Дар всемогущества - Хьюз Зак

— У него такое доброе лицо, — сказала Стелла. А она такая милая. Наверное, они очень любят друг друга.

Только Сесиль обратила внимание на то, что Стелла говорила об изображенной на барельефе паре в настоящем времени. Я знаю вас, подумала она и блокировала свое сознание от проникновения чужих мыслей. Я знаю вас, и вы воистину прекрасны! Оба!

Вся группа находилась в радостном возбуждении, и еще никому не приходило в голову задаться вопросом, как случилось, что Мэллоу проглядел такое сокровище.

Все были заняты собственными впечатлениями.

Торжественную тишину нарушила Марта: — Он держит в руке звезду!

— Джона заинтересует вопрос, как художник добился того, что звезда светится ярким солнечным светом, сказала Стелла.

— Они стоят перед моделью звездной системы мешка, — заметил Ля Кониус.

— Обратите внимание, насколько символична поза мужчины, — заговорил Ясномыслящий. — Он упирается ногами в звездную ленту, и это Млечный Путь!

— Он как будто говорит нам, что он господин галактики, — сказала Марта.

— А звезда в его руке — символ власти, — добавила Стелла. — Он управляет галактикой, а на заднем плане… Похоже, что там другие галактики.

«Где же источник света?» — мысленно обратился Ясномыслящий к Одиночке.

«Источник света — Сесиль», — был ответ.

Задумчиво Ясномыслящий смотрел на светловолосое чудо.

Тем временем Ля Кониус связался с оставшимся в лагере Джоном и приказал ему прибыть в пещеру с легкой видеозаписывающей аппаратурой. Тот не заставил долго себя ждать, и через несколько минут его катер приземлился у входа в туннель. Когда Джон вошел в пещеру и увидел это дивное творение, из груди его вырвался крик восторга, смешанного с ужасом. Он был поражен истинной красотой произведения и не мог оторвать взор от барельефа.

— Приступай быстрее, — торопил его Ля Кониус. — Мне нужны тысячи снимков. Я хочу знать, почему Мэллоу не упоминает об этом в своем отчете. Я хочу знать возраст этого барельефа. Я хочу знать, какие инструменты использовал художник, каков химический состав красок, — он прервался и обратился к Сесиль; — но больше всего я хочу знать, Сесиль, откуда ты знала, куда идти, и почему из пещеры ушел атмосферный воздух?

Казалось, Сесиль не слышала его, а Ля Кониус был слишком возбужден, чтобы повторять свои вопросы.

— Когда мы вернемся на Ксантос, там все попадают!

И тут заговорил Одиночка, обращаясь ко всем членам команды сразу: «Все работы на время прекращаются. Вся группа немедленно возвращается в лагерь и со всей поспешностью переправляется на борт „Паулюса“».

— Разве можно так шутить! — засмеялся Ля Кониус.

«Напоминаю тебе, Ля Кониус с Тигиана, — торжественным голосом произнес Одиночка, — в уставе экспедиции черным по белому записано, что я обязан оберегать вас от опасностей, вам неведомых. В таких случаях, а это и есть тот случай, мое слово — закон.»

— Опасность? — Марта тревожно оглянулась вокруг.

— Как ты можешь так со мной поступать! — сокрушался Ля Кониус. — Именно сейчас, когда нам надо хорошенько поработать, ответить на многие вопросы откуда идет этот свет, например!

«Я все объясню во время конференции на борту „Паулюса“», — сказал Одиночка.

— Ты знаешь, откуда идет свет? — изумился Ля Кониус.

«Знаю, и пришло время, чтобы все узнали об этом. Ты согласна со мной, девочка?» Сесиль, неохотно оторвалась от созерцания барельефа:

— Думаю, да.

ГЛАВА 14

Первое поселение на Зельбелле III всегда рассматривалось историками как удачная попытка создания элитного общества. Колонисты отбирались по признаку наличия художественного таланта или достижений на научном поприще. Отбор был очень тщательным, и нрошля только re соискатели, которые обладали идеальной наследственностью.

Великий эксперимент оказался успешным, и спустя тысячи лет после того, как на берегах тропического океана поселились первые аристократы духа, Зельбелла III оставалась артистическим центром ОПС, а ее граждане имели уровень жизни из числа самых высоких в ОПС.

Джон был истинным зельбелльцем, и в первую голову он был настоящим художником. Хотя Джон был очень молод, его работы выставлялись уже не только на родной планете, но и на дюжине других, включая искушенный в таких вещах Ксантос. Вдобавок к своему художественному таланту он получил степень по культурологии в Ксантосском университете. Джон был молодым человеком, верящим в себя и в силу своего талалта.

И что же сотворил с ним барельеф? Он нанес сокрушительный удар по вере в свои возможности, и Джон почувствовал себя жалким подмастерьем. Но не только высочайшая степень мастерства художника, создавшего это изумительное произведение, ввергла Джона в уныние и разбудила зависть — чувство, доселе ему незнакомое.

Джон был напуган совершенством мужчины и ослепительной красотой женщины. Его собственное телосложение мало чем отличалось от телосложения повелителя звезд с барельефа, во чем внимательнее он рассматривал отснятые кадры, тем больше находил у себя недостатков.

На Зельбелле III хирург, занимающийся пластическими операциями и умеющий подойти к пациенту, становился ботачем через год после окончания медицинского колледжа. Но даже корректирующая хирургия была не в состоянии дать человеку такие идеальные внешние данные, как те, которыми обладала пара с барельефа. Никакая диета и физические упражнения не способны сделать тело таким совершенным.

Профессиональный глаз Джона сразу же отметил легкое отличие строения скелета мужчины и женщины от своего собственного.

Позвоночник человека замышлялся как горизонтальный мост, а не вертикальный столб. Подобный недостаток конструкции скелета не просматривался у гуманоидов с барельефа. У них были прямые спины, а некоторые изгибы позвоночника только выгодно подчеркивали красоту их тел.

Впервые в жизаш Джон понял, что сильно проигрывал в сравнении с другими, пусть даже давно умершими людьми.

На Зельбелле III обитало насекомое, называвшееся краснокрылым мотыльком, которое имело добавочную стадию развития. В первой стадии мотылек был красив, но он становился совершенством во второй стадии, когда превращался в самую прекрасную бабочку опс.

Джон сравнивал себя с мужчиной на барельефе и с грустью констатировал, что сам он находится только в первой, а человек с ММ-3 — во второй и последней стадии совершенства, и надежды достигнуть этой ступени когда-нибудь в отличие от мотылька у Джона не было.

Многие до него узнали, как бывает больно, когда видишь красоту и понимаешь, что достичь ее невозможно. Чтобы успокоиться, Джон убеждал себя в том, что это изображение — абстракция, идеализация действительности, а сказочная красота создана талантом художника. В реальной жизни такого совершенства нет и быть не может.