Берс-2. И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин

Глава 18

Глава 18

Да как так-то? У Заразы ж роговая броня на боках с палец мой толщиной! Это ж какой силищей надо обладать, чтоб вот так: с одного броска пробить толстенный панцирь грома-быка стадии король?.. — панические мысли, встревоженными ласточками заметались в голове, в то время как слетевшее со спины «подбитого» пита тело на автопилоте скастовало пятую стойку Изумрудного берса, готовясь дать решительный отпор вероломному врагу.

Пристальный взгляд, устремленный в направлении вероятного прилета копья, обозначил сотканную из сгустков тумана знакомую гориллоподобную фигуру, стремительно набегающую на меня со стороны торчащего из бока питомца древка. Иллюзорный скрыт врага всего лишь истончился и засбоил под моим Давлением, а вовсе не развеялся в движении (как стало б с моим) — и это было крайне паршиво. Враг оказался не только чудовищно силен, но и как минимум на уровень превосходил меня по развитию. Что тут же наглядно и подтвердилось: мой брошенный в набегающего орка-погонщика топор, несмотря на убойную дистанцию в полдюжины метров, просвистел мимо цели. Вернее, под лезвием моего чудо-оружия (угодившего ублюдку точно, как целил, в солнечное сплетение) туманная фигура банально развеялась, словно, вместо топора, по натуральному призраку ударило ураганным порывом ветра.

Что просчитавший мой ход враг, в свою очередь, скастовал какую-то читерскую абилку, стало понятно буквально через секунду, когда «туманная» фигура длиннорукого орка материализовалась вдруг прямо из воздуха уже практически в шаге от меня…

К счастью, десятки схваток со стражами приучили меня к любым неожиданностям, и подсознательно ожидая уже чего-то подобного, я во время телепортации врага не застыл в растерянности истуканом, а с по новой призванным в руку системным предметом успел скастовать старую добрую и на все сто надежную шестую стойку Изумрудного берса…

Из седьмой стойки Изумрудного берса двойной удар, конечно, вышел бы в разы сильнее. Но этот не отработанный еще до автоматизма удар мог так же запросто и сорваться. А по новой замахнуться топором сблизившийся длиннорукий силач уже вряд ли бы мне позволил. Удар же из шестой стойки был проверен временем и десятками побед над стражами, в его безукоризненном исполнении я не сомневался ни на йоту. Оно, конечно, частично скрытый иллюзией орк мог запросто оказаться в доспехах, пробить фатально которые единственным ударом из шестой стойки у меня не получится, и тогда мне не писец. Но выбирая между вероятным срывом сильнейшего двойного удара и железобетонной надежностью исполнения одинарного послабее, я выбрал последнее. Гадать же с исходом моего выбора пришлось не долго.

Скакнув навстречу появившейся рядом фигуре, я умышленно открылся удару когтистых лап орка. Плотный кожаный плащ против десятка пятисантиметровых хищно загнутых скальпелей оказался просто ни о чем, и мои бока тут же пронзила ослепительная вспышка боли от десятка разом ножевых. Но одновременно с болью от многочисленных рваных ран и мой топор обрушился-таки в основание шеи туманной фигуры.

Мне повезло. Орк-погонщик оказался без доспехов. И широкое тяжелое лезвие с характерным чавкающим звуком глубоко вошло в тело противника.

Силач погонщик тут же отшвырнул меня прочь, как ядовитую змею. Вырвавшийся из руки топор остался торчать в разрубленной левой ключице орка. Мокрая трава смягчила силу удара, меня несколько метров протащило по грязи, брызги которой, пятная разодранные бока, смешивались с вытекающей оттуда кровью. Но на адреналине я почти не чувствовал боли. И, как только прекратилось скольжение, тут же снова вскочил на ноги, по новой призывая в правую ладонь топор.

Однако еще раз пускать оружие в ход мне уже не пришлось. Глубокая рубленая рана в основании шеи погонщика оказалась смертельной. Защитная иллюзия полностью слетела с врага, и я увидел, как принявший своей естественный вид орк, шатаясь, пытался левой когтистой пятерней соединить обратно края чудовищной раны, из которой точками выплескивались струи фиолетовой крови, правой же рукой тяжелораненый пытался дотянуться из шаткого положения до своего копья, по-прежнему торчащего из бока завалившегося и пребывающего в ауте пита.

