Вечная сталь - Григорий Игнатов

прошел к камину и оперся рукой на полку. Отраженный от полированной поверхности свет озарил его лицо и грудь, скрыв тело в тенях. Блейд был одет в черные кожаные штаны, прекрасно сидящие на бедрах, и огненно-красный бархатный сюртук. Карманные часы болтались на ладно скроенном черном пальто с манжетами из того же материала, что и сюртук. Лацканы были расставлены из-за вшитых по военной моде серых застежек-клевант, а шею украшал искусно повязанный платок из черного шелка. Хотя его костюм слегка напоминал непритязательную одежду рабочих масс, Блейд не устоял перед экзотическими штрихами. Единственным признаком истинного настроения сдержанного голубокровного были растрепанные темно-русые волосы.

— Я понятия не имела, что вы сегодня встречаетесь с представителями Эшелона, — пояснила Онория.

Невероятно, Лео был в Ямах с Колчестером. А ведь знал, что этот скользкий негодяй всегда стремился подражать Викерсу.

Блейд сложил руки на груди.

— Откуда мне было знать, что вы пожелаете со мной увидеться? Уговора не было.

— Я… я… — Она запнулась и посмотрела на него, покраснела и опустила взгляд.

— Онор? — Хозяин словно ласкал языком ее имя, от чего у нее по коже побежали мурашки. Он шагнул к ней: — Зачем вы сегодня сюды пришли?

— У вас не найдется чего-нибудь выпить?

— Виски? Ром? Джин?

— А есть бренди?

Блейд молча прошел к шкафчику с напитками. У Онории задрожали колени, и она снова села, сжимая руки. Послышался всплеск жидкости, а потом голубокровный закрутил тонкую металлическую крышку на бутылку.

— Вот, тока не залпом. От него аж пальцы скрючит.

Онория взяла бокал, на мгновение соприкоснувшись пальцами с Блейдом, и ему не захотелось отодвигаться. Посмотрев ему в глаза, она так и не поняла, что у него на уме. Его холодная кожа впитывала лихорадочный жар ее собственного тела. Каково же почувствовать прикосновение холодных, мозолистых рук, двигавшихся с ловким изяществом? Мужские прикосновения были для неё редкостью. Лишь Викерс, только от его внимания ее тошнило.

Кожа Блейда была такой же холодной, но от его ласк Онория пылала.

— Благодарю, — прошептала она и опустила глаза.

Господин отстранился от нее и отступил.

— Вот, эт вам. — И вытащил небольшой сверток из ящика стола.

Онория внимательно посмотрела на небольшой бумажный пакет.

— Что это?

— Подарок.

Мисс Тодд приняла его, хотя не должна была.

— Вам не следует покупать мне подарки.

В его глазах сверкнул янтарный огонь.

— Откроете или как?

Стоило разорвать обертку, как ей на колени упала пара темно-коричневых лайковых перчаток из такой качественной и роскошной кожи, что, должно быть, стоили целое состояние. Онория почувствовала, как сердце ушло в пятки, и замотала головой.

— Ой, нет, не могу. Нельзя покупать даме такие личные вещи.

— А кому какое дело? — Он с вызовом посмотрел на нее зелеными глазами.

— Мне есть дело. — И это все решило. Он, похоже, заметил, насколько прохудилась ее последняя пара. Подарок сделан очень продуманно. Онория чуть не расплакалась. — Я не могу их принять. — Ещё и из-за того, что она собиралась ему предложить. Мисс Тодд неохотно отложила перчатки.

Его лицо опять стало бесстрастной маской.

— Так чо вы сюды заявились?

Бренди обожгло горло, но согрело ее изнутри. Онория вдруг задрожала, но уже не от холода.

— Сколько? — едва слышно спросила она, но Блейд застыл, словно на него прикрикнули.

— Скока чего?

— Сколько вы дадите за мою кровь?

Господин словно в статую обратился. Онория отвернулась и быстро допила остаток бренди. Черт его возьми! Горло жгло огнём, а слова давались с трудом.

— У меня больше нет работы, а надо оплачивать счета доктора, покупать еду… для брата и сестры. Я в отчаянии.

И все равно Блейд ничего не сказал. В его глазах блеснуло раздражение. Господин отступил от нее, сделал еще шаг, повернулся и уставился в камин.

— Черт побери!

Онорию охватил страх, она считала, что Блейд с радостью ухватится за возможность ее унизить. Ведь не скрывал, что хочет ею завладеть. Но теперь он вовсе не горел желанием заключить сделку. Наоборот, вел себя, будто она ударила его под дых.

Онория встала, цепляясь за юбки. Он не может отказаться, потому что других вариантов у нее нет.

— Я умоляю вас, — прошептала она. И как бы ни было трудно, но удушающая волна страха, что он откажет ей, оказалась сильнее гордости. Ведь самолюбие ее не накормит, не оплатит Чарли лекарства, а Лене — новую, такую необходимую ей шаль.

Блейд оглянулся на нее через плечо горящими от гнева глазами и воскликнул:

— Черт бы вас побрал!

— Хотите, чтобы я встала на колени? — не поняла Онория.

Похоже, ему все же нравятся ее мольбы. Она подобрала юбки и опустилась вниз, как всегда перед представителем Эшелона.

Онория и глазом моргнуть не успела, как Блейд быстро схватил ее за руки и поднял с пола. В смятении она втянула воздух и посмотрела на него.

— Какого вы тут чертову драму ломаете! — рявкнул он, сердито пробуравив ее взглядом, и слегка встряхнул просительницу.

Онория сжала его запястья.

— Я… думала, вы хотите, чтобы я умоляла. Прекратите, вы делаете мне больно!

Блейд отпустил ее и с ворчанием отвернулся. Онория, шатаясь, отступила, глядя, как он прижал ладони к глазам.

Повисла тишина. Мисс Тодд не осмеливалась шевелиться. Она все еще чувствовала фантомное ощущение его рук, давление пальцев и потерла ноющие места.

— Вы не хотите меня? — прошептала она. — А я думала…

— Я хочу вас. — Блейд опустил руки, но все равно не повернулся к ней лицом и тихо вздохнул. — Не сумлевайтесь, милашка. — И тут Онория увидела его почерневшие глаза и застыла.

Она видела такую же реакцию у Викерса, когда тот злился или был голоден. И узнав этот взгляд, научилась вести себя тихо, как мышка.

Блейд опустился в кресло.

— Больше не смейте мя умолять.

Надо же!

— Но ведь вы этого хотели!

— Ага, по правде-то я пошутил. Иногда страдаю гордыней. — Он вдруг усмехнулся. — Скажем, я такой же упрямец, как и вы.

Онория не сводила с него взгляда. Чернота понемногу пропала из глаз, и насыщенно-изумрудный оттенок вернулся.

Блейд сложил руки на животе.

— Скока вам нужно?

Онория прикинула. Лучше начать с высокой ставки, если вдруг он решит сбивать цену, и выпалила:

— Триста фунтов ежемесячно.