Тучи на рассвете (роман, повести) - Аркадий Сахнин

— А сколько это будет стоить, как ты думаешь?

— Дорого, не меньше двух вон.

— О, это ничего, это можно.

Как раз израсходуется лишняя вона, которую он зря хотел отнести старику.

Вскоре им подали маленький кувшинчик с узеньким и длинным, как шея цыпленка, горлышком и чашечки объемом в два-три наперстка.

Сен Дин наполнил их доверху, но выпил не всю сразу, а только отхлебнул, как пили другие посетители, чтобы продлить удовольствие.

Оба жадно ели, то и дело подливая соджу, пока Сен Дин не почувствовал опьянения. Ему стало совсем весело, в голове поплыл приятный туман, и он принялся громко объяснять соседям, что человек, у которого водятся деньги, может позволить себе заглянуть вечерком в харчевню и даже угостить приятеля, особенно вот такого славного малого, и он похлопал по спине улыбавшегося истопника.

Тут к ним подлетел хозяин, схватил, словно смахнул, со стола кувшинчик и убежал, а через минуту снова появился, весь сияющий, и торжественно водворил кувшинчик на прежнее место.

— Я ведь знал, что одного мало, — проговорил он, склонив набок голову и, как ребенок, надув губы.

Сен Дин насторожился.

— Это ты еще соджу принес? — подозрительно спросил он.

— Да, одну порцию на двоих, — ласково ответил тот.

— А сколько стоит наш ужин без этого? — указал Сен Дин на только что принесенный сосуд.

— О, для таких состоятельных людей, как вы, ерунда, всего три воны!

— Хватит! — закричал Сен Дин не своим голосом. — Убери его прочь, — махнул он рукой, — скажи, сколько стоит каждое блюдо. Почему так много денег?

Хозяин обиделся, но старался успокоить Сен Дина:

— Зачем кричать? Не хотите — я уберу, другие выпьют, а вы можете расплатиться и идти отдыхать.

— Нет, ты скажи, сколько стоит куксу, сколько паб и сколько соджу — все в отдельности, — упорствовал Сен Дин.

Толстяк стал называть цены, и там, где он ошибался, его поправляли посетители, потому что народу в харчевне осталось немного и все прислушивались к скандалу. Толстяк благодарил тех, кто ему помогал считать, и, улыбаясь, объяснял, что в такой сутолоке вполне допускает, что мог ошибиться.

Оказалось, ужин стоит две воны пятьдесят чжен. Сен Дин медленно и угрюмо отсчитал деньги. Он смотрел на свои деньги, когда их проверял толстяк, и проводил их тоскливым взглядом, пока они не скрылись в полах засаленного халата.

Потом он принялся доедать все, что оставалось на столе. Значит, теперь у него всего полторы воны. Ровно половина той суммы, что должна была остаться. Откуда же взять деньги, которые он собирался зашить в кушак для отца? Конечно, отец может и подождать. Ведь он-то отпустил своего сына, не дав даже одного пхуна. Дома не знают, заработал он деньги или нет. Пожалуй, рано откладывать для отца. Вот когда опять пойдут большие заработки, тогда и отцу можно будет помочь.

Такое решение успокоило Сен Дина.

— Пойдем сегодня ко мне в котельную спать, — обратился к нему истопник. — Проскользнем незаметно, хозяин и не узнает.

— Правильно! — обрадовался Сен Дин. — Проберемся тихонько, а на рассвете я уйду. Мы с тобой сыты и хорошо выпили, значит, можно и отдохнуть.

Они поднялись и вышли на улицу. Откуда-то доносилась веселая музыка. В голове у Сен Дина шумело.

— Раз у нас есть где спать, — сказал он, — и мы хорошо выпили, значит, можно погулять, как делают другие, только смотри по сторонам, чтобы на полицию не наткнуться.

Истопник согласился, и они уже пошли было вдоль по улице, но вдруг их остановил какой-то парень.

— Зачем же вы здесь тратились, господа? — сказал он с сожалением. — Если за углом за те же деньги веселье, как у императора. Слышите? Музыка играет.

Приятели промолчали.

— Пойдемте, посмотрите, как там весело, это здесь, сразу за углом.

— Ну, если только в дверь заглянуть, — сказал Сен Дин.

А парень уже тащил за собой истопника.

Через несколько шагов они завернули за угол и увидели разноцветные бумажные фонарики у красивого резного крыльца.

— Вот и пришли, — сказал парень, когда они приблизились к входу. — Слышите, как играет музыка?

Сен Дин нерешительно остановился.

— Пойдемте, пойдемте, — засмеялся парень. — Посмотреть можно и без денег. Я же знаю, вы сыты. Посидите немного, послушаете музыку, и все. Платить не надо.

