Проклятое семя - Михаил Март

Девушка насторожилась.

— Я без лифчика. Мне будете делать укол в другой комнате.

Первый укол он сделал отцу. Шприц и ампулу бросил в целлофановый пакет.

— А это еще зачем? Можно в мусорку.

— Нет, нельзя. Отчетность. Вакцина на учете, любезный.

— Ладно. Идите к дочери, но дверь не закрывайте.

— Мне без разницы.

Девочка сама закрыла дверь. Она подставила свое плечо, но почему-то сняла майку, оголив тело. Да, это был не ребенок. У Романа комок в горле встал. Он откашлялся и спросил:

— Сколько вам лет, барышня?

— По рождению пятнадцать скоро будет, по развитию двадцать. А в душе все сто.

Она развернула листок бумаги и показала ему записку, которую, очевидно, успела написать, пока находилась в комнате одна.

«Мой отец убил сегодня бабушку, а меня выкрал! Ломоносовский проспект, дом 8, квартира 167».

У Романа выступили капельки пота на лице. Девочка убрала записку в карман и начала одеваться. Выдержав паузу, он спросил:

— Тебя как зовут?

— Лена. Бабка звала Лялей, мать Лелей.

— Я бы назвал Лолитой.

— Не принимай меня за дуру. Я читала Набокова еще во втором классе. Вот она была дурой.

— Ладно, Леля. Я подумаю, что можно сделать, — сказал он шепотом и вышел из комнаты.

Семен уже сидел в кресле с открытыми глазами, но не мог пошевелиться.

— Хуже всего, майор, что ты будешь все слышать и понимать, но твое тело тебе больше не подчиняется. Пробил твой час. Ты и так задержался на этом свете больше положенного.

Роман закрыл ему глаза примерно в то же время, когда это сделал Глеб, глядя на труп матери Снежаны. Он обшарил карманы девочки и нашел ключи от ее квартиры. Дверь запирать не стал и, не надевая пальто, вышел на улицу.

Разыгралась метель, как он и предполагал. Ждать пришло недолго. Двое парней лет по двадцать согласились помочь врачу за бутылку коньяка.

— Людям надо помогать, ребятки. Берете носилки из машины, и выносим больного с третьего этажа. Не десятый же. Ну? Как китайцы, бегом и с песнями.

Через сорок минут Роман уже находился в районе дачи подполковника Ратехина. Поселок стоял в лесу. Роман замедлил ход. Вскоре в свете фар мелькнула тропинка, уже занесенная метелью. Он остановился. Похоже, эта короткая дорожка ведет к станции. То, что нужно. До поселка оставалось метров двести. Именно там начинался ряд столбов с освещением. Фары он выключать не стал. Кругом непролазная темень. Мститель вышел из машины, открыл заднюю дверцу «рафика», вытащил тело, надел на него пальто и, оттащив от дороги метров на сорок в лес, посадил в снег, прислонил его к дереву.

— Здесь тебя и найдут, Сема. Ты шел к своему другу, но так до него и не добрался. Пить меньше надо.

Он достал из кармана тонкий резиновый шланг, воронку и бутылку водки.

— Выпей за раба усопшего Семена Пекарского. Отъявленная сволочь. Гореть ему в аду.

Как опытный врач, Роман пропихнул шланг через рот в желудок еще живого, но парализованного тела и влил в него всю бутылку водки. Пустую посудину он сунул ему в руку и зажал пальцами.

Убрав все лишние следы, Роман в последний раз глянул на неподвижное тело, плюнул и ушел.

Он все же вернулся на Ломоносовский проспект. Правду ли ему сказала девочка? Какой смысл Пекарскому убивать няньку? Дураку же понятно, кто мог выкрасть ребенка. Он мог ее связать, заклеить рот, но убивать? Это же вышка. Пекарский добивался совсем других результатов. Ему нужна свобода в первую очередь. Похищение ребенка — не преступление, если он взял свою дочь. Добровольно. Погостить к папе.

Он поднялся на этаж и открыл квартиру ключами Лены. Везде горит свет, тишина. Роман снял ботинки у порога и прошел в комнату.

Женщина лежала на полу у окна. Очевидно, она умерла не сразу, а пыталась подползти к окну и позвать на помощь. Об этом говорил кровавый след, ведущий от кресла. Голова в крови, у ножки стола лежит окровавленный кухонный топорик.

Он подошел к потерпевшей и с удивлением нащупал пульс. Женщина жива. Она застонала, потом открыла глаза. Увидев мужчину в белом халате, тихо прошептала:

— Где эта шельма? Она меня убила.

— Шельма — кто?

— Лялька, я нашла ее тайник, а она…

Несчастная замолкла. Она не выживет, понял Роман. Очень большая потеря крови. Медицинский саквояж был при нем. На случай ненужных свидетелей надо выглядеть подобающим врачу образом. Роман тут же сделал ей укол камфары и перевязал голову. Потом вызвал «Скорую помощь». Ушел он не сразу. В такую погоду «Скорая» не прилетит на крылышках.

