Человек со стороны - Алан Алтьери

Сейчас пришло время защищать Кармине Апра.

Каларно остановился взглядом на Сантамарии. Превосходный адвокат в ответ слегка кивнул с видом учителя, терпящего очередную выходку ученика-хулигана. По большому счету, Марчелло Сантамария уже победил. Противоречия двух отчетов по факту ареста Апра. Гало и Ловати, вынужденные пойди на уступки свежераскаявшемуся преступнику. Закон о так называемом сотрудничестве со следствием, использованный на всю катушку. В обмен на иммунитет для «Катанского зверя». Иммунитет ! А затем деньги, паспорта, легенда прикрытия, поддержка. Полная победа Марчелло Сантамария, терминатора, превосходного исполнителя из обоймы белыхворотничков Дона Франческо Деллакроче.

Каларно отвернулся и начал оглядывать зал. Оргия черного цвета: мантии, форма карабинеров, стулья для публики. Походило на зал для торжественных похорон, описанный пером Кафки. Взгляд пробежал по голым стенам, по большим окнам с матовыми стеклами, фильтрующими серый дневной свет… Стоп!

Стекло!

Левая половина окна, та, что ближе к судейским креслам. Один из ее квадратов, только один, был из прозрачного стекла. Как если бы оригинальное стекло разбилось, и было заменено первым попавшемся под руку.

Секретарь суда появился перед судейским столом. И произнес ритуальную фразу торжественным, похожим на скрип шестерен голосом:

— Суд идет!

Комната Д-411. Капитан карабинеров закрыл за собой дверь, дважды повернув ключ в замке.

Воздух в помещении пах сыростью, плесенью, ароматом ушедших времен. Тысячи папок с делами на древних стеллажах заполняли комнату до высоченного потолка. Деревянные полки прогнулись под тяжестью процессуальной документации. Давным-давно, во времена Великой китайской великой стены, бумага имела смысл и ценность. Сегодня их больше нет. Все течет, все меняется.

Сандро Белотти, стоявший у окна, резко обернулся. В руках он сжимал фотоаппарат «никон» с телеобъективом.

— Ох! Ка… капитан… добрый день. — Белотти идиотски хихикнул. — Я знаю, знаю, вы сейчас спросите, что я здесь делаю…

Офицер шел к нему.

— Я… вот, у меня есть пропуск, видите? — Белотти показал пальцем на пластиковую карточку, свисавшую с лацкана пиджака.

Капитан карабинеров не останавливался.

Белотти откашлялся:

— Но послушайте, капитан. Я, конечно, понимаю абсурдность ситуации. Дело в том…

Капитан ударил его в солнечное сплетение, короткими раз-два. Белотти переломился в пояснице, роняя «никон». Капитан поймал фотоаппарат на лету за объектив и сильно ударил им сверху вниз по голове журналиста. Корпус «никона» разлетелся на куски, выбросив на свет кассету. Белотти рухнул на колени. Еще один удар, телеобъективом, пришелся на его затылок. Вылетевшие линзы смешались с кровью, брызнувшей из разбитой кожи головы. Последний удар швырнул Белотти спиной на один из стеллажей. Сотни дел забытых процессов, исчезнувших жизней посыпались на него, похоронив под горой бумаг, полных пыли и тараканов.

— Именем итальянского народа, — провозгласил Ловати, — объявляю прения открытыми. Сейчас будет зачитано обвинительное заключение.

Каларно горько усмехнулся. Именем итальянского народа. Какая красивая фраза. Исполненная значимости и смысла. Именем итальянского народа тебя, судья Карло Варци, убивают второй раз. Именем итальянского народа вы, бедняги, четверо его телохранителей, можете продолжать кормить червей. Именем итальянского народа, кто умирает — умирает, а кто живет — не оставляет их в покое, продолжая добивать.

Ловати нацепил очки и пролистал несколько страниц.

— Подсудимый, встаньте!

Дэвид Слоэн бросил форменную фуражку на гору папок, измазанных кровью. Пару раз сжал и разжал кисти рук в тонких кожаных перчатках, сбрасывая напряжение предыдущего короткого раунда.

Он не задумывался над тем, что делал здесь этот козел, и действительно ли он репортер, суда по фотоаппарату. Он ничего не понял из того, что тот пытался объяснить. Все это было неважно: даже в самом прекрасно налаженном механизме всегда, всегда найдется невесомая пылинка. Согласно фатальному закону Мэрфи: если что-то плохое должно случиться, оно случается в самый неподходящий момент. Задача в таком случае — постараться избежать того, чтобы эта пылинка не стала детонатором опасного эффекта снежной лавины. Для чего и существуют механики.

