Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной

Константин провел взглядом по исписанному листу, предложил:

– Я могу показать специалистам.

– Да чего показывать? – сморщил лицо Василий. – Эти каракули без начала и конца бессмысленны, как бред сивой кобылы. Голова разламывается. Компьютер спасает. Окунусь в него и обо всем забываю. Но иногда опомнюсь и не могу сообразить, что я только что делал. Как будто мозг был отключен. Стыдно признаться.

Грушинин был спокоен. Компьютерная зависимость никого не удивляет. Быть может, прошлое Василия так дает знать о себе. Все, что Магдалина говорил сейчас, было любопытно. Он старался отвечать на вопросы Константина, хотя не на все находил ответы. Конечно, не назвал никаких имен или фамилий из прошлого, но было понятно, что прошлое неотступно следовало за ним.

От Василия Грушинин пошел к Петру. Секретарь в приемной мигом спрятала в ящик стола пилочку для ногтей, покраснела, сконфуженно кивнула на приветствие и молча проследила, как Константин проследовал мимо нее в кабинет Пантарчука.

Тот оторвался от бумаг, поднял лицо над столешницей, откинулся к спинке кресла, показал Грушинину рукой на стул напротив и вопросительно выдохнул:

– Ну? С главбухом встречался?

Константин подошел к столу, неспешно сел, отозвался загадочно:

– Пускай пока деньги считает. Это ее работа. А моя профессия – кроссворды разгадывать. Живем среди ребусов. Короче, у Магдалины проблема с памятью, у тебя чехарда с деньгами, а я ищу буквы и слова, чтобы в строчки вставлять. – Помедлил и закончил серьезным тоном: – Странно, но деньги стали сыпаться к тебе, когда твоими компьютерами занялся Василий.

Пантарчук вскинул брови, запыхтел, отодвинул бумаги, грузно навалился грудью на крышку стола:

– Прослеживаешь связь? Думаешь, что он хакер?

– Думать можно, что угодно. Я предпочитаю работать с фактами, – шевельнулся Грушинин и погрузился в паузу.

Весь следующий день Петр по делам, как заведенный, мотался по городу на машине, топал по тротуарам, по лестничным маршам, по коридорам, по кабинетам, договаривался, ворчал, хлопал дверями. Лишь в конце дня появился в своем офисе. И не успел еще расположиться за рабочим столом, как в дверь нетерпеливо влетела главбух. Глаза с тарелку, как будто уносила ноги от привидения. Толком ничего не могла произнести, но подхватила Пантарчука под руку и потащила в свой кабинет. Его пронзила мысль, что снова на счет фирмы поступили деньги. Если так, то это уже не ошибка банковской системы.

– Сколько на этот раз? – глухо пробасил, не сомневаясь, что догадка подтвердится.

Но главный бухгалтер усадила его на стул и только после этого заговорщически зашептала:

– Чудеса, чудеса, Петр Петрович, сплошные чудеса. Дело совсем не в деньгах. У меня голова идет кругом, – и начала частить, жестикулируя руками.

С утра у нее разламывалась спина, ни сесть, ни встать, ни повернуться. Несла свое тело на работу, как хрустальную вазу, в гадком настроении. Работницы дали какую-то таблетку, выпила, но ничего не изменилось, от боли в позвоночнике скулы сводило. Все раздражало, глядеть ни на кого не хотелось.

Подчиненные боялись заходить к ней в кабинет. Отыгрывалась на них во всю Ивановскую. Щипала, как куриц. Хотя они были ни при чем. Однако спине не становилось легче. Наоборот, как будто гвозди забили в позвоночник, хоть «скорую» вызывай.

И в этот миг в кабинет вошел Василий. Не вовремя. Его еще не хватало. Не до него теперь, совсем не до него. Убирался бы подальше, чтобы пятки сверкали. Смотрит сочувственно. Только больше злит своей жалостью. Ведь сочувствие это не укол, боль не снимет. Хотела выставить его за дверь, как он неожиданно произнес:

– Я знаю об этом.

Она не сообразила, о чем он.

– Знаю, что вы хотите турнуть меня за дверь, – добавил Василий.

Откуда он мог знать ее мысли, что за маразм?

– Я могу вам помочь, – сказал он.

И чем же он мог помочь, укол сделать или таблетку сунуть?

– Нет, вы не хотите таблеток, – проговорил он.

Конечно, она не хотела больше таблеток, толку никакого. Но откуда он-то знал об этом, ведь не читал же мысли?

– У вас была отвратительная ночь, – произнес он.

Что за черт, не ослышалась ли она? Вроде бы в голове у нее были другие мысли, к тому же ночь давно прошла. Чего о ней помнить, с чего бы он вдруг?

А между тем у нее действительно ночь была ужасная, и причин много, если разбирать по косточкам, пальцев не хватит. Но Магдалина об этом знать не мог.

– Знаю, – вставил Василий. – Из-за этого вас часто мучают нервные срывы, и теперь – тоже.

Она вытаращила глаза. Странно все. Между ними как будто происходил диалог, хотя она еще ни одного слова вслух не произнесла. Язык набух и стал неповоротливым. Чертовски захотелось знать, что Магдалина имел в виду. А тот помялся смущенно и продолжил:

– Вы не достигли оргазма с мужем, не могли заснуть, хотели продолжить, но он захрапел. Вы три раза поднимались с кровати, ходили в кухню, пили воду, хотя пить совсем не хотели. Заснуть удалось под утро с тяжелой головой и в нервном напряжении. А проснулись от боли в спине.

Да, все было именно так. Магдалина как будто присутствовал при этом.

Главный бухгалтер на мгновение забыла о боли в позвоночнике. Поразительно. Откуда Василий все знал? Но он в ответ пожал плечами. У нее запотели ладони. Что еще ему известно о ней? Василий наморщил лоб, напряг память:

– Двадцать четвертого числа у вашего сына был день рождения, вы произносили тост, и в этот миг один из гостей опрокинул рюмку, вино разлилось по столу. Вы засмеялись, но смеяться вам совсем не хотелось.

Так и было. Тост пришлось скомкать.

Главный бухгалтер смотрела на Василия, и ей становилось страшно: попала в переделку, из какой трудно выбраться. Но любопытство брало верх. И Магдалина снова натужил мозг:

– Год назад, на южном отдыхе, вы познакомились с Антоном. Надеялись, что связь продлится. Антон понравился вам в постели. Но он обокрал вас и скрылся. Чтобы вернуться домой, вы занимали деньги на билет. Все это до сих пор крутится у вас в голове, вы не можете простить себе доверчивость.

Главный бухгалтер, заикаясь, выпихнула кое-как:

– Ты знаешь Антона? Нет? Но тогда кто тебе рассказал?

– Вы.

– Я? – У нее вытянулось лицо.

– Ваш мозг. Я читаю его.

– Это гипноз? Нет? Но тогда как? – В ее глазах распластался испуг, она забыла о боли, какая к черту боль, когда ее сокровенное полощется на ветру, того гляди, этот ветер подхватит и разнесет по всем углам. Многие начнут сплетничать о ее сексуальной озабоченности.