— Это хорошо, — сказал Сен Дин, ступая на крыльцо.

— Ну что ж, пойдем, — отозвался истопник.

Они вошли и остановились, пораженные роскошью открывшегося перед ними зала. Весь потолок был увешан красными, синими, голубыми и зелеными фонариками из бумаги. У стены возвышался огромный дорогой ящик, откуда неслась музыка, а перед ним танцевала женщина в яркой юбке. Ни одной свободной подушечки не было видно: столько здесь сидело посетителей. Все громко разговаривали, смеялись.

Едва Сен Дин и истопник успели охватить взглядом все это великолепие, как к ним подбежала девушка в цветной одежде. В волосах у нее красовался большой цветок и блестели разноцветные стекляшки. Сен Дин еще отметил, что щеки у нее красные, а уши и подбородок розовые. Она схватила приятелей за руки и, смеясь и приплясывая, потащила их в глубь зала.

— Пойдемте, пойдемте, не стесняйтесь, — говорила она, усаживая их за маленький круглый столик, которого они раньше не заметили.

Не зная, что будет дальше, они сели. Мгновенно к ним подбежала другая девушка и спросила, что они хотят есть и пить.

Сен Дин растерянно искал глазами парня, который затащил их сюда, но его нигде не было.

— Принесите соджу, — сказал вдруг истопник и, глядя на Сен Дина, добавил: — Я заплачу.

— И две полпорции куксу! — выпалил Сен Дин. — Только покруче поперчите там… А за куксу я буду платить, — сказал он истопнику.

Оба засмеялись и стали осматриваться.

Потом они выпили, а все остальное Сен Дин не помнил.

Он проснулся где-то в незнакомом переулке, весь избитый. В голове всплывали какие-то обрывки вчерашнего: то ему виделась накрашенная девушка, которую он угощал, то пляшущий под музыку истопник. Он вспомнил, как с него требовали плату и выталкивали из помещения под общий смех.

Сен Дин ощупал место на груди, где лежали деньги. Ни одного пхуна там не было.

На Садонской шахте

Сен Дин впал в отчаяние. Он жил на улицах Пхеньяна среди таких же, как сам, голодных и бездомных. Он ненавидел их. Если он находил работу, они отнимали ее. Раздобыв монету, шел в харчевню или к лотку и думал: сейчас его обворуют, перехитрят. Если находил ночлег, его выслеживал «охотник» в белом пробковом шлеме с трехцветной дубинкой в руках.

Он научился обходить более сильных. Избегал показываться на главном вокзале, близ гостиниц или в центре города. Он искал работу на окраинах. Долгими часами просиживал на высоком берегу Тэдонгана, высматривая, куда причаливают баржи, и стремглав бежал к пристани, бежал и оглядывался: не гонятся ли за ним, чтобы отнять работу.

Он научился скрываться от полиции. Он узнал все места, где может перепасть хоть какой-нибудь заработок, все пещеры в ближайших сопках, где можно переночевать.

Однажды рано утром, когда Сен Дин и еще несколько бродяг только проснулись и, сидя на берегу Тэдонгана, обсуждали, куда направиться и как бы поесть, они увидели быстро приближавшегося к ним знакомого грузчика.

— Куда же вы пропали? — закричал он издали. — Скорей собирайтесь, наши со вчерашнего дня работают на Садонских шахтах, и туда требуются еще люди! Меня прислали собрать побольше народа… — говорил он, тяжело дыша от быстрой ходьбы.

Сен Дин вскочил.

— На постоянную работу? — недоверчиво спросил он.

— Да, да! Скорей собирайтесь, там требуется много рабочих, а я побегу дальше, надо разыскать всех.

Что-то непонятное творилось на улицах. Сначала к центру шли колонны железнодорожников в своих синих куртках с блестящими пуговицами. Но их разгоняли полицейские, и Сен Дин едва не попал в облаву. Чтобы скорее выбраться за город, он хотел подъехать на трамвае, но вагоны почему-то стояли пустые, и даже кондукторов в них не было. По улицам метались полицейские, куда-то на автомашинах мчались войска.

Сен Дин старался нигде не задерживаться. Какое ему дело, что на всех углах собираются люди и о чем-то говорят, размахивая руками. Ему надо скорее попасть на Садонские шахты, если там действительно дают работу. А стоять на улице и чесать языки могут только бездельники. У них, наверно, есть деньги, поэтому они ходят тут, ничего не делая… Хотя что-то, наверно, случилось. Повсюду люди, повсюду полиция. Хорошо, что ему не надо идти через центр города. Все устремляются туда.

Через полчаса Сен Дин достиг окраины города и зашагал по дороге к Садонским шахтам. Он все время смотрел по сторонам и удивлялся.