Потерянные души - Поппи Брайт

Удар получился неслабым. Энн отлетела назад и упала на кровать. Она даже не сразу поняла, что произошло. В голове все плыло. Стив никогда её не бил. Никогда. Ее вообще никто никогда не бил, кроме отца. Щека и челюсть онемели, а потом стали легонько покалывать. Больно пока ещё не было, но Энн знала, что обязательно будет. Сейчас Стив попросит прощения. Конечно, попросит, а как же иначе?! Но он просто стоял над ней, его глаза полыхали огнем, а когда она попыталась встать, он не дал ей подняться - ткнул носком ботинка прямо ей между ног. Это было обидно и очень больно.

- Ты блядь, - произнес он безо всякого выражения. - Но я знаю, что сделать, чтобы тебе ещё долго не захотелось трахаться на стороне.

И он стал расстегивать пояс у себя на джинсах.

Энн испуганно вжалась в стену. А потом Стив набросился на неё и тяжело навалился всем телом, не давая ей даже пошевелиться. Она забилась под ним и почувствовала, как у него встает. Похоже, его возбуждал её страх. От этой мысли ей стало ещё страшнее, и она перестала сопротивляться. То есть она ещё дергалась, но понимала, что все это бесполезно. Сейчас она была слабой. А он... он был таким сильным.

Он задрал её юбку и грубо засунул два пальца - с жесткими мозолями от гитары - ей между ног. Ощущение было такое, что сейчас он её разорвет изнутри. Теперь он лежал, вжавшись бедрами в её бедра. Она и не заметила, когда он успел спустить джинсы. Он вынул пальцы, но тут же засунул в неё свой член. Насухую. Это было противно и больно. Ей показалось, что он продрал её до самой матки... она не хотела так... так ей не нравилось. Но все-таки это был Стив, и они всегда так хорошо подходили друг к другу, и Энн кончила ещё до того, как поняла, что происходит. Кончила, сама того не желая. Кончила в боли и унижении. Но зато как... всем своим естеством.

Стив принял судороги её оргазма за очередную попытку сопротивления и больно прижал её руки к матрасу. Его большие и сильные руки были как стальные тиски на её хрупких запястьях. Энн показалось, что она чувствует, как трещат её кости. Она испугалась, что он их сломает. Она повернула голову и впилась зубами в основание его большого пальца. Она прокусила его до крови, во рту появился солоноватый привкус. Теперь он вбивал в неё с таким безумным упорством, что, похоже, и вовсе не замечал боли - но его хватка слегка ослабла, а потом он и сам содрогнулся в мощном оргазме, и на этом все кончилось.

- Ну вот, - выдохнул он, глядя ей прямо в глаза. - Вот так. Хотелось бы мне посмотреть, как ты теперь будешь трахаться со своим новым дружком.

Когда он ушел, хлопнув дверью, Энн подумала лишь об одном: почему она себя чувствует такой грязной.

С того вечера прошло уже больше месяца, и она больше не видела Стива. Она знала, что он пытался звонить пару раз - во всяком случае, кто-то звонил в три часа ночи и вешал трубку, когда она отвечала, - но ей было уже все равно. Как будто в ней что-то умерло. Элиот стал её утешением, её убежищем. Он был таким милым и предупредительным, что под конец это стало её раздражать, а в последнее время её и вовсе от него тошнило. Но она не могла от него уйти. Не могла просыпаться одна в пустой кровати. Ей было страшно. Она боялась, что, если у неё в жизни опять образуется пустота, Стив снова заполнит её, а если это случится, она окончательно перестанет себя уважать.

Она зарылась лицом в подушку и попыталась опять заснуть. В последнее время она стала спать очень много - по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. И она уже начала засыпать, как вдруг раздался звонок в дверь. Энн решила не отвечать.

- Меня нет, уходи, - прошептала она.

Звонок зазвонил ещё раз. Энн тихо выругалась, и словно в ответ звонок зазвонил в третий раз. Энн резко встала с кровати - в первый момент у неё закружилась голова, и ей пришлось постоять пару секунд, пока головокружение не прошло, - и пошла открывать.

* * *

Доски на старом крыльце неуютно шатались под ногами у Духа. Брансби жили в древнем викторианском доме из тех, которые называют шедеврами архитектурного безобразия. Дом давно уже нуждался в ремонте: краска на стенах потрескалась и облупилась, кирпичная кладка крошилась на углах. Дух не стал звонить по телефону и предупреждать о своем приходе, потому что боялся, что Энн не захочет его видеть. Поэтому он просто взял и приехал на свой страх и риск. Машина Энн стояла на подъездной дорожке. Стало быть, Энн была дома. Машины её отца не было; значит, его дома нет. Должно быть, поехал на очередную встречу анонимных алкоголиков или в библиотеку - больше он никуда и не ездил. И это очень хорошо, что его нет дома. Дух не хотел с ним встречаться. Он всегда немного побаивался Саймона Брансби.

