Старуха Кристи – отдыхает! - Дарья Донцова

Остается лишь недоумевать, то ли мыло парфюмированное, то ли оно предназначено для индивидуумов, интенсивно воняющих специями!

Глава 13

Освежившись, я шмыгнула на кухню и вновь наткнулась на Гри.

– Слушай, – ажитированно воскликнул он, – кто такой белый арап?

Я покопалась в памяти.

– Насколько помню из курса лекций по истории литературы, о белом арапе упоминали в своих произведениях многие писатели прошлых веков, ну, допустим, Тургенев и Островский.

– Ну, быстрей, – поторопил меня Гри.

– Арапами на Руси звали негров, – продолжила я. – Туризм тогда не был развит, кино и телевидения не знали, о заморских странах в основном рассказывали редкие путешественники, купцы или моряки. Иностранными Языками они не владели, объяснялись с местным населением на пальцах, но при этом обладали хорошей памятью и запечатлели в мозгу, что жители Африки иногда называют себя «аль араб». То есть – араб. Ты знаешь, что среди африканцев полно арабов? На этом континенте расположен Египет, Марокко…

– Не читай мне прописных истин, – рявкнул Гри, – дальше.

– Русские купцы начали звать иностранцев – арапы, поменяли букву "б" на "п", уж не знаю, почему такое произошло. Но путешественники, естественно, встречали и негров, и их они тоже ничтоже сумняшеся именовали – арапами!

– С какого ляду они белые? – обозлился Гри.

Я вздохнула, тяжело иметь дело с малокультурным человеком.

– Тому несколько причин. Первая: как ни странно, истинные арабы – светловолосые, голубоглазые, белокожие люди. Другое дело, что в наше время встретить такую личность трудно. Вторая состоит в том, что, как я уже упоминала, в Африке есть и негры и арабы. Первых звали просто арапы, а вторых белые арапы, чтобы не путать, негр-арап, остальные – белые арапы. И третья!

Употребляя по отношению к тому или иному персонажу слова «белый арап», писатель хотел подчеркнуть, что данная личность не такая, как все, иная, выбивающаяся из ряда. «Белый арап» – это эпитет, ну нечто вроде – экстраординарный, особенный. Я понятно объяснила?

– У тебя есть знакомые негры? – вдруг ляпнул Гри. – Особенные по виду? Ну, допустим.., э.., с желтыми глазами?

– Нет, а чем вызван твой вопрос?

Гри начал бегать по кухне.

– Помнишь, как мы познакомились?

– Такое забудешь!

– Ты нашла труп Никиты Дорофеева.

Меня передернуло.

– Да.

Гри потер руки.

– Я имею друзей в милиции… Федор.., в общем, не важно, откуда я знаю информацию, но она точна! Около тела Никиты нашли записку, очевидно, студент скончался не сразу, он сумел кое-как нацарапать на пачке из-под сигарет слова: «Белый арап». И это все! Он явно пытался сообщить имя киллера, но не сумел закончить начатое.

– Так ты и этим делом занимаешься?

– Угу, – буркнул Гри и отвернулся к окну.

– Может, не стоит распыляться? – решила я дать совет шебутному дедуле.

– Ага.., то есть нет! И вообще, не суй нос в чужие дела!

– Сам же спросил про белого арапа!

– Тебе деньги нужны?

– Очень! На ремонт, на жизнь, – воскликнула я.

– Вот и займись проблемой, за которую гонорар огребем, нечего попусту лялякать! Как считаешь, отчего Калягин отказался репетировать Катю Самсонову?

– Вроде девочка такая глупая, что ни за какие взятки не сдаст экзаменов, – напомнила я.

Гри вытащил пачку сигарет, распахнул окно, облокотился о подоконник, выпустил струю дыма и тихо сказал:

– Насколько я понимаю, остальные детки такие же «светочи разума», иначе сами бы сумели выдержать вступительные экзамены.

– Ну ведь Вера говорила, что в некоторые институты просто так не возьмут, завалят, – напомнила я.

– Знаешь, – строго сказал Гри, – если ты плохо выучил, то, безусловно, педагог найдет «дырку», а ежели все вызубрил? Нет, похоже, прочие тоже не Ломоносовы, но почему Калягин отказался именно от Кати? Она что, полная дебилка?

– Не знаю, – протянула я, – а помнишь, ее мать, когда приходила, говорила, что дочка отлично учится, просто умница, а Андрей Львович отчего-то ее бросил.

– Вот и поезжай в школу к девчонке, поговори с педагогами, – приказал Гри, – может, истина лежит где-то посередине. И не отличница, но и не дура, многим родителям их дети гениями кажутся. Научился читать в десять лет – Пушкин, запомнил в пятнадцать таблицу умножения – Ньютон, ну а если на пианино одним пальчиком «Чижик-пыжик» исполнить может, то Шопен. Я-то склонен верить Андрею Львовичу, педагоги, как правило, более критичны к детям, и уж если он решил отказаться от девочки… Но проверить надо.

