Судьба эскаписта (СИ) - Сергеевич Егор

— Я знаю, что вы думаете, барышня. Деревенские со страху напредставляли себе неизвестно что. Только там она, бестия. Мы-то не дураки какие. Мы ж караул выставили. Посменно её стережем. Там она, в амбаре засела.

— Сеньор Пат, а как хоть она выглядит, эта «бестия», на человека говорите похожа? — благосклонно обратился Альварес, отправляя в рот большой кусок солёного окорока.

— Выглядит как девка. Дочке моей младшенькой будто ровесница. Только тощая, бледная. Ножки и ручки как тростиночки. С виду и не скажешь, что монстра. Платье чёрное дорогое господское, рваное всё и в грязи, и в пятнах. На ногах чулочки чёрные, тоже рваные. А на башке у неё, простите, что творилось. Грива-то видать пышная была, вот и превратилась в один большой колтун.

— А кроме коровы она никого не трогала, на людей не нападала? — осведомился Дориан.

— Как-будто коровы мало! — староста вытер пот со лба. — Но на людей-то, правда ваша, не нападала. Только вы умертвите её, милостивые государи, не оставьте в беде бедных селян. Детки три ночи не спят, плачут. Бабы причитают. Да и мужикам боязно, вдруг она опять кровь из коров сосать придёт. Мы ж ей ничего сделать не сможем!

— Может странное до этого чего происходило? — спросила Фрида.

— Вроде всё по-старому творилось, как всегда.

— Было! — влезла в разговор подоспевшая корчмариха, — Правду говорите, мазель. Недели с две до этого ещё одна странная приходила.

— Странная?

— Да, господин. Сразу видно — иносранка! Одежда у неё была срамная! Штаны прямо обтягивающие, что попа еле влазит, ярко синего цвета штаны, словно индигой крашены. Я таких никогда не видела. На ногах какие-то боты чудные, шнурованные затейно. А на верх напялено вроде рубахи чёрной только рукава короткие, а руки все голые. Волосы у неё ещё распущенные были, длинные, чёрные. Без платка, или шляпки. С непокрытой головой прямо к нам и заявилась. Срамота, одним словом. Но взгляд у неё! Вроде сонная всегда, да круги под глазами, прямо как у чахоточной. А как в глаза посмотрит — обделаешься! Остановилась на ночь, но не буянила, правда, и не распутствовала. На утро честно расплатилась и ушла.

— Всё?

— Нет, не всё. Наш пьяница местный к ней приставать стал, она только улыбнулась, а зубы-то у неё треугольные. Клинышками такими. Наш пьянчуга после этого так и не пил. Ушла она значит, а через две недели с небольшим упыриха эта заявилась.

— Не как не называлась?

— Называлась, имя мне, говорит, Алл.

— Кто?!

— Эко у вас, господин, прямо голос изменился, знакомая что ли?

— Лучше про неё забудьте. К вампирше она отношения не имеет точно.

— Как скажете, милсдарь. Вам, видать, виднее.

— А куда ушла?

— Так по тракту, на запад. А всё-таки кто хоть такая?

— Молчи, тебе ж сказали, что лучше не знать! — прикрикнул на корчмариху староста.

— Ладно, — натянуто улыбнулась Фрида, украдкой посматривая на Дориана. — Нам бы комнату. Отдохнуть с дороги.

— Так это ж сейчас устроим, — опомнилась корчмариха. — Комната всего одна, правда.

— А с бестией-то что, милостивые государи? — забеспокоился староста.

— Берёмся? — устало спросил Дориан уже своим привычным голосом.

— А чего не взяться, дружище. Нас всё-таки четверо, почти пятеро. Отдохнём с дороги сегодня, план разработаем, — Альварес покосился оставшийся на столе окорок. — И прихлопнем её с утра.

Комната для ночлега оказалась отгороженным занавесками углом в дальней части корчмы. Там располагались в ряд семь кроватей и комод из досок. Окошко всего одно, естественно без стёкол, но с крепкими ставнями. Фрида и Лили заняли первые две койки, а Альварес и Дориан последние две. Три кровати в середине оказались пусты. Гоблина отправили спать на пол, на коврик, но он не жаловался.

— Ну, господин Обсидиан, или как там ты называешься, — Фрида уперла руки в боки, — как ты это объяснишь? Что это вообще был за цирковой номер?

