. И потому знал, что ему нельзя ошибиться.

Конечно, он жалел, что не сможет взглянуть в глаза своему главному обидчику, насладиться его страхом и объяснить, кто и за что его казнит. Но в данном случае было не до таких тонкостей, и Тягач только страстно желал не промахнуться и решить задачу единственным выстрелом.

Занятый своими мыслями, он чуть было не пропустил момент, когда на улицу вышел Сурок в окружении четверых охранников. И, словно в тире на учебных стрельбах, затаив дыхание, он поймал в перекрестие прицела лысую голову Сурка и плавно спустил курок. Тягач ясно видел, как разрывная пуля размозжила череп. Нарочито медленно Тягач аккуратно отложил винтовку в сторону и лишь затем заспешил, юркнул в люк, быстро спустился по лестнице, проходными дворами выбежал на соседнюю улицу и вскочил в машину, за рулем которой сидел Круглов.

— Все в порядке? Ну и хорошо! Давай ложись на дно и накройся пледом, чтобы тебя не видели. Я скажу, когда можно будет вылезать. Вывезу тебя за город, а там ты уж надейся на себя.

Тягач послушно забрался под клетчатое покрывало и, тревожно прислушиваясь к звукам снаружи, замер, надеясь, что все обойдется и они проскочат.

Так оно и получилось. Скорее всего, милиция, как всегда, слишком запоздало выставила заслоны. Во всяком случае, они успешно выскочили на загородное шоссе. Вскоре не видящий ничего Тягач почувствовал, как их машину начало бросать из стороны в сторону и подкидывать на высоких кочках.

«Интересное кино», — с удивлением подумал Тягач, поняв, что Круглов свернул на проселочную дорогу.

Машина остановилась и, Круглов буднично сказал:

— Ну все, вылезай, сынок. Приехали!

Откинув плед, Тягач поднялся, вылез из машины и осмотрелся. Машина стояла на опушке леса вдали от шоссе. Тягач жадно вдохнул сосновый воздух. Хорошо! Он сладко потянулся всем телом, вытягивая руки вверх, и вдруг замер, увидев наведенный на него пистолет.

— Так и стой, сынок. Не двигайся. Я буду стрелять при малейшем неосторожном движении.

— В чем дело, Круглов? Боишься, что меня когда-нибудь возьмут и я расколюсь на тебя?

— Нет, все гораздо сложнее. Подумай и догадайся сам!

И тут в сознании Тягача вдруг соединились воедино и его сообщение о готовящейся сделке с редкоземельными металлами именно Круглову, и хитроумная операция по его обвинению в убийстве, и неуловимость Сурка, и появление дачи у старого опера.

Тягач полуутвердительно спросил:

— Круглов — ты и есть прикрытие Сурка?

К его удивлению, Круглов ответил согласным кивком и не без горделивого хвастовства пояснил:

— Я более двух лет крутил мозги и начальству и мафии. И не попался. Не всякий такое сумеет. А теперь со смертью Сурка и вовсе концы в воду. Спасибо ты помог. Поверь, мне очень жаль: симпатичный ты парень, и я лично против тебя ничего не имею. И тогда, два года назад, было тебя жаль, и сейчас. Но своя шкура дороже.

И Тягач повторил слова, сказанные ранее Ветерком лично ему самому:

— Ты хуже нас! Послушай, Круглов, а не боишься, что Бог все-таки есть и за все отвечать придется?

— Не думаю. Если бы была кара Господня, то тебе не пришлось бы убивать Сурка, Тушу и Ветерка. Да и меня, грешника, давно бы уже на этом свете не было: так что разговор окончен. Прощай! Если есть жизнь после смерти, то, может быть, когда-нибудь и свидимся.

Его палец мягко напрягся и начал давить на спуск. В этот миг Тягач с пугающей ясностью вдруг понял, что имел в виду Садко, говоря ему о последних мгновениях перед смертью. И он остро осознал свою собственную вину перед людьми и законом.

Пуля сразу выбила из него жизнь, и тело уже не почувствовало боли от контрольного выстрела.

Все началось три года назад. К этому моменту Круглов уже отслужил в правоохранительных органах более двадцати лет. В оперативных подразделениях работал честно и с удовольствием: у него успешно получались сложные оперативные комбинации и хитроумные ловушки для всякого рода уголовных элементов.

Но после начала перестройки в условиях разгула теневого бизнеса он все чаще сталкивался с тем, что его оперативные материалы не получали реализации, и по ним не возбуждались уголовные дела. Создавалось впечатление, что кто-то там, наверху, гасит волну, поднятую полученной им из секретных источников информацией. В то же время он замечал, как растет благосостояние некоторых из его начальников. И, злобно матерясь, Круглов проклинал этих продавшихся жлобов. Порой он ловил себя на мысли, что завидует этим подлецам, ничего не боявшимся от сознания собственного всесилия, безнаказанности и богатства, плывущего словно само по себе в их руки. А он, старый дурак, уже лет десять носит один и тот же костюм и когда купил себе зимние ботинки, то пришлось экономить на еде. Жизнь собачья! А эта сволочь жирует и не стесняется своих генеральских погон.