Год багульника. Весенняя луна - Джен Коруна

Краем глаза Сигарт успел заметить, как еще одна черная тень метнулась в его сторону. Излюбленным кошачьим приемом он быстро упал на спину и выставил лапы. Второй зверь жалобно завыл, не успев затормозить — острые как ножи, когти вспороли голое черное брюхо. Неожиданно к предсмертному вою сулунга присоединился еще один крик — на миг упустив из виду противника в кромешной темноте, Моав не успела вовремя отскочить от разъяренного чудовища. Гигантский волк повалил эльфу на землю и теперь безжалостно терзал ее зубами.

Одним огромным прыжком Сигарт оказался на шее у сулунга. Тот тут же выпустил свою жертву и стал стряхивать с себя неожиданного врага. Острые зубы больно сомкнулись вокруг лапы Сигарта, но тот только сильнее сжал челюсти. Тогда сулунг пошел на хитрость — всем своим весом он повалился на бок, с которого держался Сигарт: придавленный тяжелой тушей, хэур захрипел и разжал зубы. Почувствовав свободу, чудовище подскочило и развернулось к врагу, тряся клыкастой пастью.

Сигарт едва успел отпрыгнуть в сторону — помедли он хоть миг, сулунг был бы уже у него на шее! Ловко приземлившись на лапы, он тут же снова вскочил и встал напротив соперника. Белые зубы хэура оскалились, кошачьи глаза, не отрываясь, следили за сулунгом. Волк недовольно заурчал — похоже, он не ожидал встретить столь достойного противника. Держась на расстоянии друг от друга, они медленно описали круг по поляне. Переступив несколько раз мягкими лапами, хэур припал к земле — сильное тело вмиг напряглось до предела, на спине буграми вздулись мышцы, острые уши прижалась к голове. Завидев это, волк тоже приготовился к прыжку…

Сигарт бросился первым, лишь на миг опередив противника; в следующее мгновение все было кончено — черный волк жалобно скулил, извиваясь на земле с переломанной шеей. Но он не интересовал хэура — сменив облик, он подскочил к лежавшей на земле эльфе. Ее раны были ужасны — зубы сулунга рассекли бедро почти до кости, разорвали плечо и, что самое худшее, задели шею. Трава под Моав быстро окрашивалась темной кровью, она часто и хрипло дышала. Сигарт склонился над ней — ему показалось, что раны Моав болью отдаются в его собственном теле, но раздумывать об этом не было времени.

Неожиданно эльфа приподнялась и схватила его за руку с силой, какой нельзя было и предположить в раненом теле. Хэур отшатнулся, увидев безумный остановившийся взгляд глаз с расширенными зрачками. Залитая кровью липкая рука Моав еще крепче сжала его запястье.

— Убей меня! Прошу!.. — Сигарт едва узнал в этом хрипе знакомый голос.

В ужасе он не мог пошевелиться. От вида свежих ран кровь бросилась ему в лицо, во рту появился ржавый привкус. Сигарт ощутил приближение знакомой каждому хэуру инстинктивной ярости, распаляющейся при виде крови. Он напряг все силы, чтобы унять это страшное чувство, но оно было на удивление сильным — недавняя драка с сулунгами вывела его из равновесия, невольно раздразнив рысью природу. «Только бы не потерять контроль надо собой! — горело у него в голове. — Только бы не наделать глупостей!» Ему показалось, эльфа тоже заметила его состояние — внимательно взглянув на хэура, она рванулась к нему, заметавшись, точно безумная.

— Добей меня, я ведь все равно не выживу! Дай мне умереть быстро, я не хочу мучиться!

Напрягая последние силы, она кричала, требовала, трясла кейнара, цепляясь за его одежду; в глазах ее не было ничего, кроме отчаянья. Сигарт ничего не понимал — еще никогда он не видел Моав в таком состоянии. Побежденное тревогой за нее, кровавое ослепление слегка отступило.

— Да что ты такое говоришь?! — ужаснулся он. — Может, раны еще и не смертельные!

— Умоляю, убей меня! Убей своей рукой! — голос Моав срывался на крик. — Если ты любишь меня хоть чуть-чуть, исполни мою просьбу!

Она закашлялась, на бледных губах выступила рубиновая полоска, отчего ее дикое лицо стало еще страшнее. Она притянула хэура к себе и впилась в его губы. От вкуса крови сознание Сигарта снова помутилось, серые глаза вспыхнули диким оранжевым огнем. Охваченный ужасом, он из последних сил пытался оттолкнуть от себя эльфу, а из груди его уже вырывалось угрожающее рычание. Его собственная кровь теперь глухим гулом пульсировала в висках, доводя до бешенства; какая-то часть его сознания еще боролась с этим звериным исступлением, но оно захлестывало его все больше и больше.

— Милый, пожалей меня!.. — шептала Моав прямо над его ухом. — Ты ведь любишь меня? Любишь?..

