Ярмо Господне - Иван Катавасов

Так, в третий генетический возраст мы входим, когда нам самим высокородные харизматики преподают дарования духовные в ритуале транспозиции, в тех или иных его формах и вариациях. И все три возраста, Настя, синхронически присутствуют в наших грешных телах, воздействуя на наши разумные души…

— Ника, скажи, какой срок физиологической жизни отмерен харизматикам?

— Зачастую очень короткий. Особенно, если у них входит в дурную привычку херить правила квиетического самоконтроля, высокомерно забывать о кротости и смирении.

Домой тебя Костик отвезет на разъездном «шевроле». Мне же нужно потолковать с рыцарем Филиппом об орденских делах, о каких знать не положено неофитам третьего круга посвящения. Аста ла виста, чика…

Филипп, усадив Настю в лимузин, вернулся в гостиную к Веронике.

— Я вас слушаю, кавалерственная дама.

— Примите исповедь смиреной грешницы, отец инквизитор…

В пятницу и в субботу Филипп Ирнеев досрочно сдавал оставшиеся экзамены зимней сессии. По-человечески в деканате все приняли во внимание и охотно пошли навстречу студенту Ирнееву. Ведь причина у него весьма уважительная и матримониальная.

Чего бы там оно ни вышло, первая свадьба-женитьба бывает только один раз в жизни у человека. У некоторых же, случается, в единственном экземпляре, в одном качестве и количестве пожизненных супружеских уз, ярма, тягостей…

«Совет да любовь, в народной банальности говорится. И жениху дополнительный балл на экзамене. Суета, кутерьма, чехарда. Толком поесть некогда и негде».

Настю от дальнейшей сдачи сессии Филипп освободил, посоветовав ей написать заявление с просьбой перенести экзамены на поздний срок, например, на февраль. Коль в деканате не согласятся, не велика беда. Деньги-то за второй семестр еще не заплачены.

«Миру — мирское».

Как бы ни был озабочен Филипп секулярными делами, он нашел время встретиться с Настей у нее дома. Рано поутру прежде, чем тетя Агнесса проснулась, он узнал подробности о видении, ниспосланном неофиту не без участия его чудотворного подарка.

— У тебя в мочках ушей Александрийский Мелькит. Между тем мой «лендровер» весь по себе неслабый апотропей. Плюс инкунабула Продиптиха, которую в прошлом году подарил мне прецептор Павел. Вот они и сыграли ансамблем, потащили тебя к асилуму.

О прочей сюжетной визионерской дребедени забудь. Не положено нам о ней толковать.

Я имею в виду похожего на меня персонажа с красными шпалами в петлицах или образ Пал Семеныча в мундире группенфюрера СС. Релевантной интерпретации твое искаженное восприятие увиденного априори не подлежит. Тебе в перфекте достаточно оружейного пророчества.

Придумала, как пистолет поименовать в теургическом крещении?

— Я назову его Вальс.

— Вальтер Вальцер? Так-так… По-моему звучит неплохо.

В субботу пополудни Филипп, уделив урочное время и дидактическое внимание Ване Рульникову, выехал на еженедельное собрание орденского звена. Настю должна захватить Мария, а прецептор Павел предупредил, что задержится.

В тот день за традиционным обедом коллеги и соратники собрались довольно поздно, но общались результативно, не забывая о неофитах, наставляя их в разной форме. Среди прочего, в виде застольной речи, произнесенной и преподнесенной прецептором Павлом не без помощи щедрого дивинативного воздействия на внимательных слушателей.

— …Дабы настала наша христианская эра, потребовалось обязательно принести не мир, но меч и единовременно возлюбить врагов своих. За одно и то же губить свою бессмертную душу и тем самым спасать ее. Собирая в житницы, высевать зерно на сухую дорогу и на камень. А домашних своих принимать за ближних врагов, оставляя отца и мать ради служения духовного.

Двадцать веков тому назад как никогда человечество испытывало потребность в провиденциальном, предопределенном соизволением Божьим толковании веры, утоляющем истинно избранных и просто званых, обоюдно желающих познать диалектику единства и борьбы противоположных начал: добра и зла, света и тьмы, свободы и неволи, любви и ненависти, истины и лжи.

Отцы и братья ноогностики, на мой взгляд, точно сформулировали религиозно-философскую задачу. Они же способствовали тому, чтобы на свет Божий в одно и то же время от двух секулярных авторов-творцов за четыре солнечных года до Боговоплощения появился теургический Продиптих — сила и знание средневековых рыцарей Благодати Господней.

На первых порах на титульном листе инкунабулы, литографированной, изданной и отредактированной в Древнем Риме на греческом всеобщем койне, значилось: «Дихобиблия Филона Иудея и Аполлония Тианского. Апокалипсис Творения и Евангелие Бога пресуществленного»…

Здесь-то чего-либо нового на эту первопечатную тему рыцарь Филипп услышать не мог. Но внимать прецептору Павлу ему все же приятно.

«Ага, наш Пал Семеныч заводит публику, дидактической теургии не жалеет, до ума доводит неофиток».

Велеречивый спич прецептор Павел завершил призывом к пониманию духовному сакральных истин, какими бы словами, «во многая языцех и глаголах», оно бы ни выражалось.

«О, у него и свадебный подарок для Насти припасен! Понятненько. Жаль, Маньке будет немножко завидно, обидно. Ничего, я этот дар потом ей по старой дружбе устрою, сюрпризом».

Тем не менее Павел Семенович Булавин не захотел никого обижать, неожиданно предложив Филиппу:

— Филипп Олегович, думаю, вы понимаете, коллега, мне сейчас предстоит наделить даром распознавания языков Настасью Ярославну. Вас же я прошу рукоположить Марь Вячеславну, тако же снарядив ее столь полезным в дальних странствиях языковым талантом…

Немую театральную сцену, изумленное недопонимание кое-кого из собравшихся за одним столом нарушила реплика арматора Вероники, непринужденно скомандовавшей:

— Настена, Манька, чё рты разинули? Расселись тут, как Леда на яйцах. Толстомясые задницы от стульев ну-кася оторвали и шагом марш в малую часовню!

В ризнице облачиться в мантии неофитов и трепетно ждать таинства хиротонии…

Едва Настя и Мария гуськом в безмолвии покинули столовую, прецептор Павел с долей укоризны обратился к арматору Веронике:

— Грубовато вы с ними обходитесь, Ника Фанасивна.

— По-другому нельзя, Пал Семеныч, что в лобок, что по лбу. Нет мозгов — пиши калека. Обе дуры безмозглые, одна больше, другая меньше…

Когда арматор Вероника ушла проверять, как исполняется ее приказание, прецептор Павел сокрушенно развел руками:

— Ай-ай-ай… неистребимы наши обычаи понукать, цукать, шпынять младших в чине и в должности… Господи, помилуй нас, грешных…