Настоящая черная ведьма - Елена Звёздная

Дохрай едва сдержал ухмылку, а в лавке послышались возмущенные голоса.

— Да что же это делается? — еще громче заголосила я. — В портовых кварталах нагуляются, болезней нацепляют, а потом к нам, черным ведьмам, и ходят, болезные!

И тут священник осторожненько так:

— Госпожа ведьма, это не лечиться к вам, просто сховались от другой ведьмы подальше.

— Оу! — Мне вспомнился эпический отъезд Люсинды, и все встало на свои места. — Идемте, святой отец.

Войдя в лавку, обнаружила четырех потрепанных жизнью белых магов. Нет, внешне они были целыми, регенерируют же, но что касается доспехов, плащей, одежды и причесок, то вот тут наличествовали явные следы схватки с обезумевшей от желания продолжить род ведьмой. Оглядев несчастных, сделала им потрясающее предложение:

— Раздевайтесь.

Священник за моей спиной ойкнул, маги разом побледнели, из кухни высунулся Гардэм и сказал:

— Мяв.

— Что «мяв»? — возмутилась черная ведьма. — Мясо свое в лавку сам перетаскивать будешь, кошак-переросток.

За переростка на меня обиделись, но мясо в данный момент сыграло решающую роль, и Гардэм, совершая прыжки, от которых затряслось все вокруг и зазвенели пузырьки с зельями, умчался на улицу.

— Раздевайтесь-раздевайтесь, — ласково потребовала я, обращаясь к магам, — раз уж вы тут «ховаетесь», приобщим вас к ведьминско-полезному труду — уборке за вашим коллегой!

На улице громко урчал довольный Гардэм, который к поеданию четверти туши лесного кабана приступил там же, не отходя от двуколки.

Спустя час мы сидели в лавке за круглым столиком и пили чай из новых чашек. Чай был вкусный, черный, с нотками цитрусовых, и под оладьи с малиновым вареньем, которые испек священник, пился просто замечательно.

— Не понимаю, — жаловался «березка», ну тот, которого я в березу превращала, — откуда у этой ведьмы тут такая сила?!

Кстати, «березка» замечательно клеил обои, и теперь вся моя новая кухня была нежно-салатовая в яркий желтенький цветочек. И конечно, можно было бы сесть на кухне, но даже магией запах краски и обойного клея за пять минут не выветривается. За час можно было бы, но за пять минут никак.

— Мой источник, — пояснила я Зигфриду. — Люсинда была гостьей в моем доме, поэтому способна брать часть силы от моего источника.

— Ужас, — выдохнул Люнан, маг-оруженосец.

— У нас, белых, источник внутри мага и принадлежит только магу, — вставил Зорад, третий из белых.

— Белым быть лучше, мы всегда сильные, — добавил четвертый, Герман.

Я насмешливо фыркнула, намекая, что кто-то вообще-то у меня тут прячется. Причем Люсинда об этом знает, но по регламенту врываться в дом в момент моего общения с потенциальными производителями черных ведьм права не имеет, вот и носится уже двадцатый круг по площади, пугая народ регламентированным нарядом.

— Еще чаю? — спросил священник.

Он такой хозяйственный оказался, просто приятно посмотреть. Поначалу сидел в кресле для клиентов, дрожал всем телом, но после двадцати капель успокоительного освоился, помогать начал, мебель с Дохраем таскал, попутно расспрашивая моего хранителя на тему ада.

«Березка», заметив мою скептическую ухмылку после упоминания их источника, мрачно пояснил:

— Она же женщина да ко всему прочему изголодавшаяся по мужской ласке, против такой ни одного боевого заклинания не применишь, вот мы и…

— Спрятались, — подсказала я.

— Совершили тактическое отступление, ожидая возвращения мэтра Октариона! — насупился «березка».

То есть, по их мнению, мэтр Арвейн сюда вернется?! Изумленно вытаращилась на белого.

— Ну, — смутился Зигфрид, — вы же все-таки его женщина… и…

Кто-то с грохотом поставил чашку на стол. Естественно, это была я.

Святой отец ойкнул, подскочил, пролепетал:

— А там пирожки подошли уж… — и сбежал в кухню.

Маги возмущенно посмотрели на Зигфрида, Зигфрид… вспомнил о чувстве самосохранения и предложил:

— Пойду, что ли, свежим воздухом подышу.

— Иди! — рявкнула я.

Лицо у «березки» сделалось очень печальным, глаза большими и просительными, нос шмыгнул жалостливо.

— Иди-иди, — мы, черные ведьмы, жалостью не отличаемся, — тебя там «твоя женщина» ждет, дождаться не может, уже все туфли, требуемые по регламенту, стерла!

Маг сник. После снова грустно так на меня посмотрел и…

— Ладно, сиди, — прошипела злая я, — но заруби на своем беломагическом шнобеле, что Арвейн сюда в жизни больше не…

И тут распахнулась дверь, впуская сияющего белого мага в серебристом костюме и с развевающимся белоснежным плащом за спиной.

