По теневой, по непарадной. Улицы Петербурга, не включенные в туристические маршруты - Алексей Дмитриевич Ерофеев

роду, кстати говоря, и французские корни. Главным же организатором всех встреч был подзабытый ныне писатель и друг Некрасова Иван Панаев.

Родственность с Францией сегодня можно обнаружить по соседству с безбородкинской дачей. В доме № 34 по Свердловской набережной расположен завод «Игристые вина», самым распространенным изделием предприятия долгие годы было и пока остается «Советское шампанское». Родина этого игристого вина — французский город Шампань.

Завод на бывшей Полюстровской набережной появился в 1868 г. и назывался первоначально Славянским пивомедоваренным заводом, а спустя семнадцать лет стал «Новой Баварией». После революции завод несколько раз менял название.

Первую бутылку «Советского шампанского» выпустили на заводе 7 ноября 1947 г., то есть к 30-летию Великого Октября.

Мысленно чокнувшись бокалами шампанского, по Феодосийской улице выйдем к Полюстровскому проспекту, название его происходит от знаменитых полюстровских вод. Слово «полюстрово» имеет латинское происхождение. В переводе на русский «paluster» означает «болотистый», поскольку «palus» — это «болото». С середины XIX в. примерно до 1920-х гг. название проспекта, как и всей местности, писалось, через букву «а» — Палюстрово, Палюстровский.

Главный Полюстровский источник. Старая гравюра

Минеральный источник Полюстрово — один из первых найденный приближенными Петра I и самый известный в Санкт-Петербурге. По совету лейб-медика Лаврентия Блюментроста, царь весьма охотно употреблял лечебную минеральную воду, а Блюментрост вскоре стал первым президентом Академии наук.

В XIX в., когда в Полюстрово разместилась пригородная усадьба Кушелевых-Безбородко, здесь провели осушительные работы и основали курорт, ставший местом отдыха петербургской знати. В 1868 г. после сильного пожара курорт пришел в запустение. Сегодня о нем напоминает Полюстровский пруд и небольшие зеленые участки.

У самой площади Калинина находится рынок, именуемый по-разному: Полюстровский, Кондратьевский, а иногда Калининский. Попросту — Птичий, поскольку это единственный в Петербурге рынок, где продаются птицы и животные.

Глядя на этот рынок, обратим внимание на металлические конструкции. Их сюда привезли с Сенной площади, когда там демонтировали павильоны, существовавшие в центре крытого рынка, созданного в 1870-е гг. Иеронимом Китнером.

В центре площади, сформировавшейся в 1950-е гг., установлен памятник Михаилу Ивановичу Калинину.

Уроженец Тверской губернии, он приехал в Петербург в 1893 г. и поступил учеником токаря на завод «Старый Арсенал». В 1896 г. перешел на Путиловский завод и организовал марксистский кружок, вошедший в «Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса». За революционную деятельность четырнадцать раз арестовывался и высылался, но при первой возможности возвращался в столицу (если ему запрещали жить в Петербурге, то он поселялся в Озерках, не входивших в черту города, и работал на заводах Выборгской стороны).

Памятник М.И. Калинину

После внезапной смерти в 1919 г. председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета Якова Свердлова, Ленин рекомендовал Калинина на его место. Именно М.И. Калинин, выходец из крестьян, более двадцати лет бывший рабочим, по мнению Ленина, лучше всего олицетворял союз рабочего класса и крестьянства и мог понять и представлять во власти интересы тех и других.

На этом посту (название должности периодически менялось) М.И. Калинин проработал двадцать семь лет. Он не стремился к реальной власти, довольствуясь ролью «всесоюзного старосты», т. е. ходатая по делам обращавшихся к нему просителей. Он искренне стремился им помочь, и нередко это ему удавалось. Сегодня часто ставят Калинину в укор то, что он ставил свою подпись на смертных приговорах и не спас от репрессий собственную жену. Да, это так, но все-таки организатором репрессий он не был и сохранил о себе в народе, в общем-то, добрую память.

