Легенды Раэнора - Анна Соболева

музыка и шум танцующих пар, легкие шаги женских ножек по паркету, стук сапог, чьи-то голоса, нежный смех… Арандамарец не боялся живых, но тут его обуял страх, призраки — другое дело. Кто смог бы с ними совладать? Как судорожно сжали жезл спокойные до этого руки, как нахмурились брови, сколько угрозы в глазах сурового князя! Вот он встает, протягивает к Хаггару руку… С ужасом ощутил юноша, как легла она ему на плечо, неимоверной тяжестью придавливая к полу… О небо! Он был в том же темном коридоре, в руке держал тускло светящийся шарик, а напротив него стоял лекарь Дию. Он держал руку на плече Хаггара, лицо его выражало испуг.

— Что с тобой, друг? Ты так бледен! Что ты делаешь один здесь, в этом заброшенном переходе?

Юноша в растерянности смотрел на старика, не зная, что сказать. Действительно, как он тут оказался? И где таинственные покои? Где ожившие портреты, где музыка, танцы, смех?

— Отчего ты молчишь? Что случилось? — Дию и впрямь был не на шутку обеспокоен, с тревогой вглядываясь в лицо Хаггара. Тот беспомощно оглянулся, ища взглядом дверь с бронзовым кольцом, но ее не было! В конце коридора белела глухая, гладкая стена.

— Где же она? Где дверь? — Он снова взглянул на Дию, словно ища помощи. Тот удивленно спросил:

— Какая дверь?

— Здесь, в конце коридора, была дверь. Я открыл ее, вошел и увидел…

— Что увидел? — Дию странно оживился. Глаза его тревожно всматривались в лицо арандамарца. — Что?

— Там была комната, портреты…… Много портретов на стенах, и два из них… — он в нерешительности замолчал.

— Ну, договаривай! — вскричал Дию.

— Да нет, мне, наверное, все это показалось, — виновато улыбнувшись, сказал Хаггар. Дию внимательно смотрел на него. От этого пристального взгляда молодому человеку стало не по себе. Заметив его смущение, старик тоже улыбнулся и отвел взгляд:

— Конечно же, тебе померещилось! Видишь, никакой двери, а уж тем более комнат здесь нет. Стена, только голая стена, и ничего больше. — Лекарь провел рукой по ровной белой поверхности. — Ты устал, дружок. Пойдем ко мне, я осмотрю и, если нужно, перевяжу твою рану. — Он взял Хаггара под руку и повел его прочь из темного коридора.

Идти пришлось довольно долго. Пустынные переходы, ряды комнат тянулись, казалось, бесконечно. Но вот они свернули на крутую наружную лестницу, оказались этажом выше, и, пройдя еще немного по узкому переходу, Дию остановился перед низенькой деревянной дверью в глубокой нише.

— Вот оно, мое жилище. Входи смелее, не стесняйся.

Хаггар толкнул дверь. Она с легким скрипом отворилась. Нагнувшись, арандамарец вошел в покои лекаря и остановился у порога, с любопытством оглядываясь. А взглянуть здесь было на что. Две небольшие комнаты с белеными потолками, слегка закопченными в углах, были еле освещены несколькими догорающими толстыми свечами, оплывающими в серебряных, почерневших от времени подсвечниках, стоящих на небольшом камине, в котором, несмотря на теплую погоду, тлел огонек. Вдоль стен до потолка тянулись бесчисленные ряды полок, сплошь заставленных глиняными горшочками, бронзовыми ступками, стеклянными баночками. На невысоком столике у маленького окна грудами возвышались огромные книги в старинных золотых и серебряных переплетах, свитки с истлевшими краями. Пахло сухими травами, заключенными в деревянные коробочки, догорающими углями и пылью фолиантов. Открытая дверь во вторую комнату, очень маленькую и еще более темную, все же позволяла увидеть ее отнюдь не роскошную обстановку.

— Входи же! — Дию зашел следом за арандамарцем и закрыл дверь. Подойдя к камину, он взял подсвечник и прошел с ним в соседнюю комнату, знаком приглашая Хаггара следовать за ним. Тот вошел, огляделся и не смог скрыть улыбку. Лекарь, крайне непритязательный в нарядах, состоящих, видимо, из бесформенных, видавших виды балахонов, был и в быту таким же. Стол и две скамьи из резного дуба, такой же сундук в углу и ветхая кровать — вот все, что здесь было. Хаггар придвинул скамью к столу и сел, а Дию вышел, чтобы через мгновение вернуться, неся в руках серебряный кувшин незатейливой работы и две чарки из оникса, оправленные в серебро.

— Ну вот, теперь можно и поговорить, — вздохнув, произнес он и сел напротив Хаггара. Налив в чарки вина, он пристально вглядывался в лицо юноши. Тот немного смутился, чувствуя, что старик недоволен, и догадываясь, в чем причина его недовольства.

— Я слышал, ты решил уехать. Это так?

— Да, лекарь, я уеду завтра на рассвете. — Хаггар опустил голову, пряча глаза.

— Жаль. Твое решение несказанно огорчает меня, да и не только меня, я думаю. В чем же причина такого поспешного бегства?

— Это не бегство! — Арандамарец снова взглянул в лицо старику, и ему стало не по себе — так суров и холоден был его взгляд. — И ты тоже обвиняешь меня! Ну как еще мне объяснить? Я не мальчишка, чтобы мной помыкали. Почему я должен терпеть презрение и насмешки твоей госпожи? Да, я чужой здесь и никогда не стану, да и не хочу становиться, таким, как раэнорцы. — Хаггар приходил во все большее смятение. Чувства, бурлившие в его груди, норовя разорвать сердце, теперь, когда он говорил о них, казались убогими, неубедительными, жалкими. Он не мог высказать того, что горело в душе, той боли и безнадежной, глупой любви. В совершенном отчаянии от этого он почти выкрикнул:

— Да как же ты не поймешь! Я люблю ее, с каждой минутой, с каждым мигом все сильнее, но она-то меня не любит! Зачем ей мое чувство? Она и слышать о нем не хочет. Иногда, знаешь, мне кажется, что она боится меня! Находит тысячи отговорок, лишь бы со мной не встречаться, а когда сегодня мы наконец-то остались одни, — Хаггар горько усмехнулся, — она, словно невоспитанная девчонка, наговорила мне каких-то гадостей. Что я — слуга ей, что ли? И после этого я должен остаться?

Дию внимательно слушал его, а когда арандамарец замолчал, снисходительно усмехнулся:

— Да ты и впрямь совсем еще мальчишка! Я-то подозревал тебя в малодушии, а ты, оказывается, просто еще очень глуп и горд не в меру! Не хмурься, ведь это правда. Скажи, а чего ты ждал от моей госпожи? Неужели ты настолько самонадеян и уверен в себе, что тебе могло показаться — как только ты доберешься до Раэнора и проникнешь во дворец, княгиня, увидев тебя, потрясенная столь великим и беспримерным подвигом, кинется тебе на шею и со слезами признается в ответном чувстве?

— Нет, но…

— О небеса! О чем я должен говорить с этим юнцом? Ему больше пристало бегать за молоденькими девчонками у себя