Томас Мюнцер - Альфред Штекли

По обе стороны от дороги темнел лес. Едва родичи Лютера, провожавшие гостей, скрылись из виду, как вдруг из чащи вынырнула группа всадников. Они поскакали прямо к повозке, на которой ехали виттенбержцы. Один из спутников Лютера, недолго думая, бросился в кусты. Всадники круто осадили лошадей. Арбалеты угрожающе целили прямо в кучера.

— Кто здесь Лютер?

Перепуганный насмерть возница тут же выдал его. Рейтары схватили Лютера и с бранью потащили за собой. С ним не церемонились: его гнали, словно зайца, через кочки и ямы между коней, трусивших быстрой рысью. Все было проделано очень ловко. Лютера похитили. Кто? Неизвестно. Всадники были в масках.

Весть о похищении Лютера разнеслась по Германии с поразительной быстротой. Никто не знал ничего толком. Слухи были противоречивы. Проклятые паписты побоялись осудить Лютера и отправить на костер. Они подло украли его и где-то в темном лесу, среди бурелома, или в каменном мешке подземелья втихомолку его прикончили. Повсюду говорили об убийстве. Одни радовались смерти еретика, другие оплакивали его как человека, погибшего за веру. Альбрехт Дюрер, путешествовавший по Нидерландам, записал в своем дневнике: «Боже мой, Лютер умер! Кто же теперь так ясно будет излагать нам святое Евангелие?»

В Жатце Томас, конечно, не мог разузнать ничего определенного о судьбе Мартина. Однако он был убежден, что Германия стоит перед грозными событиями. Это заставило его на время отказаться от задуманной поездки в Прагу и спешно вернуться в Саксонию.

На родине Мюнцера ждала неожиданность. Ему под большим секретом сообщили радостную весть Мартин жив! Он нашел убежище в надежном месте. Вся история с похищением была умело разыгранном хитростью. Всякому, кто помогал находящемуся в опале, грозили страшные кары. Фридрих Саксонский пожелал остаться в стороне. Он знать ничего не знает о Лютере! Он делал вид, что поражен похищением, а в это время его люди стерегли Лютера в Вартбурге, одном из замков курфюрста.

Мартин жив! Радостное чувство было отравлено крупицей горечи. Лютер сам участвовал в маскараде. Нет, он скрывался не среди простого народа, как Иосс Фриц, в деревенской харчевне или где-нибудь среди ремесленного люда. Он предпочел покровительство курфюрста. Это был тревожный признак. Неспроста, вероятно, Фридрих опекает Лютера. Не получилось бы так, как в пословице: «Кто платит, тот и заказывает музыку».

Приверженцы Лютера не жалели слов, чтобы прославлять его мужество на Вормсском рейхстаге. Да и Мартин был не прочь прихвастнуть. Когда самое страшное позади, он стал и себе казаться куда большим героем, чем был на деле. Уповая лишь на бога, он прямо направился чудовищу в пасть. «Если бы в Вормсе было столько же чертей, сколько черепиц на крыше, я все равно поехал бы туда!» Иногда из его рассказов выходило, что он чуть ли не один противостоял несметной толпе врагов. Он говорил, что ему придавало сил слово божье, и умалчивал о массе горластых и нетерпеливых немецких дворян, которые готовы были обнажить за него мечи.

Томас привык смотреть в корень вещей. Лютер был не так беззащитен, как любил говорить. Даже когда он въезжал в Вормс, его сопровождало больше сотни саксонских дворян. Он знал, что его не дадут в обиду. Выступая первый раз на рейхстаге, он говорил упавшим голосом, а на следующий день был куда храбрее. Неизвестно, как бы еще все это обернулось, если бы он не чувствовал за собой поддержки. Он похваляется своей смелостью, а ведь должен благодарить дворян. Он им славно помазал медом по устам, вот они и вообразили, что именно Лютер наградит их «богемскими подарками» — поможет им по примеру чехов прибрать к рукам церковные земли. Сейчас он строит из себя героя, но ведь каждому ясно, что в Вормсе дворяне скорее бы его закололи, чем позволили ему отступить.

Мюнцера возмущало, что Лютер пустился на такую хитрость. Это по его совету было подстроено похищение. А теперь он делает невинный вид. Но его до конца раскусят!

То, что Лютер прятался в одном из замков курфюрста, еще больше укрепило Мюнцера в мысли о необходимости ехать в Чехию. Раньше, когда поездка эта была делом будущего, многие высказывали охоту принять в ней участие. Мюнцер послал в Цвиккау несколько писем. Один из его друзей, который знал чешский язык и был бы очень полезен, вежливо отказался: он бы с радостью сопровождал Томаса, но, к сожалению, сейчас не может этого сделать. Шторх где-то запропастился, и от него не было никаких вестей. Ждать дольше Томас не мог. Он решил, что поедет вдвоем с Марком Штюбнером.

Их связывала давняя дружба. Ближайший родственник Мюнцера дядюшка Мориц, у которого он нередко гостил, жил в Эльстерберге, где отец Марка держал банное заведение. Марк выделялся среди студентов Виттенбергского университета. Он был ярым спорщиком и часто даже самого Меланхтона ставил. в тупик.

Сборы в дорогу совпали с тяжелым событием. Внезапно скончался любимый дядюшка Мориц. Покойный оставил Мюнцеру кое-какое наследство. Томас не хотел этим заниматься. Он поручил Марку побыстрей уладить все дела в Эльстерберге. Томас знал, с какими опасностями сопряжена поездка в Прагу. Готовясь к худшему, он составил завещание, а рукописи отдал надежному человеку.

Путь их проходил через Яхимов. Здесь, по слухам, обосновался старый знакомец Эгран. В Цвиккау он задержался ровно столько, чтобы получить вперед жалованье за второе полугодие, и сразу перебрался в Яхимов. Рудокопы — народ решительный, и им бы пришлись не по вкусу проповеди, которые нравились толстосумам Цвиккау. Эгран желал угодить своей новой пастве. Ну и мошенник! Он быстро меняет личину, коль чувствует выгоду. Сейчас он не развивает прежних взглядов. Он не хочет, чтобы и здесь увидели, как он близок к папистам.

Напрасные ухищрения! Проповедуя в Яхимове, Томас вывел Эграна на чистую воду. А потом еще прибил на дверях церкви «Положения», которые тот, борясь с Мюнцером, защищал в Цвиккау. Тезисы Томас снабдил припиской: их, мол, Эгран готов отстаивать перед кем угодно, а особенно перед «ослом Томасом Мюнцером».

Возмущенные рудокопы так разбушевались, что Эграну пришлось бежать из города. Магистрат потратил много усилий и времени, чтобы успокоить горняков и добиться возвращения Эграна.

Ситуация была щекотливой. Друзья, у которых Мюнцер останавливался в Жатце, устроили ему официальное приглашение в Прагу. Его предупредили, что он может рассчитывать на радушный прием как один из видных сторонников Лютера. У городских ворот почетного гостя встретят представители магистрата и профессора. По обычаю он должен заранее написать тезисы своих публичных выступлений.