Бестелесные. Книга 2 - Григорий Мокеев

class="p1">Резонанс душ? Это могло бы быть романтично, если бы Инес не пользовалась зеркалом с точно таким же успехом. Головная боль отступила. С облегчением сделав большой глоток воздуха, я снял капюшон. Голод не давал покоя. В животе не было ничего со вчерашнего вечера, и, если так продолжится дальше, я умру от голода, а не от руки священника.

– Иди, в крепости сейчас завтрак. После того, как поешь, возвращайся. Продолжим тренировку, – улыбнувшись, сказал наставник.

Кивнув, я поспешил выполнить его указание. Надеюсь, Марко состряпал сегодня что-нибудь действительно вкусное. Мысли о еде хорошенько подняли настроение, и, борясь с искушением перейти на бег, я быстрым шагом направился к крепости, ничего вокруг не замечая. Сейчас для меня имел важность лишь огромный, хорошо прожаренный, ароматный кусок мяса с хрустящей корочкой. Пожалуй, после завтрака загляну к Элисс. Надо рассказать ей о происходящем, так будет честно.

* * *

– Положите его сюда! – крикнула Элисс, показывая на свободную койку.

Леонардо выглядел не лучшим образом: перепачканный собственной кровью, из-за полопавшихся капилляров в глазах не видно зрачков, от кожи исходит жар. По дороге в лечебное крыло ученого несколько раз вырвало, из-за чего пришлось раздеть его прямо в коридоре. В глазах здоровяков читалась какая-то непонятная радость, хотя при этом было видно, что им жалко Леонардо. Происшествие они воспринимали как приключение, и именно это доставляло им удовольствие.

– Бегом в палату Нораха! Принесите мне оттуда тазик с водой и тряпку! – жестко скомандовала Элисс.

«И откуда во мне берется эта решимость? – удивленно подумала девушка. – Будто внутри спит еще одна личность, которая просыпается только в самых чрезвычайных ситуациях».

Мужчины, переглянувшись, решительно потопали в разные стороны.

– Да куда вы пошли! Я ведь сказала – в палату Нораха! – гневно воскликнула Элисс.

Остановившись, они с недоумением уставились на лекаршу. Молчание продлилось несколько мучительных секунд, пока один из них, почесав голову, не выдавил из себя:

– А где она находится?

Второй тут же закатил глаза и натянул легкую, снисходительную ухмылку, демонстрируя всем своим видом, что уж он-то точно знает, где лежит тело командира отряда.

– За шторкой, позади тебя. Быстрее! – выкрикнула девушка, закрывая глаза ладонью.

«Они ведь тут не работают, откуда им знать, где лежит Норах!?» – успокаивала свой гнев Элисс.

Хаотично вспоминая порядок действий при сильном тепловом ударе, девушка побежала к окнам и распахнула ставни, впуская в лечебное крыло прохладный свежий воздух с легким запахом сырости. Даже самые сварливые пациенты не стали ворчать и молча укутались в одеяла. Леонардо пользовался в крепости большим уважением, ради него многие были готовы терпеть неудобства. Здоровяк с полным тазиком воды был уже на подходе, следом его друг тащил тряпку.

«Зачем они разделили такую легкую ношу?» – удивленно подумала девушка.

Взяв в руки тряпку, Элисс моментально передумала и, бросив ее на пол, сорвала простыню с соседней кровати.

– Приподнимите его! – скомандовала Элисс, пропитывая ткань водой.

Быстро кивнув друг другу, парни схватили Леонардо с двух сторон и подняли над кроватью.

– Хорошо, теперь держите!

Девушка расстелила простыню под телом ученого.

– Отлично, аккуратно опускайте.

Когда молодой гений лег на подготовленный Элисс компресс, она полностью завернула Леонардо в мокрую ткань.

– Ну как он?! – взволновано спросил господин Лютер.

Старик, к счастью, пережил операцию и уже пару дней находится в палате, постоянно выражая благодарность Элисс за спасение. Рана не загноилась – еще неделя, и его можно будет выписывать из лечебного крыла.

– Самое страшное уже позади, – с облегчением ответила девушка, прикоснувшись ко лбу ученого.

Температура спадала, дыхание возвращалось в норму, оставалось только ждать, когда он придет в сознание.

* * *

Ущелье ожило. Проходя по двору, я ловил на себе любопытные взгляды прохожих – видимо, всем было интересно, где я успел так испачкаться. Со всех сторон слышались крики людей: одни приветствовали друзей, другие целовали на прощание жен, матери кричали на юных сорванцов, умчавшихся гулять с первыми лучами солнца. Им хорошо – даже и не догадываются, что являются, возможно, последними инрейцами на свете.

Навстречу приближался парень в старой дырявой рубахе. Поскольку одежда была ему велика, он казался еще более жалким. Плюс отсутствующий взгляд, направленный сквозь прохожих куда-то далеко – туда, где нет вопящего по утрам ребенка, недовольной жены и сломанной жизни. Именно у его окна я свалился сегодня утром, став невольным свидетелем развернувшейся бытовой драмы. Даже не замечая меня, он прошел мимо. Лишь легкая улыбка промелькнула на его лице при взгляде на скачущего по земле одинокого воробья. Как же он меня напрягает! Остается верить, что у нас с Элисс все сложится иначе. И ведь никто не в силах гарантировать благоприятный исход! Вдруг жена этого бедолаги тоже когда-то была милой, доброй и красивой, как моя возлюбленная? А потом их сломила серая однообразная жизнь Ущелья, отсутствие хоть каких-то перспектив, нелюбимая работа, мечты и возможности, от которых они отказались ради иллюзии благополучия и надежности. Очень интересно наблюдать за жизнью окружающих людей. Кто бы мог подумать, что я, один из немногих, получу возможность воочию видеть, как живут взрослые разумные инрейцы.

Двое мужчин лет сорока волокли мешки с камнями куда-то по направлению к кузнице, оживленно беседуя. Робы землистого цвета смотрелись на них столь гармонично, будто мужчины специально были рождены для этой одежды и работы. Морщины покрывали лица, грязные волосы болтались спутанной паклей, грубые кисти сжимали мешки. Но, в отличие от парня, они не выглядели несчастными. Окружающая действительность для них естественна, работа вполне устраивала, а к большему они и не стремились. Какие же разные люди окружают меня в этом месте! Когда-то я был уверен, что никто в здравом уме не согласится трудиться на работах, предназначенных в Инраме для пустых тел. А в реальности все, оказывается, иначе. Вот мужичок лет двадцати пяти, улыбаясь, выметает пыль с порога крепости. Раньше я бы никогда не понял, как можно быть довольным, когда производишь действие, на которое способно даже не обладающее разумом тело. Теперь же у меня есть ответ. Возможно, у этого мужчины только что родился сын, а, может, ответила взаимностью девушка, в которую он давно влюблен. Работа же являлась для него своеобразной платой, которую он вносил ради возможности быть полноправной частью этого маленького общества.

– С добрым утром! – жизнерадостно крикнул дворник, когда я подошел к крепости.

Искренняя улыбка этого человека волшебным образом выдернула меня из навалившихся тяжких дум.

– Доброе утро, – приветливо кивнув, ответил я.

Как же забавны все эти стандартные фразы. Ничего доброго в этом утре для меня нет: изматывающая