Легенды Отрезанного Простора (СИ) - Токарева Мария

— Я не могу, — вздохнул Адхи. — На той стороне закрылся «прокол».

«Почему не можешь? Кто тебе сказал? А, Офелиса напугала тебя своим возгласом. Но она ведь не говорила, что отсюда нет выхода. Просто попробуй. Ты ведь даже не пробовал. Снова боишься нового, боишься новой силы. Но ты принял ее, когда подумал о спасении Дады. Вспомни те ощущения. Все получится».

— Белый Дракон! Не покидай меня! — встрепенулся Адхи, но голос затих, и святилище замерло в тишине. Больше в нем не ощущалось ничьего присутствия. Снова он остался один наедине с тенями страхов и неуверенности. И новый наставник требовал невозможного, требовал самому научиться использовать силу.

«Но если я остановлюсь, если не попробую, то просто умру здесь», — подумал Адхи и сконцентрировался на воспоминаниях о путешествии к пролому Барьера.

Там были бесконечный коридор без пола и множество острых углов, от столкновения с которыми спасали раскрывающиеся белые крылья в черных прожилках. Нет, не то… Не лабиринт, не ощущение замкнутости — эти чувства лишь сдавили бы силу.

А вот полет… Парение сквозь пустоту к свету. Магия текла в теле, магия напитывала его, помогая вырваться из бесконечной затягивающей воронки. Темнота отступала, рассеивалась, позволяя свободно взмахнуть крыльями.

Адхи закрыл глаза и раскинул руки — парение, полет. Концентрация силы на кончиках пальцев, как учила сама магия, а не кудесники. Да, сила разливалась не крыльями, а мириадами белых линий. Адхи открыл глаза и увидел их повсюду в святилище.

А снаружи Пустынь Теней окутывали ужасающие черные. Вот почему так тяжело ему давался путь сквозь пустыню, вот почему кудесники не могли открыть «прокол»! Через эти темные канаты не пробилась бы ни единая искорка света. Но здесь, среди руин древней постройки, Адхи ощущал силу.

Едва касаясь, кончиками пальцев он плел дверь, не воровской лаз в пространстве, а настоящую дверь в незримую юрту. Он представлял Отрезанный Простор, верное положение гор с рассветной стороны, далекую пустошь Разрушенного Моста и пестрый табор кудесников.

Хотелось вернуться в племя, но Адхи все еще ощущал на себе печать проклятья, там бы он по-прежнему оставался незримым призраком.

Его путь еще не закончился — только начался. И ему предстояло ступить в неизвестность. Он впервые делал что-то без четких указаний, пусть Белый Дракон и наставил на верный путь. Может, страж и рассказывал неправильные легенды, но привел в правильное место, где зыбко рассыпались прозрачные белые линии.

Адхи ощущал себя не то плотником, не то ткачом, но не болтливым кудесником, который горазд только на ярмарочные фокусы. Он делал нечто иное, нечто свое, вырисовывая охранные узоры вдоль косяка двери-«прокола», создавая иллюзорную ручку, за которую вскоре плавно потянул. И дверь отворилась.

Адхи ступил за порог.

========== Глава 8. По ту сторону двери ==========

Так он превратился почти в тень, скиталец сумрачных миров, открывший дверь на Пустыни Теней. Адхи переступил порог, но не оказался на Отрезанном Просторе. Его затуманенному измученному взору предстал бесконечный коридор лабиринта, увитого плющами темных и светлых линий, как тонкой вышивкой узоров-оберегов, которые матери вышивали детям вдоль ворота и рукавов рубашек. В этом одиноком отрешенном пространстве кружились осколки, множество звенящих полусфер и фрагментов без формы и смысла. К одним тянулись сияющие белые линии, другие укутывала плотная тьма, точно души людей — каждого по-разному, каждого по поступкам и помыслам.

— Белые линии, Белый Дракон, выведите меня, спасите, — молил Адхи, сжимая у сердца похолодевшие руки. — Где я?!

И сквозь тишину, точно ответствуя на неосторожные возгласы, вспышкой молнии прорвался невыносимый гул, хлестнувший болезненной волной чуткий слух орка-мэйва. Адхи закрыл уши ладонями, надеясь спрятаться и исчезнуть.

