Берс-2. И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин

зверя стадии король, временно не было возможности.

В отчаянии, я сунулся было через дыру в крыше на чердак, чтобы оттуда проникнуть внутрь дома и по лестницам, как положено, спуститься к уличному выходу. Увы, внутри чердака все пространство оказалась затянуто паучьими тенетами из толстенных нитей-веревок шлусера, сети из которых стали неодолимой ловушкой даже для силача Заразы — о чем не забывал периодически напоминать мне бедняга питомец своим унылым ревом. Опасаясь завязнуть в чердаке так же, как пит у алтаря, я решил все же остаться на крыше и выждать спокойно десятиминутку восстановления маны в Резерве.

— Муууу!..

— Потерпи дружище. Мне еще тут примерно минут десять куковать, — решил откликнуться я на очередное жалобное воззвание снизу.

— Муууу?..

— Ну, потому что загорать люблю. А ща видишь — как раз небо ясное.

— Муууу?..

— И че, что ночь почти, и звезды, вон, видно уже? Может мне под звездами по кайфу? Звездный загар, он знаешь какой…

— Муууу!..

— Ты охренел, морда рогатая⁈ Ща спущусь болтливый язык твой тебе же в жопу засуну!

— Муууу?..

— Еще как влезет!

— Муууу!..

— Нихрена не десять, а девять уже минут только осталось!

— Муууу!..

— Ах ты ж!.. Ну все, морда рогатая, писец тебе!

— Муууу!..

— Слышь, хорош уже, а… Давай спокойно подождем девять минут.

— Муууу!..

— Зараза, блин!

— Муууу!..

Интерлюдия 3

Интерлюдия 3

(Переписка в закрытом чате)

— Илья, как наши дела?

— Наши?

— Не смешно! Прошло две недели, но я не наблюдаю значительного эффекта.

— Побойся Единого, князь. Мой союзник пашет, как проклятый. И освободил уже, насколько мне известно, более 70 алтарей.

— 73.

— Видишь, ты и сам в курсе)

— Разумеется, я в курсе! Жрецы Единого по сто раз на дню мониторят текущее состояние алтарей в княжестве. Беда в том, что до сих пор оскверненными остаются еще 308 алтарей. И, продвигаясь текущими темпами, для освобождения их твоему союзнику понадобится еще пара месяцев минимум. Которых у меня нет!

— Сочувствую.

— Не юродствуй! Погонщики, между прочим, тоже не сидят сложа руки. В последние дни они усилили свои орды призывом с Изнанки динозавров. И мне трижды уже за последние сутки приходилось подниматься на стены, чтобы личным вмешательством в сражение затыкать устраиваемые этими лютыми образинами прорывы.

— Какой высокопарный слог, князь. Да ты оказывается у нас великий герой)

— Очень смешно…

— Надеюсь, славно на стене размялся? Если не секрет, мутагена с динов сколько поднял?

— Граф, хорош хохмить! Я серьезно! Мне не до смеха! В последний штурм двое динозавров одновременно атаковали городские стены с противоположных концов. И мне пришлось буквально разрываться меж ними.

— Белан, согласись, ты сам виноват, что довел до такого? Игры с Изнанкой до добра не доводят. И погонщики всегда жестокого мстят нашему брату за разорение своей вотчины. Ты все это прекрасно знал, и осознанно пошел на риск.

— Граф, вот только нотаций читать мне не нужно!

— Скажите пожалуйста, какие мы обидчивые…

— Илья, если в ближайшие пару недель твой парнишка не доведет количество освобожденных алтарей хотя бы до половины, мой стольный град падет под натиском тварей.

— Повторяю. Мой союзник пашет, как проклятый.

— Повлияй на него, граф. Иначе, это сделаю я — сам заешь как!

— О-о! Князь Белгородский изволят меня шантажировать. Какая прелесть)

— Граф, я в отчаянном положении!

— Я услышал тебя, Белан. Попробую что-то придумать.

— Спасибо, Илья.

— Пока не за что, князь.

Глава 17

Глава 17

— Бро, ну че ты, как не родной? Я ж сто раз уже извинился, — примирительно похлопал я пита по могучему загривку.

— Муууу!.. — раздраженно замотал Зараза рогатой башкой, стряхивая мою руку.

— Между прочим, я все по чесноку сделал, как порешали, — не сдавался я. — И могу это доказать.

— Муууу?..

— Что значит в душе не сношаешь: с кем я там че порешал⁈

— Муууу!..

— Э-э, товарищ, за базаром следи! Я понимаю — обижен. Но всему ж есть предел!

— Муууу!..

