Путь тьмы (СИ) - "N&amp

Миг — и на дороге остался лежать лишь избитый тюк, а детвора разлетелась стайкой воробьев, спугнутых кошкой.

Не произнеся не звука, жертва мучителей поднялась на ноги. Ей оказалась тощая девочка едва ли старше десяти. Мешок с прорезями для рук и головы служил ей единственной одеждой. Кожу сплошным ковром порывали синяки и ссадины, а растрепанные черные волосы, припорошенные пылью, торчали словно стрелы, унизавшие мишень лучника. Их явно выдирали клоками.

Но больше всего Ника поразил взгляд с каким молодая особа смотрела вслед другим детям. Удивительная смесь высокомерного презрения и такого глубоко безразличия, что в нем можно было захлебнуться и утонуть, как в гиблом болоте. Так могла бы взирать вышедшая в свет императрица, к которой униженно подползла опальная любовница ее мужа, а никак не грязная нищенка.

Обернувшись, девочка увидела Никаниэля. С отрешенным лицом она медленно направилась к нему, хромая на правую ногу. И вот, приблизившись едва ли не вплотную, она споткнулась и практически упала Нику на руки. Тот едва успел рефлекторно ее подхватить.

Но тут случилось то, чего принц точно никак не ожидал. Он даже думать не мог, что встретит нечто подобное в дремучем захолустье Западных Королевств. Да и нигде в другой части Альйона на самом деле тоже.

Прижавшись к эльфу, девочка едва подняла голову, как вдруг мелко задрожала, а глаза ее закатились. Вот только вместо привычных белков ее очи наполнила кромешная клубящаяся тьма. Чернее с а мого глубоко подземелья Дварфгона и гуще крови высшего демона. Бездонная, как ночное небо, непостижимое, как божественный замысел, и затягивающая словно пучина морских вод.

Не осталось и тени сомнений.

Пророчица!

И если слепой старик в Тике все еще мог оказаться шарлатаном, то здесь сомнений не оставалось. Ясно, как день, — человеческое дитя поразила кара всеведения. Или дар. Хотя вряд ли она слишком ему радовалась. Скорее день за днем проклинала, моля богов избавить от бесконечных мук, но что для них стенания жалкой смертной?

Уж Ник-то знал…

Внезапно дрожь прекратилась, а глаза ребенка вернулись в норму, явив миру необычную пурпурную радужку. Девочка выскользнула из рук принца и, опустившись подле него на колени, произнесла одно единственное слово:

— Владыка… — после чего тут же потеряла сознание.

Никаниэль пораженно взирал на ребенка разлегшегося в дорожной пыли возле его сапог. Пророчица. И не похоже, чтобы местные об этом догадывались. Иначе не позволяли бы так с ней обращаться. Если развить ее навык, она сможет… Да кто знает, что она сможет. Провидцы рождаются слишком редко, чтобы их умение можно было хоть как-то изучить.

Ее определенно нельзя оставлять вот так.

Ник посмотрел по сторонам, но вокруг не было ни души. Лишь облезлая кошка лениво вылизывала остатки шерсти.

Взять девочку с собой?

А куда? В банду? Так принц и сам со дня на день их покинет. Как только найдет хоть какую-нибудь зацепку по упомянутому в книге некроманту. Таскать ребенка с собой Никаниэль не мог, но и позволить редкому таланту кануть в небытие не желал.

Наклонившись, Ник бережно поднял юного оракула на руки и ногой открыл дверь в таверну.

Усатый хозяин обернулся, встречая гостя радушной улыбкой, но та медленно сползла с его лица, стоило ему заметить ношу визитера.

— Не надо тащить сюда эту дрянь, уважаемый. — брезгливо бросил мужчина, сморщившись, будто обнаружил у себя под подушкой коровью лепешку. — Мать ее была ведьмой, а эта и вовсе… — он понизил голос до заговорщического шепота. — Говорят ее в детстве Мерфал поцеловал. И теперь всякий, кого она коснется, обречен на муки пострашнее клещей палача.

Корчемник сделал жест словно стряхнул крошки с невидимой скатерти.

— Так что выкиньте ее, да помойте руки с мылом. А я вам сидра налью. За счет заведения!

Скинув капюшон, принц вперил убийственный взгляд в мгновенно побледневшего человека. Он решительным шагом подошел к стойке, пинком отпихнув попавшуюся по пути лавку, и аккуратно уложил девочку на столешницу.