— Телль, — начал он с порога, — я мебель тебе при…

На этом маг умолк, обозревая полуголую компанию, в которой я изволила пить чай. Компания же смотрела на злую меня! Из кухни высунулся священник и робко спросил:

— Госпожа ведьма, вам пирожки сахарной пудрой посыпать?

— Да, будьте так любезны, — отозвалась, чувствуя, что медленно зверею.

— А господину главному магу чаю налить? — последовал еще один вопрос.

— Нет, господин маг уже выметается и больше на пороге моего дома не появляется! — прошипела разъяренная ведьма.

Священник юркнул в кухню, маги, осознав, что сейчас кому-то, а точнее, всем вокруг влетит, торопливо поднялись, дожевывая кто что имел, и только мэтр Октарион даже не дернулся, продолжая укоризненно на меня смотреть.

— Испарись лучше, — посоветовала магу.

— Между прочим, я пришел извиниться, — зло ответил он.

— Мне твои извинения… — с намеком протянула я.

Намеку кое-кто не внял.

— Телль, — прорычал Арвейн, делая шаг в лавку.

И тут под его ногами разверзлась бездна! Яркое пламя, метнувшись вверх, опалило волосы белого, дым, наполненный искрами, вмиг превратил его белоснежный плащ в нечто грязно-горелое местами прожженное.

Надо сказать, я если и была удивлена, то совсем немного, гораздо больше в моем удивлении имелось восхищения Дохраем, сам дух-хранитель не высовывался, но я точно знала, что он сейчас здесь. Все-таки не зря мотался в преисподнюю.

— Это что? — делая шаг назад, вопросил Арвейн.

— Предупреждение. — Я с самым довольным видом отхлебнула глоток чаю.

— У тебя хранитель… мстительный. — Маг сделал еще шаг назад, отряхнул тлеющий плащ.

— Весь в меня, — заметила черная ведьма, демонстративно подняв руку.

— Т-т-те… — начал было Арвейн.

Щелкнула, и молчаливый дуб возмущенно зашевелил листочками. Тихо так стало и хорошо. Разве что огонь потрескивать чуть громче стал, потому что Дохрай у меня действительно мстительный, и разлом бездны придвинулся чуть ближе к дубу… и еще ближе, и…

Вспышка света, и белый маг сам отступил за порог — вот и замечательно, нечего злить черную ведьму.

Кстати, о ведьмах — а где Люсинда?

Я встала и направилась было к окну, когда разъяренный Арвейн укоризненно произнес:

— Я вот тебе мебель привез, а ты?!

Искоса глянув на его бело-золотое одеяние, поинтересовалась:

— Надеюсь, не в своей излюбленной цветовой гамме?

Маг нервно сглотнул, сделал пасс рукой в сторону стоящей рядом с моей лавкой телеги, и все, что я увидела, — белое покрывало, накрывшее собственно мебель.

— Мастера привез, — хмуро заключил Арвейн.

Тут я пригляделась к площади и засекла тактическое уползание Люсинды. Ведьма именно ползла, пригибаясь и замирая, при всем при этом постоянно в сторону мэтра Октариона поглядывая. Хм…

— Дохрай, убери это, — потребовал разъяренный белый маг.

— Дохрай, белых выпусти, а этого больше не пускай, — приказала я.

После чего щелкнула пальцами — чашки и тарелки белых, радостно подпрыгивая по воздуху, умчались на кухню, где принялись бодро отмываться, я же вернулась за столик и взяла себе пирожок, старательно посыпанный лично для меня сахарной пудрой. Дохрай предупредительно кинул мостик для белых, и те, вежливо со мной попрощавшись, покинули обитель вражеской магии. Арвейн, что примечательно, пододвинувшись, чтобы пропустить своих подчиненных, вновь нарисовался в моем дверном проеме — местами обугленный, повсеместно злой, на лице основательно укоризненный.

— Кстати, — я прожевала откушенное, — ты действительно главный?

— Я уже сказал, что не собираюсь обсуждать данную тему, — мрачно произнес маг.

Безразлично пожав плечами, махнула двери, и та с громким хлопком закрылась перед самым носом мэтра Арвейна Октариона.

Господин священник, высунувшись из кухни, благоговейно поинтересовался, указав на разверзнувшуюся бездну:

— Ад?

— Ныне, присно и вовеки веков, — подтвердила я.

— Аминь, — сказал священник и вернулся ко мне за стол, допивать свой чай.

Арвейн долго не маячил перед дверью — терпение, видимо, не относилось к его добродетелям, и после расспроса своих подчиненных удалился. Святой отец также долго не задерживался и, допив чай, поспешил откланяться. Завернула ему с собой на дорожку пирожков и выдала еще пару пузырьков успокоительного зелья.