Слоэн перешагнул через бездыханное тело Белотти и стал шарить за одним из стеллажей, где, по словам Арии Нешера, было то, что ему нужно. Вытащил длинный аллюминевый чемодан, положил его на пол, присел на корточки и открыл ключиком, который дал ему Нешер. На место операции вся команда помоечных крыс явилась в полном составе. В двух машинах, «бмв», разумеется. Ангус, Н’Гума, Галина, Нешер и он, человек со стороны, облаченный в черную форму с широкими красными лампасами на брюках.

Открыв чемодан, Слоэн некоторое время рассматривал его содержимое, разложенное в углублениях противоударной резины. Была какая-то зловещая красота в этих предметах. Снайперская винтовка «хеклер и кох» с тяжелым стволом, телескопическим прицелом «хенсолд» или скорее то, что осталось от оригинала. Тот, кто над ней поработал, создал, в прямом смысле слова, убийственный шедевр. Оригинальный ствол был укорочен, на его конец был накручен длинный глушитель с пламегасителем. Вместо солидного балластированного приклада, имелась треугольная рамка из нержавеющей стали, снабженная неопреновым гасителем отдачи.

Слоэн вынул из резиновой ячейки обойму на пять патронов, набил ее разрывными патронами «матч-грейд» калибра 7, 62, летящими со скоростью, почти вдвое превышающей скорость звука, и с силой удара в семьсот пятьдесят килограммов. Собрал винтовку, вставил обойму, дослал патрон в ствол. Подошел к окну в глубине комнаты и приоткрыл его.

Горячий ветер, неистовствовал в колодце внутреннего дворика Дворца Правосудия. Утреннему солнцу не удавалось преодолеть стены здания, и колодец был полностью в тени. Внезапный порыв ветра чуть не ударил створкой окна по лицу. Слоэн взял единственный стул, находившийся в комнате, и вставил его спинкой между двумя створками так, чтобы открытой осталась одна.

Поднял винтовку, обернув ее ремень вокруг левой ладони. Приложил глаз к окуляру прицела. Ему хватило мгновения, чтобы определиться с вектором стрельбы: в окне третьего этажа, метрах в пятидесяти по диагонали от него, был виден квадрат прозрачного стекла.

Перекрестье прицела скользнуло по мантиям, черным мундирам.

Пока не остановилось на цели.

Кармине Апра медленно поднялся. Он должен был смотреть на судью, но не делал этого.

Его глаза смотрели на Каларно, стоявшего у противоположной стены. Кривая усмешка исказила фиолетовые губы «катанского зверя».

Точка попадания: центр тяжести корпуса.

Слоэн чуть подвернул винт фокуса оптического прицела.

Я сделаю этот выстрел.

Фрагменты плечей двух карабинеров, стоящих у судейского стола, загородили цель.

Ты не должен делать этого, Дэвид! Не делай этого!

Слоэн положил палец на курок.

Это единственный способ заставить их выйти на свет.

Один из карабинеров чуть сдвинулся вправо.

Слоэн нажал на курок.

КРАК!

Квадрат прозрачного стекла разлетелся на кусочки.

Кармине Апра впечатался спиной в стену, отлетев к ней, словно манекен под порывом сильного ветра. Инстинктивно карабинеры отскочили от него. Рот Апра раскрылся в хрипе.

— Снайпер! Там снайпер! … — Каларно первым пришел в себя. В руке у него появилась «беретта». — Апра, на пол! Бросьте его на пол!

Апра, словно рыба на суше, хватал воздух открытым ртом, пытаясь протолкнуть воздух в легкие. Не получалось

В комнате Д-411 Слоэн оторвался от окуляра. Винтовка выбросила раскаленную гильзу. Попал! Но цель не падала, и не было видно крови.

Слоэн дослав в ствол второй патрон. Пуленепробиваемый кевларовый жилет, вот в чем дело. Только его пластины в состоянии остановить пулю калибра 7, 62 миллиметра.

Слоэн поднял винтовку.

— Уберите его оттуда!

Каларно бросился вперед. Пьетро Гало и Марчелло Сантамария в одно мгновение нырнули под стол.

Пришли в себя карабинеры и сгрудились вокруг Апра.

Слоэн видел, как цель скрывается с глаз.

Поднял ствол повыше и выстрелил.

Вторая пуля попала Кармине Апра прямо в правый глаз.

Взорвавшись на середине полета в его голове.

Из затылка Апра вырвался фонтан крови.

Жуткий пурпурный поток выплеснулся на судейский стол, залив его целиком, и потек по его фасаду с вырезанными по дереву словами:

ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ.

13.

Наступила абсолютная тишина. Никто не двигался. Словно кошмар лишил всех жизни. Это длилось минут пять… Потом начался ад.