Добрый взгляд следует бросить и на прошлое современной площади Калинина.

В начале прошлого века на пересечении Безбородкинского и Полюстровского проспектов стояли небольшие деревянные дома. Примечателен дом, расположенный в Кондратьевском саду, построенный в 1903 г. архитектором Николаем Еремеевым. В нем находились богадельня и убежище для детей им. Н. и М. Козьминых. Потомственные почетные граждане Никита Федорович и Мария Трофимовна Козьмины на свои деньги выстроили богадельню, ей присвоили их имена. Здесь же стояла церковь преподобного Никиты, настоятелем которой служил священник Аполлинарий Александрович Волицкий. Дом № 25, где располагалась богадельня, сохранился до наших дней.

Формироваться площадь начала на рубеже 1920– 1930-х гг., когда Григорий Симонов и Иван Капцюг возвели Кондратьевский жилмассив — первый в городе комплекс домов с развитой инфраструктурой внутри квартала, ограниченного Кондратьевским и Полюстровским проспектом, Чичуринским переулком и улицей Жукова. Планировку квартала выполнили Лев Тверской и Тамара Каценеленбоген.

Жилмассив строился для рабочих Выборгской стороны. Это был первый шаг в реконструкции неблагоустроенных рабочих окраин. В довольно обширном квартале выросло двенадцать четырехэтажных корпусов по шестьдесят квартир в каждом. Кроме того, в инфраструктуру жилмассива включили клуб, детский сад, ясли, прачечную и универмаг.

Конечно, сегодня эти квартиры не отвечают современным требованиям. Тем не менее, Кондратьевский жилмассив, большинство корпусов которого находятся в плачевном состоянии, признан памятником архитектуры эпохи конструктивизма. Кроме того, это еще и памятник героизму ленинградских пиротехников в годы Великой Отечественной войны.

Кондратьевский жилмассив

В конце ноября 1941 г. комиссар госбезопасности Петр Николаевич Кубаткин, возглавлявший Управление НКВД по Ленинграду, допрашивал пленного немецкого летчика и, в частности, спросил, известен ли ему способ обезвреживания фугасных авиабомб с взрывателями, оснащенными часовыми механизмами.

Офицер люфтваффе уверенно ответил, что эти бомбы обязательно взрываются, а разрядить их невозможно.

Однако к моменту допроса Кубаткин уже знал, что это не так.

Незадолго перед тем в дом № 40 по Кондратьевскому проспекту попала авиабомба с взрывателем замедленного действия. Нашим пиротехникам требовалось получить взрыватель, маркированный числом «17», ведь фашисты регулярно обрушивали на город такие авиабомбы. Существовало только два варианта обезвреживания: либо взрывать бомбу на месте, либо вывозить в такое место, где можно взорвать ее без риска для жизни мирных горожан.

Вот как пишет в книге «Из жизни снайпера Юркина» публицист Виктор Кокосов: «Глубокой осенью сорок первого дежурный по пиротехнической роте получил приказ выслать расчет пиротехников на Кондратьевский проспект, 40. Но все пиротехники со своими расчетами были на заданиях, за исключением нескольких больных красноармейцев и, не имевшего никаких навыков опасной работы, сержанта Савченко, который недавно прибыл в роту. Их дежурному и пришлось отправлять на Кондратьевский. Правда, он строго-настрого наказал Савченко телефонировать перед каждым действием, а если взрыватель будет помечен цифрой „17“ — ни в коем случае его не трогать и ждать подмоги. Вновь собранный расчет ушел в ночь, и… пропал.

Только утром Савченко с красноармейцами объявился в роте. Виновато улыбаясь, он протянул комвзвода Трофимову… целехонький запальный стакан с взрывателем „17“ внутри!

Иван Васильевич (Трофимов. —