Потери и обретения. Книга первая - Линн Смитерс

- Можешь оставить свое мнение при себе.

Вырвав руку, Джоанна босиком направилась к двери. В этот момент она испытывала незнакомое ей раньше чувство - высокомерное презрение к женщине, мечта всей жизни которой только что разбилась вдребезги.

Она помедлила в дверях спальни, окинула невидящим взглядом парочку кровосмесителей и сказала:

- Да, кстати, я увольняюсь.

Бертье ее заявление нисколько не удивило. Он кивнул, обвил рукой Вивьен за талию и крепко прижал к себе.

- Твое право. Только помни, детка, все модели, созданные тобой за время работы в моем салоне, принадлежат мне. Если попытаешься использовать их где-то в другом месте, я позабочусь о том, чтобы ты больше нигде не работала.

После всего что он сделал с ее телом, не говоря уже о ее гордости и самолюбии, эта угроза показалась ей пустяком. Даже еще меньше. Вместо того чтобы испугать, эти слова вызвали у нее гнев.

- Да подавись ты ими! - выкрикнула Джоанна, вновь обретая былое чувство независимости. - Тем более что они единственные достойны внимания во всей твоей новой коллекции.

Она захлопнула за собой дверь и с чувством удовлетворения услышала, как со стены упала картина. Сбежав вниз по лестнице с такой скоростью, будто сам дьявол гнался за ней, она покинула особняк.

На улице было темно и пустынно. Состояние оцепенелости охватило Джоанну. Она помнила только, в каком направлении ей надо идти, и ощущала босыми ногами холодное шершавое покрытие мокрого тротуара. К счастью, откуда-то появилось такси. Она остановила машину и была благодарна грузному усатому водителю за то, что он не проявил ни малейшего интереса к ее пребыванию на улице в такое время в полном одиночестве и босиком.

Когда она добралась до дома, голова ее раскалывалась от боли, но кровотечение из носа прекратилось. Лифт, естественно, в это время предпочитал не работать, заставив ее карабкаться по лестницам. Каждая ступенька давалась ей с трудом.

Едва Джоанна вошла в квартиру, ее охватила дрожь как долго сдерживаемая реакция на события последних часов. Она едва успела дойти до небольшого закутка, оборудованного под ванную комнату, где ее вывернуло наизнанку всем съеденным и выпитым на приеме по случаю блестящего показа моделей Бертье. Джоанна спустила воду. Хорошо бы умыться, подумала она, но не было сил встать. Она так и осталась сидеть на кафельном полу, прижавшись к стене и обвив руками подтянутые к груди колени. Наконец позволила себе заплакать.

В таком положении она просидела долго, пока не иссякли слезы, потом почистила зубы, приняла душ, яростно отскребая тело мочалкой, словно хотела смыть с него память о прошедшей ночи, очистить от следов прикосновений Бертье, от его запаха, от его семени. Горячая вода сменилась прохладной, потом холодной. Джоанна досуха растерла покрасневшую кожу, натянула на себя самый непривлекательный свитер и спустилась в холл к телефонному автомату. Пальцы у нее дрожали, но ей удалось набрать номер телефона в Штатах.

Утром она уже грузила чемоданы, в которых уместилось все ее имущество - одежда, альбомы, карандаши, - в багажник такси.

Покидая Париж, так долго представлявшийся ей самой большой мечтой, Джоанна держала путь во Флориду, исполненная решимости начать новую жизнь.

В шикарном салоне первого класса самолета «Эр Франс», летевшего над Атлантикой, Милдред, Памела и Редклифф пили шампанское и коктейли с апельсиновым соком, поднимая тосты за последнюю находку Памелы.

Где- то в двадцатых рядах пассажирских кресел сидела Джоанна, зажатая между женщиной с плачущим ребенком на руках и тучным бизнесменом, который начал приставать к ней еще раньше, чем самолет вырулил на взлетную полосу.

Как могла она оказаться настолько глупой, чтобы позволить себе поддаться чарам такого ужасного самовлюбленного типа, как Бертье?

Ответ пришел к ней, когда самолет плыл в ночном небе наперегонки с луной, идущей на ущерб. Правда, какой бы неприятной она ни была, заключалась в том, что Джоанна привыкла закрывать глаза на все недостатки своего кумира. Она видела в нем только то, что хотела видеть. Он представлялся ей исключительным и непогрешимым, таким, каким создало его воображение романтической девочки-подростка.

А теперь из-за ее глупости мечта, которая столько лет поддерживала ее, в которой черпала силы ее душа в трудные минуты жизни, растворилась, словно клубы дыма из парижских труб на берегу Сены.

Глава 9

Купаться в жалости к самой себе никогда не было свойственно Джоанне, это не укладывалось в стиль ее жизни. К тому времени, когда закончился перелет и самолет приземлился в аэропорту Майами, она сумела выбраться из бездны отчаяния и частично восстановить присущий ей оптимизм. Опыт с Бертье, каким бы он ни был, закончился. Отныне, пообещала себе Джоанна, пока стюардесса произносила свое прощальное «адью» с профессиональной улыбкой, с прошлым покончено раз и навсегда.

Холли Уилсон дожидалась ее прямо у трапа самолета. Она окинула восхищенным взглядом хлопковое платье Джоанны с небольшим вырезом на шее. Рисунок вышивки в виде распускающихся розовых цветов, разбросанных по расклешенной юбке цвета листьев мяты, напоминал кружева королевы Анны на альпийском лугу. Совсем неподходящее для путешествия платье, но одно из самых любимых. Джоанна выбрала его в надежде, что оно поднимет ей настроение. Но и платье не помогло.

- Господи, детка, да ты напоминаешь мне полудикую тирольскую пастушку. Эх, черт, если бы у меня были мозги, я бы променяла свое удостоверение продюсера на лицензию агента, отвезла бы тебя в ближайшую студию, заключила бы договор на серию фотографий, совершив многомиллионную сделку, а потом посиживала бы себе у плавательного бассейна и просто ждала, когда баксы сами посыплются мне в карман.

Прежде чем Джоанна успела заговорить об отсутствии у нее каких-либо честолюбивых замыслов в отношении театра, Холли начала вводить ее в курс новостей, в частности рассказала о последнем эпизоде ее бракоразводного процесса, который она окрестила Столетней войной.

Она говорила не переставая, пока они получали багаж Джоанны. Правда, она то и дело перебивала сама себя. Из всего сказанного Джоанна уяснила следующее: последняя схватка произошла из-за Принца Эндрю йоркширского терьера, который был признан американским клубом собаководов лучшим кобелем - производителем года. А возможно, речь шла о бывшем муже Холли, который оказался кобелем. Джоанна до конца так и не поняла. Из депрессии она начала выходить, когда увидела у обочины перед зданием аэровокзала дожидавшийся их белый автомобиль.