Этна - Мастер Чэнь

Но Василий Павлович, заметим, на нее в этот момент странно посмотрел, я бы сказал, с удивлением и недоумением: девочка, ты что такое говоришь? Конечно, «это он», а кто же еще?

В общем — в Таормину, как только получу машину и отправлю бразильянок в аэропорт, а рейс у них завтра довольно рано утром. А что мне остается? Лететь за датчанами в Данию?

Вдруг я ощущаю, что от сидящей на соседней скамейке Америнды начинает очень сильно пахнуть духами.

— А вообще мы не так хорошо разбираемся в вине, — говорит она и жадно смотрит на Бориса. Дарки начинает загадочно улыбаться, старательно не глядя на Альфредо.

Мы с Джоззи оказываемся как бы вне этого искрящего пространства между ними четырьмя. Нас исключают из игры. Помня, видимо, как мы у всех на виду потерлись боками там, на черной земле. Ну, и отлично.

А вот у Бориса и Альфредо есть посещающие их иногда семьи, и когда я перевожу взгляд на Альфредо, то вижу, что он колеблется — усмехнуться краем губ или рассердиться? В конце концов, эта пара как-то чересчур широко понимает его функции ласкового хозяина. И если с каждой прокуроршей каждого штата…

Ладно, а как быть мне? Джоззи свободна, но мои обязанности можно истолковать и так, что я укладываю своих подопечных в постель, в том или ином смысле.

Лучше всего отпроситься у них… или — не у них, я смотрю на Альфредо и еле заметно дергаю головой в сторону ворот.

Он делает чуть смешливое движение губами: не маленький, разберусь сам. Так что уйти очень даже можно. Надо хорошо его знать, чтобы уловить эти тонкости, а так-то перед нами светловолосый ангел с чуть прижмуренными глазами.

— Ты устала? — шепчу я Джоззи, ведя ее по плитам двора к воротам.

— Я — устала?? И даже не мечтай! — довольно громко отвечает она.

И снова здравствуйте, товарищ майор

И вот Нарсил откован эльфскими мастерами… извините, сто восьмидесятая табуретка сияет белизной. Фабио не то чтобы хороший мастер, с ним всякое бывало, но вот это он сделать сумел. И еще подарил кусок домашнего сыра-бурраты, сделанного его женой. Завернутого в салфеточку, сквозь которую уже проступали пятна солоноватого молочного сока.

Вот так относятся на Сицилии к тем, кто от кого-то убегает или скрывается.

А в крепостном дворе я наткнулся на группу отдыхающих в углу, включая усталого Альфредо, который только что промучился вместе с Матерью Марией над замером температуры при ремонтаже. Мария, кстати, на наших скамеечках в дни сбора урожая не сидит никогда. Наверное, приходит к себе в домик и сразу падает.

Ферментация — большая подлянка, температура не может быть слишком высокой, тогда процесс пойдет чересчур быстро, аромата не будет. И надо чуть не без перерыва делать замер плотности сусла. Мать Мария, кажется, уже перестала не только есть, но и посещать туалет. Тут время мгновенных решений, потому что сусло в каждом чане ведет себя по-своему. Решает Мария, но хозяин в подобных случаях обычно бывает рядом. Хотя бы потому, что от происходящего сейчас зависит — не радикально, но ощутимо — жизнь всех нас через полтора-два года, когда вино начнут продавать. В общем, чувство юмора у участников процесса в такие моменты пропадает.

Вот, словом, я всем собравшимся на скамейках и сказал, хорошо сознавая свою якобы праздность в их глазах, — что сказал? Кажется, про Нарсил, про битвы бамперов на пыльных страдах. И тут же заметил, что Альфредо смотрит на меня, выпятив подбородок и улыбаясь сияющими голубыми глазами — а улыбается он постоянно, но по-разному.

Потом он взял меня за локоть, отвел к магнолии, мгновенным взглядом отсекая от нас двоих всех, кто во дворе уже начал вытягивать шеи.

— Ах-х, — выговорил он после паузы удовлетворенным голосом. — Помните, та история, когда тролли проявили интерес к вашему иммиграционному статусу. Я, когда о ней услышал, всё сразу понял, сказал пару не очень добрых слов Борису, добавил: наши бумаги всегда в порядке, и я знаю, кто у меня работает. А потом задумался: а знаю ли?

Я вежливо склонил голову, ожидая продолжения.

— Конечно, в ваших анкетах все слишком коротко, — продолжал он, бросая на меня быстрые любопытные взгляды. — Коротко, но ясно. Господин майор, если не ошибаюсь. И участие в боевых действиях — это не шутка, именно в Мозамбике?

— Не шутка, — без выражения подтвердил я.

— А кто бы сомневался, после одного нашего с вами интересного разговора. Здесь же, на этом самом месте. Всего три дня назад. Ну, вы не обидитесь на меня, если я признаюсь, что позвонил не только в настоящую иммиграцию, где мне сказали, что никаких запросов не посылали и всем довольны? А еще и в Москву? Там как раз один сицилиец работает в нашем посольстве по тем самым делам. А зачем земляки? Чтобы найти за рекордный срок интересные подробности. Например, о вас.