— То-то…

Мы, без обычной суеты, неспеша ехали на заслуженную побывку домой. Ну как ехали? — я привычно отбивал задницу об роговые пластины жесткой, как камень, хребтины пита, а здоровенный грома-бык чавкал копытами в мокрой от дождя жухлой осенней траве.

Облепленное ошметками паутины село, с разоренным логовом шлусера, осталось позади и благополучно сгинула с глаз, заслоненное пройденным только что холмом, однако, еще с ночи затаивший на меня обиду Зараза никак не желал идти на мировую. И в знак протеста против коварства вероломного хозяина, до сих пор отказывал активировать Манок. Из-за чего окрестные твари не спешили вылазить из глубоких подземных нор, чтоб «засвидетельствовать нам свое почтение», и в кой-то веки раз мы просто ехали вперед по траве, никого по дороге не убивая.

С какого перепуга так смертельно разобиделся на меня пит?.. Разумеется, из-за мутагена шлусера — будь этот паукообразный трижды неладен. Дело в том, что последние дни у нас с питомцем как-то так само собой сложилось некое подобие очередности по добычи наиценнейшего мутагена из стражей. И после того, как одного зверя стадии король контейнером «выдаивал» я, следующий страж предоставлялся уже в заразино безраздельное пользование.

Зарубленный мною на крыше шлусер, как не сложно догадаться, по негласному уговору в этот раз должен был достаться питу. Но, воспользовавшись тем, что Зараза, надежно стреноженный ловчей сетью и закрытый от места падения стража плотными зарослями паутины, никак не мог предъявить свои права на ценный трофей, я опустился Рывком батута точно на тело шлусера и нагло закачал его мутаген в свой контейнер.

Потом, прорубившись кое-как топором через заросли путины, я освободил питомца. И, от греха по дальше, тут же свинтил через освобожденный алтарь в хранилище.

За ночь Зараза, разумеется, отыскал следы моего преступления. Я надеялся, что, сорвав злость на потомстве стража, пит к утру успокоится (даже оставил ему на единоличное разграбление местную арену, в песке которой, из-за обилия на нем пролитой во время тренировок крови, твари изнанки обожали устраивать норы). Увы, моя коварная подстава слишком сильно ранила рогатого силача. Обидевшийся питомец вообще не стал активировать Манок, не тронул арену, и за ночь вообще практически никого не схарчил.

Вот и теперь понуро брел вперед, как робот, покорно следуя понуканиям наездника, и вяло огрызаясь на мои отчаянные попытки: сгладить стремную ситуацию и по новой наладить меж нами душевный контакт.

— Мы ж уговаривались, что по очереди мутаген со стражей поглощать станем?

— Муууу!..

— Че сразу: издеваюсь-то?

— Муууу?..

— Я просто объясниться нормально хочу.

— Муууу!..

— Спасибо, блин… Короче, бро, там как вышло, что нифига в этот раз не твоя очередь оказалась?

— Муууу?..

— Да я сам прифегел, когда разобрался. Смотри, ведь мутаген с первого шлусера ты схомячил?

— Муууу?..

— Как это причем? Нам же до этого с тобой два дня кряду сплошняком одни ыыбжи попадались. А с этих стражей каждый из нас уже многократно мутаген забирал. И ыыбжи эти для каждого были насквозь понятными зверюшками, потому мы их меж собой по очереди благополучно и делили. Шлусер же, согласись, совсем другое дело! Всего второй экземпляр нам попался за целых две недели. Вот я и решил, что раз первый шлусер достался тебе, бро, будет честно, если мутаген второго станет моей добычей.

— Муууу?.. — в обиженном реве питомца впервые с нашей утренней встречи послушались нотки заинтересованности, и я поспешил дожимать пошатнувшееся равнодушие грома-быка:

— К тому же шлусера я на крыше завалил, сам знаешь, без твоей помощи. И, как не крути, по всему выходит, что это моя законная добыча. Но следующий страж, кем бы он ни был, клянусь, будет только твоим.

— Муууу?..

— Слышь, не наглей, с хрена ли два подряд?

— Муууу!..

— Только после того, как поможешь добыть в мой контейнер мутагены пяти вожаков.

— Муууу?..

— Что значит: оттуда? От верблюда, блин!.. Хорош дурковать, Зараза, врубай Манок и погнали.

— М… — очередной ответный рев питомца вдруг захлебнулся на первой же ноте, и споткнувшийся на ровном месте гигант стал, как подрубленное дерево, заваливаться в мокрую траву.

— Зараза, ты че⁈ Эй, бро, че за де… — дальнейшие слова застыли у меня на губах, когда, сорвавшись в отчаянном скачке со спины падающего грома-быка, я увидел торчащее в боку