— Ха! Просто очень удивился. Если это ТА самая Алл, то очень хорошо, что она направилась на запад. Лучше с ней не связываться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И кто она такая, эта Алл? — поинтересовалась Лили

— Да так, что-то вроде могущественной чародейки. Только магия у неё уж больно специфичная и крайне неприятная. А ещё у этой особы очень неприятный характер.

— А чего ей вообще тут надо было, дружище?

— Откуда я знаю. Никогда не понимал, что у неё в голове. Лучше подумайте о другом. У вампирши, что вы так беззаботно взялись умертвить, хватило сил высосать всю кровь у целой коровы. Вы хоть представляете, сколько крови в такой скотине?

— Вот всегда какой-нибудь подвох, — поморщилась Лили. — Ты раньше не мог предупредить? Она ведь высшая, да?

— Дошло, с кем связались?

— Паршиво… — прогнусавил Альварес.

— И чего теперь делать? — испугано спросила Фрида. — Мы же вроде как согласились?

— Ха! Отказываться от контракта не в моем стиле, да и не в вашем, надо полагать. Придётся воевать. Эй, гоблин, подойди сюда!

Гоблин, который только что спал, подпрыгнул на месте как ужаленный:

— Шрум слушать!

— Отлично. Какие заклинания лечения ты знаешь?

— Лечить? А! Слабо лечить, средне лечить, всех лечить, но слабо.

— Получаем [Слабое исцеление], [Cреднее исцеление] и [Cлабое исцеление группы]. Вполне недурно. В таком случае, я и Дориан возьмем вампиршу на себя. Альварес — на подхвате. Лили — ты будешь как козырь.

— Я?!

— Ничего сложного, просто превратись в демоницу, если дела у команды пойдут скверно.

— Ты же сам говорил, что лучше так не делать! К тому же я не знаю, как превращаться.

— Разберёмся в процессе. В процессе всегда легче учиться. Но, как правило, ключом к подобным превращениям являются сильные эмоции. Особенно страх, гнев, но и положительные могут сработать. Например, желание защитить друзей.

— А если у меня опять крыша поедет?

— Надо стараться, что бы не поехала.

— Тебе легко говорить.

— Ну и Фриде лучше постоять в сторонке в этот раз.

— Это ещё почему? Я не слабачка!

— Вампиры, особенно высшие, обладают врождённой устойчивостью в том числе и к акустическим атакам. Так что бард будет бесполезен. Но ты конечно можешь спеть что-нибудь воодушевляющее непосредственно пред битвой.

***

На следующее утро староста вызвался проводить команду до места, где засела упыриха. Амбар находился на холме, чуть в отдалении от жилых домов. Это оказалось массивное строение с двускатной соломенной крышей, срубленное из толстых бревен, возвышавшееся на пригорке над всеми другими хижинами, как какой-нибудь старый замок. Посеревшие от времени бревна говорили, что зданию немало лет, что противоречило возрасту селения. Староста, семенивший рядом, догадался, о чем думали авантюристы:

— Мы-то его со старого места привезли. Как бросить такого красавца? Вот с мужиками и покумекали. Разобрали на бревна да сложили на новом месте. А так ему лет семьдесят точно есть.

От дороги, что проходила через всю деревню, до амбара вела проторенная извилистая колея, на обочине которой валялась телега без колес, уже почти вросшая в окружающий ландшафт.

— Давно её убрать хотели, да всё никак руки не доходят, — зачем-то извинился староста.

У телеги сидел кто-то в большой соломенной шляпе, прислонившись к борту спиной. Рядом с незнакомцем в тени куста валялся грубо сколоченный импровизированный квадратный шит, на котором стояла корзинка с едой. Рядом со щитом лежала плотная стёганая куртка.

— Кто это там сегодня дежурит? В этой шляпе не разобрать, — прищурился староста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда незнакомец увидал, что к нему направляются люди, он ловко встал, закинув шляпу на спину.

— А, Мери… как я сразу её не узнал, — пробормотал староста.

В Мери было почти два метра роста, и сама она, оказывавшись очень крупной и плечистой, толстой совсем не была. Её веснушчатое овальное лицо обрамляла копна рыжих волос, собранных в свободный хвост. Волосы, что бросалось в глаза, были значительно тронуты сединой. На вид Мери было около сорока, может чуть меньше.