В соседней комнате под кроватью он нашел обувную коробку. Лялька вышла из дома без вещей. Свой тайник она оставила дома. Когда позвонили в дверь, она его куда-то сунула. Скорее всего, под кровать. Он не ошибся. В коробке из-под обуви лежали несовместимые вещи. Будто в нее складывали свои мелочи разные люди. Подросток и взрослая женщина. Письма он читать не стал. Их тут хватало. Дорогая косметика, вероятно, сворованная у матери. Золотые украшения, школьная медаль «Лучший ученик школы». Школьный пенал, вышитый бисером. Ручная работа. Только в нем лежали не фломастеры, а сухая травка, очень похожая на марихуану. Множество вырезок из порнографических журналов. В основном мужчин. Упаковка одноразовых шприцов. Записная книжка, нож, а точнее финка. Баллончики с газом, флакон с таблетками, но без этикеток. Роман закрыл коробку и положил ее в свой саквояж. Тут было от чего содрогнуться. Такие тайники лучше не находить. Хозяин такой коробочки оказывается прижатым к стене. А значит, становится зависимым. Топорик, испачканный кровью, Роман тоже прихватил с собой. Увесистая штука. Если бы старуху таким ударил Семен, то жертве не осталось бы шансов выжить. У девочки силенок не хватило.

Он тихо ушел, оставив дверь приоткрытой.

В квартиру Пекарского Роман вернулся за полночь. Девочка тихо спала. Укол будет действовать до утра. На диване спала сама невинность с кукольным личиком. Но он знал, что это не так. Где же она начерпала столько грязи, еще не начав жить? Где и когда произошел надлом?

Он не нашел для себя ответов ни на один вопрос. Надев на девочку дубленку и сапоги, он поднял ее на руки и отнес в машину. Решать все проблемы придется потом. Сейчас голова не работала. Он очень устал.

Поменяв машины, Роман поехал к себе домой. Шел третий час ночи. В глазах уже плавали красные круги. Вот только его квартира не была рассчитана для гостей. Кровать одна, хоть и широкая. Но им места хватит.

Зря он так думал. Проснулся в полдень. Лежал под одеялом голый в обнимку с обнаженной малолеткой. Но он отчетливо помнил, что ложился одетым и девчонку не раздевал. Роман вздрогнул. Его парик и наклейки валялись на одеяле. Не открывая глаз, Ляля сказала:

— Без лишней грязи на лице ты даже красивый.

— И не думай, девочка. У тебя ничего не выйдет.

— Уже вышло. И мне понравилось.

— Придется тебя отправить домой.

— Никуда ты меня не отправишь. Я же расскажу, где провела ночь. И в школу не пойду. Теперь я свободна. — Она открыла глаза. Он попытался встать, но она еще сильнее прижалась к нему. — Лежи тихо. Сначала выслушай меня. Я не знаю, что ты сделал с моим отцом и как я оказалась здесь. Мне на это наплевать. Я была рада папочке только потому, что он обещал мне свободу. Моя бабка была монстром в юбке, а мамаша и того хуже. Я их всегда ненавидела. И я к ним не вернусь. Эта квартира принадлежит Никите Корзуну. В твоем кармане паспорт на его имя. Если ты попытаешься от меня избавиться, то я скажу, что ты меня похитил и насиловал здесь в течение всего времени. И ты убил мою бабку, — она говорила быстро и без запинок, будто выучила текст. — Мне поверят. Я лучшая ученица школы, образцовый ребенок с большим будущим. А ты хоть и врач, но педофил, плюс похититель. Отмотают на полную катушку. Понял? А теперь можешь вякнуть, чего хотел. Я все сказала.

Роман ее не боялся. Но он точно знал, что ангелочек с синими глазками его убьет, если он «вякнет» ей все, что знает о ней. Копия своей мамочки. Такие красотки не имеют сдерживающих инстинктов.

— Хорошо. Ты можешь жить у меня, пока я тебе не надоем. Потом найдешь себе кого помоложе.

— Терпеть не могу сопляков. Да и ты не такой старый. И к тому же красивый.

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

— Детей здесь нет. Я стала женщиной в двенадцать лет. Мне нравился учитель по физкультуре. Недолго. Недели хватило. Потом меня от него тошнило. Я его уволила.

— Уволила?

— Проще простого. Сказала, что беременна и буду рожать. Его как волной смыло.

— Надеюсь, и я тебе надоем вскоре.

— Не надейся. Я уже знаю в этом деле толк и разбираюсь в своих чувствах. Могла уйти еще утром, когда ты дрых, и привести сюда ментов. Но я знала, что мы с тобой договоримся.

По поводу его везучести Матвей был прав.