– Зачем?

– Есть кое-какие мыслишки, – загадочно ответил Гри, – ступай звони ее матери.

Через пятнадцать минут я узнала, что Катя ходит в самую обычную школу, районную, расположенную в двух шагах от дома.

– Мы с Игорем не хотим, чтобы дочка тратила по часу на дорогу, – объяснила Надежда, – ребенок должен выспаться, а не вскакивать в шесть утра и потом полусонным отправляться на занятия.

Услышав пересказ беседы, Гри хмыкнул:

– Странно, однако, что не в платном заведении их кровиночка. Ладно, поезжай в школу, как раз успеешь до конца рабочего дня.

– Но кто же там со мной разговаривать станет?

Гри тяжело вздохнул.

– Ты в первую очередь думаешь, что предстоящее дело выполнить невозможно. Это в принципе не правильно, следует сказать себе: в данной задаче нет ничего трудного, и, поверь, проблема легко разрешится.

– Как? – уныло поинтересовалась я.

– Как, как, – сердито повторил Гри, потом неожиданно улыбнулся. – Знаешь, дорогая, ты настоящий тухлый кролик. Где задор? Оптимизм? Желание достичь цели, а?

– Но со мной в школе и впрямь откажутся беседовать…

– Ладно, – согласился Гри, – если додумаешься, как разговорить директрису, дам тебе премию.

– Какую? – заинтересовалась я.

Гри убежал в коридор, мгновенно вернулся и показал довольно большую упаковку французских духов.

– Подойдет? Хочешь такие?

– Кто же откажется?

– Отлично, они станут твоими, если через пять минут ты сообразишь, как поступить, дабы директор принял тебя с распростертыми объятиями.

Я уставилась на флакон, похоже, в нем сто миллилитров, не меньше, обожаю парфюмерию, но стесненные обстоятельства не позволяют покупать духи. Впрочем, на Новый год Этти всегда дарит мне какой-нибудь качественный парфюм.

– Ну, – поторопил Гри, – осталось две минуты.

Но мне ничего не лезло в голову, я обвела безнадежным взглядом комнату, наткнулась взором на глянцевый журнал, валявшийся на столе, и вдруг в голове молнией промелькнула идея.

– Знаю! Только сначала надо позвонить в школу.

Наверное, номер есть в справочнике, – закричала я, – можно возьму?

Гри кивнул. Я схватила толстый том, перелистнула страницы и стала терзать телефон.

– Алло, – сказал хорошо поставленный женский голос.

– Это школа?

– Да.

– Можно директора?

– Слушаю.

– Вас беспокоят с Центрального телевидения, – в порыве вдохновения выпалила я, – очень хотелось бы побеседовать лично. Если я приеду через час, найдете для меня время?

– Безусловно, – вежливо ответила женщина, – только каков предмет разговора?

– Хотим снимать в вашей школе первый выпуск новой программы под условным названием «Грамотей», – самозабвенно врала я, – нужно обсудить состав участников из ваших школьников и членов жюри из числа педагогов.

– Конечно, конечно, – в голосе директрисы зазвучала откровенная радость. – Лучше всего, если приедете часа через полтора, как раз все дела закончу.

Я отсоединилась и победно посмотрела на хозяина.

– Ты была неподражаема, – воскликнул Гри и протянул духи. – Бери, заслужила!

Я нежно взяла оранжевый грушевидный флакон, пару раз нажала на распылитель и с наслаждением вдохнула терпкий аромат.

– Видишь, – подвел итог Гри, – вот этого мне от тебя и надо: сообразительность, изворотливость, хитрость, умение достичь цели!

Я хотела было по привычке грустно заявить: «Мне никогда не стать такой», – но с языка неожиданно слетело:

– Слишком много хотите за триста долларов, которые вы мне обещали в качестве зарплаты.

Гри расхохотался.

– Дорогая, ты делаешь успехи! Прорезываются первые зубы! Бери ноги в руки и чапай по нужному адресу.

В школе, где училась Катя Самсонова, только что сделали ремонт, стены блестели свежей краской, а на полу сверкал новый линолеум. И вообще в здании было уютно, оно выглядело мило, как-то по-домашнему. Очевидно, подобный эффект создавали шелковые занавески, красиво обрамлявшие окна, а может, впечатление возникало из-за цветов, расставленных на широких подоконниках. Директриса, довольно молодая дама в элегантном брючном костюме, широко улыбнулась.

– Рада знакомству, меня зовут Анна Андреевна.

– Таня, – бойко представилась я.

– Можно без отчества?

– Да, у нас на телевидении все просто, – ответила я, удивляясь сама себе.