Эпоха Дьявола (СИ) - Горин Андрей

Служба безопасности работала хорошо и пробивала не только самих работников резиденции, но и их ближайших родственников. Ближайших родственников пожилой пары тоже тщательно проверили. У них была взрослая дочь, а у той был муж. Хороший парень, заботливый, семья ничем не выделялась и ни в чём не законном замешана не было. И хотя молодёжь имела французское гражданство, но последние десять лет жили они в Узбекистане, на родине предков. Потому что в бывшей советской республике, можно было делать бизнес, настолько доходный, что во Франции такие деньги большинству рядовых французов заработать было нереально.

Чего не знали службы безопасности, так это того, что муж дочери был человеком с модифицированным геномом и входил в организацию Доминаторов. Парень ничего общего с боевиками Организации не имел, «обычный человек» с талантом, была у него торговая жилка. Такая вот интересная цепочка вырисовывалась.

Большая часть обслуги в основном жила в городе, но и на территории резиденции были жилые помещения, где можно было жить. Пожилая пара имела своё жильё в пригороде Парижа, но основную часть времени жила в служебном помещении, при этом раз или два в неделю, выезжая в город.

Пожилые мужчина и женщина вышли в город. Как обычно. И маршрут был привычный, магазинчики, дом. Только один час выпал из привычной схемы, когда они по пути заехали в одно неприметное здание. Где прошли быстрое обследование у специалистов медицинского центра, принадлежащего Организации.

В современном мире трудно что-либо сохранить в тайне. «Живые маски», разработанные в клинике доктора Залесского и технологии их изготовления не стали исключением из правил. Доминаторы очень скоро добыли необходимую информацию, и их специалисты взяли на вооружение столь полезные технологии.

Через неделю пожилая пара опять совершила вояж в город. И так же беспрепятственно вернулась в резиденцию. Разумеется, на входе их тщательно проверили, как и всю их одежду и вещи. Привычная процедура не выявила наличия, ничего несущего угрозу для жизни, ничего опасного, никакого оружия. Не считать же оружием бамбуковую трость, с которой всегда ходил немного прихрамывающий на больную ногу пожилой мужчина.

Что поделаешь, старость подкрадывается постепенно и вдруг неожиданно заявляет о своём приближении больными суставами. Разумеется, трость пропустили через сигнальную рамку и никаких посторонних металлических предметов в ней не обнаружилось. Ничего экзотического, вроде модных в девятнадцатом веке скрытых клинков. Почти обычная бамбуковая трость. ПОЧТИ!

Стоя перед зеркалом и вглядываясь в отражающееся в нём лицо пожилого узбека, Фернандо Гарсиа не испытывал ни удивления, ни растерянности. Надо сказать, что после того, как он прошёл процедуры по пробуждению рецессивных генов и у него на голове выросли ороговевшие наросты, которые вырабатывали взрывную смесь гормонов, преобразивших его организм, он вообще перестал испытывать большинство эмоций. Точнее, они стали тусклыми и размытыми, и доходили до его восприятия, как глухой звук через толстое ватное одеяло.

Он не ощутил долгожданного чувства удовлетворения, когда совершил поездку на родину и заглянул в глаза умирающего священника, память о котором ночными кошмарами мучила его всю жизнь. Не испытывал он эмоций и когда к его лицу присосалась «живая маска», тысячами микроскопических ворсинок впиваясь в его плоть.

Он стал другим. Более совершенным. Теперь он мог лучше служить делу своей Госпожи. А всё остальное не имело особого значения.

Его новый совершенный организм позволил ему в мельчайших деталях запомнить жесты, движения, походку, речь, мимику пожилого узбека и в совершенстве их воспроизвести. Никто не смог бы заметить подмену.

Проникновение в резиденцию премьера прошло без всяких накладок и в ближайшее время разоблачение ему не грозило. Но задерживаться лишнее время в этом доме всё же не стоило. У него была вполне ясная цель. Один человек должен был умереть и затягивать с этим не стоило.

На следующий день пожилой узбек, слегка припадая на больную ногу, зашёл в одну из комнат второго этажа с ящиком инструментов в руках. Ежедневный обход и мелкие починки. В комнате слегка отошла одна из настенных деревянных панелей и надо было её закрепить.