— А теперь слушай сюда, пес. — сквозь зубы процедил Никаниэль, сверля глазами трактирщика. — С этого дня ты заботишься о ней, как о любимой родной дочери. Кормишь, одеваешь, холишь и лелеешь. Защищаешь! Теперь это твоя хрустальная ваза и ты за нее в ответе.

— Но… — робко попытался возразить мужчина.

— Заткнись! — рявкнул Ник.

Он засунул руку под плащ и, отцепив пухлый кошелек, швырнул его на стойку. Тот приземлился полновесно звякнув, а из-под развязавшейся тесемки показался заманчивый блеск чеканного серебра.

Человек судорожно сглотнул.

— Здесь хватит на все. — холодно заявил принц. — А когда я вернусь, ты лично отчитаешься мне, на что потратил каждую монету. И не дай тебе Лаод с ее головы упадет еще хоть один волос! Клещи палача покажутся тебе щекоткой! Ты все понял, червь?

И, добившись нервного кивка, Никаниэль вновь припечатал корчемника убийственным взглядом.

После чего стремительно покинул таверну, а следом и город.

Глава 18

По дороге к лагерю Никаниэль думал, правильно ли он поступил, оставив девочку трактирщику. Да и стоило ли вообще из-за нее напрягаться? Импульсивное решение, благодаря которому информацию о маге смерти придется теперь искать в другом месте.

Поразмыслив, Ник пришел к выводу, что дар пророка все-таки слишком редок, чтобы разбрасываться им с расточительной неосмотрительностью. И пусть тащиться с ней к некроманту явно не с руки, но что мешает забрать провидицу с собой на обратном пути? Месяц-другой усач о ней точно позаботится. Он выглядел добрым малым. Пусть и рохлей. Главное чтобы стеулсцы не спалили всю его забегаловку вместе с жильцами.

А потом девочку можно пристроить при дворе Эльфхейма. Уникальный талант определенно стоил того, чтобы нарушить ради него несколько правил и пошатнуть традиции. Отец должен понять. А если нет… Что ж. Ник найдет способ. Принц он, в конце концов, или нет?

Еще не дойдя до места, где в этот раз расположились бандиты, Никаниэль услышал громкий спор двух подчиненных. Одного эльф не узнал, другим же, судя по голосу, являлся Трехглазый. После неудачной попытки покушения, тот всеми силами пытался загладить свою вину и показать преданность лидеру, но делал это крайне нелепым образом, чем вызывал лишь раздражение. Тот же Жаба сумел подстроиться под причуды нового вождя куда быстрее.

— А я тебе говорю, что ее нужно оставить Капитану. — настойчиво вещал Трехглазый.

— Да зачем ему эта мелочь, дурик? — возражал второй. — Сейчас сами развлечемся да и выкинем ее подальше. А может и еще у кого из наших копье дымится. Гыг.

— Ничего подобного! Во-первых, вся добыча по закону принадлежит лидеру. А во-вторых, Капитан любит молоденьких.

— С чего ты взял?

— Помнишь ту светловолосую, что ему Жаба в Патоне притащил? Он же ее всю ночь не отпускал. А под утро она даже стоять не могла. Мы с Букой ее ели распихали, чтобы домой перлась.

Ник невольно закатил глаза. Опять Трехглазого понесло не в ту степь. Вот ведь проблемный парень. Может все-таки стоило его тогда грохнуть? От него мороки больше, чем от осиного улья, который на прошлой неделе случайно сбил с дерева один из головорезов. Криков было… Принцу даже пришлось спалить рассадник разъяренных насекомых стеной огня. Заодно в магии потренировался.

Тем не менее, Никаниэль не спешил выходить из-за дерева. Почему бы не потешить себя маленьким спектаклем? Не так уж и много возможностей для веселья было у него в последнее время. А у таскавшихся за ним преступников чувство юмора и вовсе весьма своеобразное.

— Ну допустим. — слегка уступил позиции бандит. — Но эта-то с чего молодуха? Она мож нам в бабушки годится. По ним кфхан пойми.

На несколько секунд повисло молчание. Трехглазый явно задумался чем крыть.

— Выглядит как ребенок? — наконец спросил он.

— Ну.

— Говорит, бегает как ребенок?