Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна - Морис Леблан

Он тут же спешил на улицу Делезман и становился на свой пост. Минуты бежали за минутами, четверти часа за четвертями часа. Большая часть ночи истекала. Потом появлялся таинственный жилец. Что мог он делать все это время?

IV

— Письмо по пневмопочте для вас, патрон, — сказал однажды вечером Дудвиль, встретившись с ним на улице Делезман.

Люпэн вскрыл конверт. Госпожа Кессельбах умоляла его прийти к ней на помощь. В сумерках она заметила под своими окнами двух незнакомцев и услышала, как один из них сказал: «Удача! Все идет к лучшему. Договорились, этой ночью мы все сделаем». Она спустилась вниз и установила, что ставень на одном из окон помещения для прислуги более не закрывается или, по крайней мере, его легко открыть с улицы.

— Наконец-то, — сказал Люпэн, — противник сам предлагает нам сражение. Тем лучше! Мне уже надоело выстаивать на часах под окнами Мальрейха.

— Он теперь дома?

— Нет, он опять сыграл со мной один из своих обычных номеров. Но я еще сыграю с ним на свой манер. Однако вначале послушай меня, Дудвиль, внимательно. Ты возьмешь десяток самых крепких из наших ребят… Возьми, скажем, Марко, швейцара Жерома… После истории в отеле Палас я дал обоим отпуск… На сей раз пусть явятся. Когда все соберутся, отведи их на улицу Винь. Папаша Шароле с сыном должны уже быть на посту. Договоришься с ними и, в одиннадцать тридцать, присоединишься ко мне на углу улиц Винь и Рэйнуар. С этого места мы будем следить за домом.

Дудвиль ушел. Люпэн подождал еще с час, пока мирная улица Делезман опустеет совсем, затем, видя, что Леон Массье не возвращается, решился и приблизился к флигелю.

Вокруг — никого… Люпэн разбежался и вскочил на каменное основание, на котором покоилась железная решетка особняка. Несколько минут спустя он был уже внутри. В его план входило взломать дверь дома и обыскать комнаты, чтобы найти пресловутые письма кайзера, украденные Мальрейхом в Вельденце. Но тут подумал, что посещение сарая более неотложно.

К его удивлению, сарай оказался открытым. С помощью электрического фонарика Люпэн вскоре убедился, что он был совершенно пуст и что никакой двери в задней стене не было. Он долго и безуспешно искал. Зато заметил снаружи лестницу, приставленную к сараю и служившую, очевидно, для подъема в нечто вроде чердака, устроенного под черепичной крышей. Люпэн ею воспользовался. Старые ящики, охапки соломы, садовые принадлежности загромождали этот чердак, скорее — так ему показалось вначале, ибо он довольно скоро обнаружил среди них проход, который вел к стене.

А там наткнулся на оконную раму, которую попытался отодвинуть. Не сумев этого сделать сразу, он внимательно ее осмотрел и определил, что она прикреплена к стене и одно из стекол в ней разбито. Он просунул руку — она ушла в пустоту. Осветив пространство за нею своим фонариком, он увидел, что это — большой сарай, гораздо более просторный, чем тот, который принадлежал особняку, и этот сарай наполнен железным ломом и другими разнообразнейшими предметами.

«Вот оно что! — подумал Люпэн. — Это слуховое окно выходит в сарай Старьевщика, на самом верху, и именно отсюда Луи де Мальрейх слушает и наблюдает за своими сообщниками, не слышимый и не видимый ими. Теперь понятно, почему они не знают своего главаря».

Разобравшись в этом, он выключил фонарик и собрался уже уйти, когда с той стороны, в самом низу, открылась дверь. Кто-то вошел в ангар, зажег свет. Он узнал Старьевщика. И решил остаться, поскольку намеченная экспедиция противника не могла состояться, пока этот человек здесь.

Тот вынул из кармана два револьвера. Проверил их действие и зарядил, насвистывая при этом мелодию, услышанную в шантане. Так прошел целый час. Люпэн начал беспокоиться, не решаясь, впрочем, покинуть свой пост.

Потекли еще минуты, полчаса, еще час… В конце концов человек внизу громко сказал:

— Входи!

В сарай проскользнул один из бандитов. Потом — второй, третий, четвертый…

— Собрались все, — хмыкнул Старьевщик. — Дьедонне и Щекастый будут ждать нас на месте. Пошли, времени больше нет… Все взяли оружие?

— Конечно.

— Тем лучше. Дело будет жаркое.

— Откуда ты это знаешь, Старьевщик?

— Я видел шефа… Говорю тебе — я его видел… Он со мной наконец разговаривал…

— Ну да! — сказал один из негодяев. — В темноте, как всегда, где-нибудь на углу улицы… Ах! Мне больше нравилось, как вел себя Альтенгейм. Знали, по крайней мере, что делали.

— А теперь не знаешь? — отозвался Старьевщик. — Сегодня мы вламываемся в дом Кессельбахши.

— А оба сторожа? Оба типа, которых там оставил Люпэн?

— Тем хуже для них. Нас семеро. Им придется вести себя тихо.