Войдя в комнату, человек прикрыл за собой дверь в коридор. Но не до конца. Между дверным полотном и косяком осталась щель. Совсем небольшая. Ненамного толще нескольких листов бумаги. Щель, которая была почти не видна проходящим по коридору, и вероятность, что её заметят, была ничтожна мала.

Щель, которая ничего не позволяла сделать. Даже разглядеть через неё, что происходит в коридоре, можно было с большим трудом. Почти бесполезная щель. ПОЧТИ!

Лицо у президента Франции Эмманюэля Лафонтена было как скисшее молоко. Он глядел на сидевшую напротив него Марион Люмпен, как солдат на вошь. Разговор был ему неприятен. Неприятен настолько, что он едва сдерживался от откровенной грубости. Ещё бы. Эта наглая баба фактически выдвинула ему ультиматум.

Вотум недоверия, выраженный парламентом, ставил Лафонтена в очень сложное положение. В обычное время он бы просто послал этих зарвавшихся депутатов ко всем чертям. Но сейчас, когда по всей стране шли волнения мигрантов и на улицах вспыхивали кровавые стычки, нужно было быть более осторожным.

Лафонтен пытался договориться с этой сукой, вразумить её. Он готов был пойти на множество уступок, о которых раньше не могло быть и речи. Но наглая стерва просто обезумела и категорически требовала отставки правительства, точнее, премьер-министра.

Президент почти не сомневался, что за всеми этими безобразиями, которые творились в стране, стоит сама Марион Люмпен, вместе со своей пронацистской партией. Единственное, что он никак не мог понять, это почему она ведёт себя так нагло и самоуверенно. Всё, что ему сейчас было нужно, это выиграть время. А там уж он что-нибудь придумает.

— Не хочу Вас пугать, господин президент, но если Вы не примите верное решение, то боюсь, что уже в ближайшие дни, уличные волнения могут перерасти в настоящую гражданскую войну, — надавила Марион.

— Вы что мне угрожаете⁈ — вскинулся мужчина.

— Ну что вы Эмманюэль, какую угрозу может представлять слабая, хрупка женщина, такому отважному мужчине, как Вы, — издевательски улыбнулась Марион.

— То есть Вы считаете, что отставка правительства позволит успокоить народ и стабилизировать ситуацию в стране. А новым главой правительства я, видимо, должен назначить Вас? — насмешливо вопросил Лафонтен.

— Я думаю, что это очевидно, — ничуть не смутилась Марион.

«Вот стерва!», — невольно восхитился про себя Лафонтен.

— Я ничего не имею против Вашей кандидатуры на этот высокий пост, — лицемерно заявил президент, — но не могу пойти на отставку правительства в столь драматичный для страны момент. Как Вам известно, милая Марион, коней на переправе не меняют.

— Ваша попытка сравнить меня с лошадью, звучит оскорбительно, мсье президент. Но сделаем вид, что это была всего лишь фигура речи. Но могу ли я воспринимать Ваши слова, как обещание, что если мсье Дюран Дюбуа покинет пост премьер-министра, то Вы утвердите мою кандидатуру на пост главы правительства.

— Можете, — с откровенной насмешкой подтвердил президент. — Только я уверен, что в ближайшее время Дюран не собирается делать столь опрометчивые шаги.

— О месье президент я бы не советовала Вам делать столь опрометчивые заявления. В наше время всё так непредсказуемо. Человеческая жизнь, так хрупка, что никогда нельзя загадывать, что принесёт нам следующий день. Все мы смертны. Но я запомню Ваше обещание.

С этими словами Марион поднялась и направилась к выходу из кабинета, где её принимал президент

— Идиотка! — прошипел Эмманюэль Лафонтен, глядя вслед удаляющейся женщине. Но очень тихо, чтобы она, не дай бог, не расслышала.

Тем временем в резиденции премьер-министра наступило время обеда. Грех чревоугодия не был чужд месье Дюбуа, и потому, время приёма пищи, было для него священно. Уличные беспорядки беспокоили его гораздо меньше, чем собственный аппетит.