— О Белый Дракон! Защити и наставь! — воскликнул он, когда различил в перекрестьях черно-белых линий лавину из всадников и громовых машин, каждая из которых приносила смерть множеству воинов, когда древним монстром изрыгала в облаке огня и дыма оглушающе свистящее зажженное ядро.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Несчастное дитя! Как же ты попал прямо в осажденный редут посреди боя? Куда ведут тебя белые линии?» — посетовал отдаленный голос Белого Дракона, пока оглушенный и испуганный Адхи прятался под защитой земляных стен. А вокруг царил хаос, но не тот, о котором твердили в легендах, а хаос изначальных пороков разумных существ, хаос их тяги к уничтожению.

Вокруг сражались люди, множество людей, что не напоминали разделенные отряды воинов племени, несущихся навстречу ратной славе единым шквалом. Эти незнакомые создания двигались, подобно заведенному механизму, подчиняясь гулким командам полководцев, несущихся с саблями наголо впереди войска на горячих взмыленных конях.

Хотя бы сабли в этом месте выглядели знакомо, но все остальное представлялось смешением кошмаров и легенд, навеянных в случайных снах, в каменной юрте и в храме Пустыни Теней. Адхи только вздрагивал и зажимал уши, бессильно крича, не слышал собственного голоса. Он боялся! О, как же он боялся! Раньше он страшился одиночества, но ныне лучше бы вновь оказался в неприветливой пустыне.

Внезапно сверху придавило что-то большое и горячее, текущее алыми каплями, перемазанное в земле. Адхи охнул и отдаленно понял, что на него упал труп бойца, сраженного у края редута.

— Как сюда попал ребенок? — воскликнул один из солдат у громовой машины, вытаскивая из-под пугающей тяжести, еще успевая в последнем жесте почтения закрыть павшему глаза. Но что-то подсказывало: скоро не останется времени на соблюдение традиций и ритуалов. Битва разгоралась и набухала тяжелым штормовым фронтом.

— Беги скорее, — напутствовал другой, подталкивая сбитого с толку Адхи.

— Да некуда бежать! Окружены мы! — воскликнул командир отряда. — Забыли о нашей батарее. Теперь только мы здесь. И чести воинской не посрамим.

— Ух, дыму-то дыму, ух, демоны! — приговаривали бойцы, вновь заряжая орудие. Громовая машина повернулась на тяжелых вязнувших колесах, загудела, взревела и пыхнула зажженным ядром, отчего Адхи вновь съежился, зажимая уши. Он видел бой со стороны, когда плыл в океане белых линий через коридор, он видел множество сражающихся теней и сотни тел на изъязвленной земле. А теперь он оказался здесь, в неизвестности среди чужих, не ведая, во имя кого сражаются и что защищают эти новые создания иного места, иного мира.

— За Царя! — воскликнул один из бойцов, и голос его потонул в громе нового выстрела, от которого Адхи отшатнулся в сторону. «Вытащите меня отсюда!» — зажимая кулаками рот, чтобы не кричать, скулил он. И вместо угроз или неудовольствия услышал над собой осипший голос одного из солдат с перебинтованным грязными повязками лицом:

— Ты не робей, не робей! Ух, угостим мы их еще, угостим горячим!

— Вон как раззадорился! Поднимем чарки! Выше-выше! — отдавал приказы командир, и вместо кубков с хмельным вином поднималась ввысь копоть от гула смертоносного орудия.

«За что они сражаются? С чем? Почему?» — спрашивал Адхи, сжимаясь на дне редута. Ему бы получить саблю да сойтись в бою в степи, нестись на храпящем коне навстречу врагам, но он томился ожиданием исхода неизвестного сражения под слабой защитой земляного укрепления. А над головой разрывались снаряды, ухала и скрежетала летящая смерть. Две лошади уже лежали убитыми, один из солдат открывал рот в беззвучном крике, пытаясь спрятать внутрь выпадающие внутренности. И Адхи отвернулся, чтобы не глядеть на кровь, залившую землю вокруг громовых машин. Пушек, как подсказывала невидимая сила. Проводник между мирами, который все еще витал рядом незримым гласом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«За что сражаются, ты спрашиваешь? За что… Как обычно», — вздохнул Белый Дракон, укрывая панцирем светящихся линий, в которых Адхи ощущал себя не то под похоронным саваном, не то в скорлупе яйца из мифа о творении. И вовремя помог Белый Дракон: один из снарядов перелетел через редут и взорвался за ним, осыпая батарею осколками и взвившейся ввысь перемолотой землей.