Альфредо посмотрел на каменный бордюр — не сесть ли, при его усталых ногах — и, будто между прочим, уронил:

— Как он там называется, этот ваш орден?

Я открыл рот, но в общем-то было ясно, что отвечать не нужно. Кроме того, я искренне не знаю, как по-английски или по-итальянски «мужество»: как-то не приходилось тут рассуждать на такие темы.

Во дворе было очень тихо.

— Cavaliere del Coraggio, вот как вы на нашем языке называетесь, — почти шепотом сказал мне Альфредо. И повторил:

— Cavaliere del Coraggio…

Глаза его странно блеснули.

Так мы и стояли несколько секунд — почти как в прошлый раз, когда провожали взглядами отступавших троллей. Тогда — рядышком, плечом к плечу, а сейчас молча смотрели друг другу в глаза.

— Вы позавчера защитили… мой дом, — с оттенком удивления и как бы между прочим констатировал Альфредо.

И я в очередной раз вспомнил, что я — на Сицилии, и такие слова тут просто так не говорятся.

От скамеек в углу на нас смотрели уже во все глаза и на всякий случай за меня боялись — видя, наверное, что такого лица у нашего хозяина не было давно, а вот что это все означает…

Альфредо горестно вздохнул, ссутулил плечи (он стоял до того почти по стойке «смирно», да и я тоже) и пробормотал что-то вроде:

— Еще раз вижу, какой у меня умный отец. И неважно, знаете вы португальский или нет… Важны другие вещи. Ну-ка, присядем.

Он устроился на покосившемся бордюрном камне под магнолией, обхватив колени. Я пристроился рядом.

— Допустим, полиция, — задумчиво сказал Альфредо и щелкнул пальцами. — Чего же проще. Лучший следователь прилетит через два часа. Мне стоит только позвонить. И что он будет расследовать? Вы говорите, частное охранное предприятие. Влезли по ошибке. Мы с вами им эту ошибку объяснили. Они ушли. Им не присудят даже штраф. То, что меня сегодня не хотели пускать целых пять минут в гольф-клуб, где я член правления, — это вообще не полицейское дело. Да, абсурдные черные битые машины там стоят. Эти люди оттуда. Ну и что? Они что, будут нам говорить, чем тут занимаются?

Я мрачно покачал головой.

— А предположим, вы знаете про эту историю чуть больше, чем я? — мгновенно улыбнулся он, следя за моим лицом.

Мы опять помолчали.

— Альфредо, — наконец решился я. — Вообще-то я знаю больше, но ненамного. Мне, возможно, потребуется отпуск на пару-тройку дней.

— Всего-то? Он будет вам оплачен, не сомневайтесь. И даже расходы в нем… Вы хотите куда-то лететь или ехать?

— Не смейтесь, Альфредо, но я хотел бы опять поехать в Таормину.

Нет, он не стал смеяться, хотя глаза его подозрительно блеснули.

— Выберите пятизвездный отель, — очень серьезно сказал он.

— Да в том-то и дело, — вздохнул я, — что именно в таком отеле я услышал на днях кое-что необычное. А сейчас вспомнил. Других зацепок пока нет. А тролли ничего не скажут, тут вы правы. Не пытать же их.

— Ну, по крайней мере вы там будете в безопасности, — утвердительно сказал Альфредо.

— В пятизвездном? Более-менее, — покачал я головой.

А до Таормины…

Что же мне — вот так сидеть и бояться, ждать, когда меня снова попытаются столкнуть с дороги в пропасть неизвестные личности? Это скучно.

Лучше в таких неясных ситуациях не бегать от неизвестности, а как раз пойти ей навстречу. Пойти и спросить: ребята, вы не меня тут, случайно, искали? И пусть тогда уже они думают, как им быть. По крайней мере мне хуже не будет, раз они благодаря Борису знают про меня если не всё, то почти всё. Имя, фамилия, биография, возможно — и про домик слева от главных ворот. Устанешь запираться на ключ. Вот и с машиной моей познакомились…

Я хотя бы знаю, где их искать. И так было ясно, что если не в Таормине, то в гольф-клубе, больше негде. А когда Альфредо сообщает, что его туда попытались не пустить и что там-то они и живут, то чего же вам еще.

Дорога — та самая, где два черных носорога столкнулись, — ведет если направо, то в деревни, а если налево, то в том числе и в гольф-клуб. Пусть еще до клуба с нее можно съехать на другую, относительно большую дорогу, ведущую в окружающий мир. Ну, а в клубе есть простой, скромный бревенчатый гостевой корпус, звезд этак на пять с плюсом. И уникальный по простоте ресторан, с орденоносным шефом. Cavaliere del Lavoro — кавалер труда. Друг маркизы.