Сигарт вздрогнул — она никогда не называла его так. Они вообще никогда не говорили о своих чувствах… Слова Моав на мгновение выдернули его из кровавого умопомрачения. Ему, наконец, удалось оторвать эльфу от себя. Лицо Моав вдруг перекосилось от ненависти.

— Да ты просто трус! Ничтожество! Ты не хэур, а червяк, копающийся в грязи! — закричала она, и в ее голосе звенела неподдельная злость.

Это стало последней каплей. В голове у него снова помутилось, оранжевые глаза вспыхнули еще ярче. Ему хотелось только одного — убивать, крушить, ломать, рвать на части!.. Сделав усилие, Моав выдернула из перевязи у него на груди нож, быстро вложила ему в руку и сжала окровавленными пальцами. Сигарт почувствовал, как его кости чуть не хрустнули под этой судорожной хваткой. Эльфа крепко ухватила его за запястье второй руки.

— Ты поможешь мне, правда?.. — уже почти без сил лепетала она.

Она повернула голову набок и приставила острие ножа к едва пульсирующей жилке на тонкой шее. Глаза ее закатились; тяжело дыша, она прошептала:

— Пожалуйста… сделай, как я прошу. Так будет лучше…

Сигарт не мог оторвать хищного взгляда от беззащитной шеи, полной свежей крови. Не в силах больше противиться накатившему исступлению, он замахнулся ножом; эльфа инстинктивно вздрогнула и сжала его левую руку, за которую все еще держалась… Сигарт резко отбросил нож в сторону, не донеся лезвие до шеи — украшенный гномьими рунами клинок беспомощно звякнул о камень, рысьи огоньки в глазах погасли. Он устало опустил голову.

— Я не могу…

В ответ послышалось сдавленное рыдание. Сигарт схватил Моав за плечи и привлек к себе — силы покинули эльфу, теперь она покорно всхлипывала у него на груди, словно потерявшийся ребенок.

— Тогда спаси меня! — жалобно взмолилась она. — Я не хочу… не хочу умирать…

Ее голос стал слабым и тихим. Ослепление, захватившее хэура, в мгновение рассеялось — судорожно пошарив в кармане куртки, он выхватил из него белую щепку.

Глава 11. Озеро Мертвых

Уже почти сутки Хранительница боролась за жизнь Моав. Она часами неподвижно стояла у ее постели, твердя заклинания, пока похожие на тени сильфы обрабатывали раны снадобьями. Не отходил от нее и Сигарт — сам он отделался пустячной раной на ноге. Странно, но вид крови больше не производил на него прежнего впечатления, лишь вызывал жалость и огромное, отчаянное желание помочь: он выкапывал из памяти все рысьи заклятья, призванные облегчать боль, но раны эльфы были слишком серьезными.

К вечеру у Моав началась горячка. Перекатывая по подушке голову с растрепавшимися, мокрыми от пота волосами, она в бреду звала Сигарта, говорила что-то на эллари, твердила незнакомые имена. Казалось, ее разум блуждает где-то далеко, за пределами видимого мира, и лишь тонкая нить все еще связывает его с истерзанным телом.

К утру эльфа успокоилась — только продолжала дышать часто и неглубоко. За ночь она осунулась, и без того острые скулы на бледном лице стали более явными. Сигарт молча сидел у ее кровати — он сделал все, что мог, и теперь был настолько обессилен, что с трудом мог подняться на ноги. Даже думать, и то было тяжело — едва возникнув, мысли тут же рассыпались от усталости и тревоги. Время от времени в его памяти всплывала ужасная сцена в лесу, куцыми обрывками мелькали вопросы. Почему Моав просила убить ее?! Неужели она была так уверена в том, что ее раны неизлечимы? Странно, но раньше она намного больше верила в свою удачу — когда везла его, умирающего, к лунному источнику, и даже когда чуть не умерла в Имране… Откуда же взялась эта обреченность? И эта странная перемена — только что просила смерти, а в следующий миг вдруг стала умолять спасти ее… Сигарт устало потер пальцами покрасневшие глаза. Бедная девочка. Наверное, это все их вечные ссоры — они вконец расшатали ей нервы. Надо было ему быть с ней помягче…

В этот момент Моав тихо застонала, Сигарт вздрогнул, подался к ней, заглянул в похудевшее личико.

— Все будет хорошо, — тихо сказала за его спиной Хега, спокойная и невозмутимая, как всегда. — Ее душа вернулась, теперь осталось зарубцевать раны.

Сигарт вспомнил, как он лечил маленькую эльфу в Имране, когда она в одиночку вышла навстречу бушующему урагану: теперь ему казалось странным и диким, что тогда ему было почти все равно, выживет ли она… Что, если бы она умерла?! Он бы никогда не узнал, как свежи ее прохладные бледные губы, как нежны ее объятья! Никогда бы больше не услышал ее голоса! — одна мысль об этом заставила хэура похолодеть. Его размышления прервала сама Моав: снова застонав, она вдруг приоткрыла щелочки глаз, облизала сухие желтые губы и попросила пить… Сигарту показалось, это был самый счастливый момент в его жизни.