Все это происходило в сюрреалистической тишине. Несмотря на безусловно болезненную рану, сосредоточенный на цели громила не издавал ни звука. Из его оскаленной пасти так же хлынул ручей крови и, стекая по подбородку, непрерывной струей потек вниз, но отчаянно тянущийся к толстому древку орк, стиснув зубы, молчал.

Интуиция подсказала мне, что, если б орк в тот роковой момент смог-таки дотянуться до своего оружия, случилось бы что-то крайне паршивое. Но вторично скастовать телепорт, к счастью, погонщик не смог, а трехметровое расстояние до цели оказалось неодолимым даже для его длиннющей руки. Когда же тяжелораненый попытался шагнуть к вожделенному копью, он этим неуклюжим движением нарушил свое шаткое вертикальное положение, и завалился лицом вниз в мокрую траву.

Шипя от боли в потревоженных боках, я двинулся добивать упавшего погонщика, но загоревшийся тут же перед моими глазами победный лог подвел окончательную черту под нашей схваткой, избавив меня от необходимости по новой марать топор в фиолетовой крови:

Внимание! За убийство погонщика-орка 8 уровня развития вам единовременно зачисляется 43518 единиц живы.

— Зашибись, повоевали, мля, — простонал я, развеивая топор.

Осторожно распахнув заляпанные кровью и грязью дырявые, как дуршлаг, полы плаща, а обнаружил мокрую от крови нательную сорочку.

На моих глазах багровые влажные бока рубашки стали набухать кровавыми каплями, которые, срываясь, стали капать на штаны, пачкая их тоже.

— Гадство! Я ж так к хренам кровью изойду… Зараза, братан, у тебя там на языке слюны каплюха не завалялась?

Ответом мне, увы, была лишь зловещая тишина.

— Слышь, бро, ты меня так не пугай! У тебя ведь сердце гораздо выше в боку должно быть. Хотя, оно конечно, кто вас, грома-быков, разберет…

Запахнув обратно плащ, я приковылял к питу и, приставив ладонь к его широким ноздрям, попытался ощутить дуновение ветра от дыхания.

Вроде че-то почувствовал. Но из-за дикой боли в боках, при наклоне, эксперимент быстро пришлось свернуть, и стопроцентной уверенности я не получил.

По уму, нам обоим с питом следовало как можно быстрее попасть в хранилище, где, как говорится, и стены исцеляют. Но закавыка заключалась в том, что ближайший алтарь, через который можно было туда попасть, находился в злосчастном селе-паутиннике, откуда мы стартовали примерно полчаса назад и, несмотря на неспешный заразин шаг, успели отдалиться оттуда на пару километров.

И теперь, с разодранными боками, мне даже налегке вернуться туда было уже сродни подвигу. Бросать же здесь тяжелораненого питомца на растерзание только ждущих такого подарка судьбы, затаившихся в окрестных подземных норах, тварей изнанки я, разумеется, не собирался ни при каких раскладах от слова совсем. Доволочь же с дырявыми боками грома-быка весом в шесть тонн обратно к селу, даже по мокрой траве, у меня вообще не было ни единого шанса.

Вот такая неразрешимая нарисовалась дилемма. Оставалось лишь клясть судьбу злодейку, подкинувшую нам нежданного-нагадано на ровном месте такую вот подлянку, и грязно в голос ругаться матом…

Глава 19

Глава 19

Зашибись! В довершение всех бед еще и дождь пошел. Знаете, такой мерзкий, колючий осенний предвестник слякоти, который, начавшись, может длиться несколько суток кряду, окончательно смывая радужное послевкусие лета тоннами беспрестанно льющейся с неба унылой ледяной безнадеги.

Спасаясь от жалящих капель дождя, пришлось нахлобучить на голову капюшон и максимально высоко зашнуровать ворот плаща. Но из-за мокрой от крови нательной сорочки все равно оставалось неуютное ощущение, будто ледяная вода просачивается через какую-то дырку за шиворот плаща.

Зажав через плащ ладонями бока, я смог временно закупорить раны, но, когда после минутного ожидания опустил руки, почувствовал, что скопившаяся в ранах кровь тут же выплеснулась обратно наружу. Бесконечно стоять руки-в-боки я не мог, необходимо было отыскать иной, более эффективный способ заживления дырок в боку. Целебная слюна пита была как раз такой панацеей, но отрубившийся Зараза намертво стиснул мощные челюсти, надежно похоронив за которыми валик своего слюнявого языка.

Руками раздвинуть челюсти питомца мне не хватило сил. Топор же, опасаясь еще больше навредить бедняге