Мужчины в нашей жизни - Анастасия Соловьева

— Нервных болезней? — переспросила Лиза. — Случилось что-то? У нее рецидив?

— Рецидив? — Ленка вытаращила глаза. — А разве бабушка уже лежала в психушке?

— Лена, прекрати! Клиника нервных болезней вовсе не психушка. Люди попадают туда в результате стресса, а от стрессов в наше время не застрахован никто.

Ленка высокомерно оглянулась на мать:

— Ты знаешь, что такое стрессоустойчивость?! Без нее теперь ни в одну порядочную фирму на работу не примут! Я недавно прошла компьютерное тестирование и получила за стрессоустойчивость максимальный балл.

— Не смеши! Откуда тебе знать про стрессы? Тесты — это лишь модели, подчас слабо связанные с жизнью.

— А ваш с папой развод? Думаешь, это для меня не стресс?

— Думаю, не стресс.

— Это почему же?

— Есть у меня некоторые основания полагать… Ну так что, Наташ? Что врачи сказали?

— Что причиной рецидива стала запущенность болезни. Надо было периодически бывать на приеме.

— С этим не поспоришь.

— Мама врачам показываться ни за что не хотела.

— Да, ты говорила, я помню.

— Оказалось, все до поры…

— А врач все тот же?

— Да. Музыкальный психотерапевт.

— Я тут, между прочим, одну статью читала. Ругают эту методику. Действует она вроде бы очень избирательно.

— Это ты где статью читала? — ринулась в бой Ленка. — В «Семи днях»?

— Да нет, в специальном издании. — Лиза была невозмутима, видимо, Ленкины нападки для нее дело привычное, а возможно, и успевшее поднадоесть. — Авторы считают, что лишь в некоторых случаях применение музыкальной методики может дать положительный результат. Очень важно правильно поставить диагноз, установить, подойдет ли этот метод в данном случае.

— Наш-то случай был подходящий. Мама выздоровела, как ты помнишь.

— Другими словами, ты не хочешь попробовать новое лечение?

— Я даже не думала о другом. Тем более, что на первом этапе ее лечат самыми обычными средствами: уколы, таблетки.

— Ну, если что, могу тебе рекомендовать неплохих специалистов. Они учились со мной в Первом меде, а теперь открыли свой реабилитационный центр. Это они дали мне журнал почитать.

— Да как пить дать, и статью эту в журнале они заказали, — вклинилась в разговор Ленка. — Наезжают на конкурентов!

— Лена, не говори глупости!

— Это глупость? Думаешь, для чего они открыли свой реабилитационный центр? Денежки зарабатывать! А тут какой-то встрял со своей дурацкой музыкальной методикой, шуршалки загребает.

— Насчет шуршалок — чистая правда, — согласилась я. — Цены в клинике за несколько лет так подскочили! Я им сразу о-очень кругленькую сумму выложила.

— Зря, — покачала головой Лиза.

— Ничего не поделаешь, у них стопроцентная предоплата. Администратор так и сказала: «Наши услуги теперь очень востребованы. Даже очередь существует, вы просто не в первый раз».

— Да, стресс — болезнь эпохи… Кто-то сразу попадает в психиатрию, у других на нервной почве развиваются всевозможные аллергии. А уж мои пациентки рассказывают такие истории…

Ленка бесцеремонно перебила мать:

— Как в анекдоте: все болезни от нервов, один триппер от удовольствия.

— Ну скажи, Наташ, что мне с ней делать? — не выдержала все-таки Лиза. — Лена, тебе шестнадцать лет, может, хватит уже рисоваться? Тем более ни меня, ни Наташу ты этим не удивишь.

Пристыженная Ленка слегка потупилась, и остаток пути мы просидели молча. На даче Лиза отправила дочь на грядки, а сама вновь заговорила о мамином недуге:

— Наташа, чем помочь?

— Да спасибо, пока ничем. Попозже, когда мама начнет поправляться, Ленка, надеюсь, будет бывать у нее. Трудно после работы каждый день ездить в клинику. Хорошо бы, иногда Лена, иногда я.

— Это само собой. Но может, нужны деньги?

— Даже не знаю. Пока вроде обхожусь, а потом… Спасибо, Лиз, тебе огромное.

— Лешка-то прислал чего-нибудь?

— Прислал, — вспомнила я. — Но деньги ушли на другое. У него тут свои неприятности. С квартирой.

— Да ты что?!

Лиза слушает напряженно, то ли очень сильно сочувствует, то ли нервничает. Чего бы ей нервничать? А ничего. На то и существуют страшные истории, чтобы люди не расслаблялись. Тренировали стрессоустойчивость…

В действительности самой стрессонеустойчивой в нашей компании оказалась Елена. Я застала ее в дальнем конце сада, с секатором в руках и глазами полными слез.

— Наташ, — жалобно пропищала племянница, — а с бабушкой… это очень страшно?

— Страшно, конечно. — Я соображаю, что Ленкина развязное поведение в машине лишь следствие ее глубокого потрясения. — Но ты не расстраивайся. Это лечится.

— А правда, что у бабушки это не в первый раз?

— Не в первый.

— А в первый раз было из-за чего?

Я пыталась действовать мягче, говорить общие слова, наводить расплывчатость. И так ясно, что стрессоустойчивость у Лены нулевая. В итоге у меня удачно получилось поменять тему разговора:

— А что ты тут делаешь?

— Да вот, малинник пропалываю. По-моему, некоторые кусты надо подвязать.

— Ну и подвяжи.

— Ладно. — Ленка вытерла глаза рукавом застиранной клетчатой рубашки.

Я поспешила оставить ее одну, а сама занялась клумбами. Мамин сад жил по принципу непрерывного цветения — как только одни растения начинали отцветать, тут же зацветали другие. Мне, хочешь не хочешь, надо было придерживаться этого принципа: после выхода из больницы маме необходимы положительные эмоции, и цветы, безусловно, могут стать их источником — клумбы с астрами, георгинами (доктор предупредил, что лечение продлится до августа), пестрые островки на зеленой лужайке…

К концу августа, наверное, решится вопрос с квартирой. Интересно, чья возьмет? Одолеет ли Глеб Лешкиного адвоката Сергея Юрьевича Капошко? Капошко — крепкий орешек. Под кипенно-белой рубашкой играют стальные мускулы, а весело поблескивающие белые зубы, кажется, на то и созданы, чтобы вцепиться в чье-нибудь горло. Вцепится и перегрызет, как бульдог.

Капошко бульдог. Глеб — спаниель. Черная с белыми вкраплениями масть, насмешливо-грустные глаза… И охотиться любит. В поединке спаниеля и бульдога победителем должен выйти непременно бульдог.

Вот и отгадка — проиграет Глеб, Лешка победит… Но с другой стороны, Глеб тоже может адвоката нанять. Возможно, уже и нанял. Какого-нибудь стаффордширского терьера.

— Девочки! Идите обедать, — донесся до меня Лизин голос.

Я машинально взглянула на часы — половина шестого. Однако клумбы не такое простое дело, как я предполагала. Это потому, что львиную долю работы выполняла обычно мама, a я лишь ассистировала.