Он как раз пытался решить, что делать: уйти восвояси или позвонить ещё раз, - и тут услышал за дверью шаги. Энн шла открывать - медленно и неохотно. Потом она долго возилась с цепочкой. Потом дверь наконец открылась. Энн встала, прислонившись плечом к косяку и загораживая проход. Она не зажгла свет в прихожей, и её лицо было скрыто в тени.

Поначалу Духу показалось, что у Энн подбиты оба глаза. Но когда она моргнула, он понял, что это были не синяки, а расплывшийся макияж. Такое впечатление, что она легла спать, не смыв косметику. Было два часа дня, но у Энн был такой вид, как будто она только что встала с постели. Ее длинные рыжевато-каштановые волосы висели спутанными лохмами. Мятое черное платье было застегнуто явно впопыхах.

Энн долго смотрела на Духа, на его велосипед, раскрашенный во все цвета радуги, на разноцветные ленты на его старой соломенной шляпе. У неё был такой вид, как будто она сейчас либо расплачется, либо захлопнет дверь у него перед носом. Но в конце концов она отступила в сторону:

- Проходи.

Не сказав больше ни слова, она развернулась и пошла по коридору в глубь дома. Дух закрыл дверь и пошел следом за ней. Слева была пыльная сумрачная гостиная, где на полу валялись газеты - судя по толщине стопки, за две-три недели как минимум, - а темные шторы были плотно задернуты. Интересно, подумал Дух, кто их задернул? Саймон? Или Энн - Энн, которая так любила солнце и всегда старалась поддерживать в доме идеальный порядок.

Справа, за приоткрытой дверью, была лаборатория Саймона. Дух старался туда не смотреть, но тусклый отблеск света на какой-то стекляшке все-таки притянул его взгляд. Изогнутые стеклянные трубки, большие аквариумы, кувшины и банки, наполненные непонятно чем. Он пару раз заходил туда вместе со Стивом, хотя Саймон не разрешал друзьям дочери заходить в эту комнату. С виду все было вполне безобидно и благопристойно - в аквариумах жили самые обыкновенные жабы и мыши, - но ещё в первый раз у Духа возникло неприятное чувство, что в лаборатории все пропитано болью. А ещё там стоял холодильник, обмотанный цепью с висячим замком. Даже Энн не знала, что там внутри.

Энн прошла до конца коридора, свернула на кухню и плюхнулась на табуретку.

- Если хочешь, свари себе кофе.

Ее голос был хриплым и совершенно невыразительным. Дух подумал, что раньше он таким не был. Она обхватила босыми ногами ножки табуретки. Она красила ногти на ногах красным лаком, но он давно уже потускнел и облез. Такое впечатление, что она не подновляла его уже пару недель.

Дух достал кофе из шкафчика. Дома он варил кофе исключительно в старой медной турке, которая осталась ему от бабушки, по привычке включил чайник, чтобы вскипятить воду. Только потом он вспомнил, что у Энн - автоматическая кофеварка. Через пару минут он разобрался, куда засыпать кофе и куда заливать воду.

- Ты как будто из прошлого века Дух. С техникой у тебя напряги. - Энн закурила свой термоядерный "Camel" и прищурилась, глядя на Духа сквозь дым. Наконец она спросила: - Зачем ты пришел?

- Просто решил заглянуть. Посмотреть, как у тебя дела.

- Да? И как у меня дела?

- Выглядишь ты неважно.

Энн взглянула на него безо всякого выражения.

- Спасибо. Ты, кстати, и сам страшноватый.

- Я совсем другое имел в виду. - Дух слишком рано собрался вытаскивать прозрачный кувшинчик из-под желобка для стока. Автомат зашипел и выдал очередную порцию горячего кофе. Дух поспешно вернул кувшинчик на место. Ты очень красивая. Но глаза у тебя грустные. И сама ты какая-то измученная и задерганная. Ты сейчас похожа на тех детей, которые наряжаются в привидения на Халлоуин: черные одежды, черные круги вокруг глаз, мертвенно-бледная кожа. Что с тобой происходит?

- Я в трауре, - сказала она. - Оплакиваю свой безумный роман, безвременно почивший в бозе. - Она поднялась, отпихнула Духа от кофеварки, вытащила кувшинчик и налила им обоим по чашке кофе. Дух положил себе сахару и налил молока. Энн пила свой кофе просто так, без сахара и молока, - что означало, что она за что-то себя наказывает. Дух знал, что Энн ненавидит крепкий несладкий кофе.

- Стив мне сказал, что вы с ним не виделись больше месяца. - Дух заметил, как она поморщилась, когда он упомянул Стива, но все равно продолжил: - Как я понимаю, у тебя с твоим новым парнем не все хорошо, раз ты до сих пор в трауре. - Он знал, что зашел на запретную территорию, затронув тему из категории "не твое собачье дело".