Непрошеные советы Веры Вонг - Джесси К. Сутанто

Эмму. Такую крошечную, завернутую в розовую пеленку. К глазам подступили слезы, и он почти вслепую сбежал из больницы, пока не раскис окончательно.

Следующие несколько лет Оливер старался быть хорошим дядей для своей единственной племянницы и посылал ей подарки на дни рождения и Рождество, но не получал открыток-благодарностей. Он ставил лайки под их фотографиями в соцсетях, с радостью наблюдая, как растет Эмма, превращаясь из крошечного младенца в пухлого карапуза. Зачастую фотографии имели подпись вроде «Лучший папа!» или «Как я счастлива со своим мужем!», поэтому Оливер пришел к выводу, что они счастливы, признал, что ошибался насчет Джулии и Маршалла в качестве пары, и решил, что будет лучше для всех, если он останется в стороне.

Но вот он здесь, на их территории, и чувствует себя так, словно вторгся в их личное пространство, разрушил их идиллию. Ему не место здесь, в доме брата, и не следует стоять в паре шагов от его жены, смотреть, как она слизывает крем с руки своей дочери. Оливер отворачивается, чтобы дать Джулии как можно больше уединения, и снова натыкается взглядом на кучу мусорных мешков, полных, как ни странно, вещей Маршалла. Он этого не понимает и не может дать достаточно убедительного объяснения. Прошло всего два дня со смерти Маршалла, и Джулия уже сложила все его вещи. Или она сложила их еще до того, как Маршалл умер? Но почему? Если верить фотографиям в соцсетях, они были безмерно счастливы вместе.

Но затем Эмма вдруг замечает его, и смех резко обрывается. «Вот черт», – думает Оливер. Он пытается улыбнуться, но выходит так себе.

– Папа? – произносит Эмма, и Оливер готов поклясться, что она ничуть не рада видеть его, а ее голос исполнен ужаса. Его сердце переполняется жалостью к этому ребенку.

Он беспомощно смотрит, как Эмма крепче прижимается к Джулии, старается отодвинуться от него. Что же Маршалл сделал с этим маленьким созданием?

– Я не твой папа, – наконец сипло произносит Оливер. – Я твой дядя. Дядя Олли. Знаю, я похож на твоего папу, но… эм. Мы были братьями. Близнецами.

– Помнишь, мы читали ту историю, милая? – говорит Джулия. – Про девочек-близнецов и как люди все время их путали? Но они же были разными людьми, так ведь?

Эмма неуверенно кивает, после чего недоверчиво разглядывает Оливера. По крайней мере, в ее глазах уже нет того ужаса.

– Не папа, – произносит она.

– Неа, – подтверждает Оливер.

– Окей, ланч готов, – объявляет Вера. – Побыстрее, сядьте все.

На этом неловкий момент разрешается. Оливер выдыхает, и Джулия по пути на кухню похлопывает его по плечу. Его ладони вспотели после реакции Эммы. У него не столь богатый опыт общения с детьми, однако он убежден, что ребенок не должен так реагировать на тех, кто похож на кого-то из родителей. От осознания, каким дерьмовым отцом Маршалл был для этой девочки, внутри вскипает злоба. Чтобы как-то успокоиться, Оливер пытается сосредоточиться на происходящем.

Удивительно, как легко Вера освоила пространство, хотя тоже оказалась здесь впервые. Оливер ловит взгляд Джулии: она широко раскрывает сапфирово-голубые глаза и растерянно улыбается, и каким-то необъяснимым образом один лишь этот зрительный контакт переносит их во времена старшей школы, когда они могли общаться вот так, только с помощью взгляда. Он улыбается в ответ, пока все собираются вокруг стола, накрытого, как на День благодарения, с той лишь разницей, что День благодарения еще очень не скоро. Оливер насчитывает по меньшей мере двенадцать различных блюд, таких аппетитных, словно прямиком со страниц кулинарной книги.

– Садитесь! – распоряжается Вера. – Нечего стоять и глазеть, еда остынет. Ты, – она поворачивается к Эмме на руках Джулии, – мой ассистент и должна сидеть со мной.

– Ох, она… – начинает Джулия, но замолкает в изумлении, когда Эмма отцепляется от нее и кивает.

– Я сижу тут, – Эмма указывает на детский стульчик рядом с местом Веры.

– Ладно, – неуверенно соглашается Джулия, но даже спустя годы Оливер может прочитать по ее лицу, что ей это не по душе. Она усаживает Эмму на высокий стул и застегивает пряжки, после чего в нерешительности встает позади нее.

– Сядь, – Вера требовательно указывает деревянной ложкой на место через два стула от Эммы. Джулия послушно садится, и Вера переводит взгляд на Оливера. Он чувствует, как под этим взглядом его поры раскрываются и начинают вырабатывать пот. – Ты сядь здесь – между Джулией и Эммой.

– Эм, ладно, – Оливер опускается на стул между своей племянницей и ее матерью, к которой всеми силами старается дышать ровнее.

Сана и Рики рассаживаются по указанным местам, и Вера хмыкает, довольная расстановкой.

– Окей, теперь ешьте, – она встает, берет порционную ложку и принимается раскладывать еду по тарелкам. – Это говядина с черным перцем, ешь этого больше, Джулия, ты очень бледная и малокровная, тебе надо больше говядины. А по тебе, Рики, могу сказать, что ты страдаешь запорами, поэтому я приготовила тебе парную треску с черными грибами.

Несчастный Рики заливается краской.

– Нет у меня… эм, запоров.

Вера только цокает и накладывает на его тарелку щедрую порцию рыбы с грибами.

– Да мне достаточно просто посмотреть на тебя, чтобы понять, что у тебя сильный запор. – И переключает внимание на Сану, которая заметно сжимается на своем стуле. – А ты выглядишь мерзлявой, слишком много инь. Тебе нужно есть больше острого, это увеличит твою энергию ян. Вот острый тофу с чесноком, он согреет тебя.

Сана вздыхает. Вероятно, от облегчения, что Вера не стала говорить о работе ее кишечника. Вера тем временем переводит взгляд на Оливера, и у него по спине ползут мурашки.

– А для тебя, Оливер, я делать курицу в рисовом вине с клейким рисом. Очень утешает. Я думаю, тебе не помешает немного душевной еды, правильно?

У него перехватывает горло, потому что он и в самом деле не отказался бы от «душевной» еды и готов убить за порцию куриного супа в китайском исполнении. Он кивает, и Вера накладывает ему крупные куски курятины, такой нежной, что мясо отваливается от костей, и заливает их наваристым бульоном. Пахнет божественно. Все равно что вернуться домой, думает Оливер, вдыхая богатый, многогранный аромат.

Для маленькой Эммы Вера накладывает тарелку тушеной говяжьей лапши и выуживает откуда-то из кармана детские палочки для еды. Палочки скреплены с одного конца, чтобы удобнее было пользоваться. Вера вкладывает палочки Эмме в руку:

– Теперь ешь как большая девочка, потому что ты мой ассистент, окей?

Эмма кивает, после чего погружает палочки в тарелку и набирает полный рот лапши.

Все принимаются за еду, и с минуту тишину