— А сама Кессельбахша?

— Кляп в рот, веревки… И доставим ее сюда… На этот старый диван… После — ждем указаний.

— Нам хорошо заплатят?

— Для начала будут драгоценности Кессельбахши.

— Да, если нас ждет удача. Но я говорю о гарантированной оплате.

— Три бумажки по сто франков вперед, на каждого из нас. Двойная сумма — после дела.

— Деньги уже при тебе?

— Да.

— В добрый час. Могут думать, что хотят, но что касается платы — другого, как этот тип, я не знаю.

И добавил тихо, так, что Люпэн едва сумел разобрать:

— Скажи-ка, Старьевщик, если придется поиграть ножичком, за это будет премия?

— Все та же. Две тысячи.

— А если это будет сам Люпэн?

— Три тысячи.

— Ах! Добраться бы до него!

Один за другим они оставили сарай. До Люпэна донеслось еще несколько слов, оброненных напоследок Старьевщиком:

— Вот вам и план действия. Разделимся на три группы. По свистку — каждый бросается вперед.

Люпэн поспешно оставил свой наблюдательный пост, спустился по лестнице, обогнул, не входя в него, флигель и перебрался через забор.

«Старьевщик прав, — думал он, — будет жарко. Ах! Им понадобилась моя шкура! Премию за Люпэна! Ах, мерзавцы!»

Он остановил такси.

— На улицу Рэйнуар!

Попросив шофера остановиться в трех сотнях метров от улицы Винь, он добрался до угла пешком. К его величайшему удивлению, Дудвиля на месте не оказалось.

— Странно, — подумал Люпэн, — полночь, все-таки, позади… Что-то должно быть не так…

Он подождал десять минут, двадцать. В половине первого — никого. Дальнейшая задержка становилась опасной. В конце концов, если Дудвиль и его друзья не смогли прибыть, Шароле, его сына и самого Люпэна было бы достаточно, чтобы отразить нападение, не говоря уже о помощи со стороны слуг.

Он приблизился к дому. Но увидел двоих человек, прятавшихся в темноте, за выступом стены.

«Дьявол, — подумал он, — это авангард шайки, Дьедонне и Щекастый. — Я сглупил — дал себя опередить!»

Там он потерял еще несколько минут. Пойти прямо на них, вывести их из строя и проникнуть в дом через окно в помещении для прислуги? Это было бы самое осторожное решение, при котором он мог увести госпожу Кессельбах и избавить ее от опасности. Но это означало бы также крушение его главного плана, того единственного случая, который позволил бы поймать в западню всю банду сразу и, конечно, самого Луи де Мальрейха.

За домом вдруг раздался свист. Начало атаки, через сад? По этому сигналу те двое бросились к окну и исчезли в нем.

Люпэн поспешил к дому, взобрался на балкон и спрыгнул в комнату. По звуку шагов он сделал вывод, что нападающие прошли в сторону сада; и слышался он так отчетливо, что Люпэн успокоился: Шароле и его сын не могли их не услышать. Он поднялся наверх. Комната госпожи Кессельбах выходила в коридор. Он вошел к ней.

При свете ночника он увидел Долорес, лежавшую в обмороке на диване. Он бросился к ней, приподнял и повелительно спросил:

— Послушайте! Шароле? Его сын? Где они?

Она пролепетала:

— Ну как же?.. Ушли…

— Как так — ушли?

— Но вы мне сообщили… Час назад… Телефонограммой…

Она подняла с ковра голубую бумажку и прочитала:

«Немедленно отошлите обоих сторожей… И всех моих людей… Я жду их в Гранд-отеле… Ничего не бойтесь…»

— Гром и молния! И вы поверили! А ваши слуги?

— Ушли.

Он подошел к окну. Три тени приближались к дому со стороны сада. Через окно соседней комнаты, выходившее на улицу, он увидел еще двоих.

И подумал о Дьедонне и Щекастом, о Луи Мальрейхе, который должен бродить поблизости, неуловимый.

«Черт возьми, — подумал он, — кажется, я горю».

Глава 7

Человек в черном

I

В ту минуту Арсен Люпэн почувствовал, что его заманили в ловушку, пользуясь способами, которые он не мог еще разгадать, но в которых чувствовались необыкновенное искусство и ловкость. Все оказалось продуманным и подстроенным заранее: удаление его людей, исчезновение или предательство слуг, само его присутствие в доме госпожи Кессельбах. Все это, очевидно, удалось его противнику благодаря удачным для него обстоятельствам, граничившим порой с чудом; могло ведь, в конце концов, случиться, что Люпэн оказался бы здесь еще до того, как обманчивое послание достигло его друзей и заставило их уйти. В этом случае произошло бы целое сражение — сошлись бы друг против друга две банды. И, вспоминая повадки Мальрейха, — убийство Альтенгейма, отравление умалишенной девушки в Вельденце, — Люпэн думал, подстроена ли ловушка для него самого, не предусмотрел ли Мальрейх скорее общую свалку, в которой погибли бы его собственные сообщники, ставшие для него теперь лишними.