Хочу быть с тобой (СИ) - Заозерная Марта

- Договорились. Серый пусть едет с тобой. Будет твоими глазами, - перспектива ехать с ним наедине не прельщает.

Нагорный ныряет в машину забирает мою сумочку и еду. Посмотрите только какой заботливый. Поджимаю губы.

Первые полчаса едим с ним в тишине, атмосфера гнетущая. Сколько раз я обо всем пожалела не сосчитать. Просто не могу себя контролировать. Так тяжело мне еще не было, несвойственные мне смятение и неуверенность в правильности принимаемых решений решили сейчас отыграться за все годы.

Руслан молча протягивает ко мне руку, ладонью вверх. Смотрю на него, напряжен точно так же, желваки всё ещё ходят. Ему тоже нелегко, с его темпераментом держать себя в руках подобно подвигу.

- Неужели так сложно, - произносит натянуто, но руку не убирает. Сердце сжимается от осознания, гордость свою уязвляет. Чувства захлестывают моментально.

Буду считать, что мной движет волнение. Кладу свою ладонь поверх его, он тут же сжимает. Жест простой, но меня эмоционально взрывает, волоски на затылке дыбом встают. Ладонь его теплая, немного шершавая, безумно уютная.

Совсем поплыла, раз уютным его считаю. Пытаюсь собрать мысли в кучу, и себя заодно. Очень сложно.

В какой – то момент Руслан набирает скорость, при этом ладонь мою сжимает сильнее. Закрываю глаза и погружаюсь в себя и свои ощущения. В его присутствии все органы чувств обострены. От досады, что всё именно так происходит, хочется плакать.

Варианта ему поверить, у меня нет, просто нет. Уже слишком поздно. Да и страх, что ему надоест, что он заскучает, что разница в возрасте помешает, всё меня тормозит.

Ощущение ненужности. Оно давно во мне поселилось. Ещё с тех времен, когда мама была жива. Ей было плохо, а мне так хотелоь ей помочь, так хотелось.

«Малыш, давай позже».

«Давай не сейчас».

Прошло много лет, её мотивы я понимаю. Потеря ребенка – самое страшное. Но то одиночество, что тогда мною было испытано, оно никуда не ушло. Поселилось внутри.

Знаю, абсолютно точно, мама меня очень любила. Их с папой любовь чувствовалась во всем. Времени на меня хватало, и вот результат, двадцать лет прошло, а ощущения из прошлого живы.

Страх быть не к месту, он дикий. И справиться с ним я могу не всегда. Тогда в моей голове бродили мысли «А что если б я умерла, а братик всё же сумел родиться. Мама бы рада была? Хоть чуть – чуть». Странные мысли…

Также было и с Димой. До появления Крис, у него всегда было время со мной пообщаться, затем его резко не стало.

Всю свою жизнь я бегу от ненужности.

Закрываю глаза и снова чувствую на себе прищуренный взгляд. Всю дорогу до базы смотрел.

Глава 28

Представление о «базе отдыха» у меня осталось, как и у многих детей девяностых, очень красочное, притом, что в плохих условиях никогда не жила, просто к нам развитие шло очень долго. Большинство красивейших мест было застроено давно, и капитального ремонта санатории, базы и дома отдыха не видели десятилетия. Сейчас же инвестиции всё же дошли, стало заметно уютнее. Вот и сейчас лежу и смотрю на абсолютно белый потолок, чем дольше смотрю, тем яснее вижу узоры, которых тут быть не должно. Когда – то давно, психолог в моем непозволительно дорогом учебном заведении сказала папе, что я поехала кукушкой. Может быть, зря женщину уволили? В памяти всплывает отрезок видео с её участием… нет, не зря.

В дверь начинают резко стучать, долбят.

Приподнимаюсь с кровати и иду открывать. Правой рукой прижимаю к груди левую, которая до сих пор горит, хотя я её с хлоркой разве что не помыла, потому что не нашла её. Нездоровое влечение, нездоровые мысли.

Сережа заходит в номер, как только я дверь открываю, у него в руках мои вещи. Ура, в халате ходить жарковато.

Всматривается в моё лицо, как в карту сокровищ.

- Сглазишь сейчас, - отшучиваюсь, забирая свои вещи, - Как добрались?

- Без приключений, Димон злой, как черт, правда, - произносит, проходя в номер. Принюхивается, глубоко втягивает в себя воздух. Прищуривается, словно пытается вспомнить что – то.

- Ой, да ну брось, - со смешком машу на него рукой, - Бабкины капли.

Мелкий закидывает голову и хохочет, что есть мочи хохочет. Качаю головой с улыбкой, ныряя в сумку за удобными вещами.

- Серьезно? До сих пор? – произносит сквозь проступившие слезы.

- Малыш, ты уписаешься сейчас, - легонько в плечо его толкаю, направляясь в ванную комнату, - Буду пить, пока они меня реально в бабку не превратят. И не только внутренне, - подмигиваю ему, высовывая голову из двери.

- Саяра Корвалол Алеева… Неплохо. Может тебе блогером каким – нибудь стать? Я подпишусь. Будешь учить молодежь, как чабрец заваривать.

- И пяточные шпоры этой настойкой мазать, - кричу из – за тонкой двери.

Сереже снова весело.

- Я скучал по тебе, - произносит, судя по звуку, под самой дверью.

- Береги нос, - предупреждаю и толкаю дверь. Стоит от меня в полуметре, мой большой мальчик, - Я тоже. Очень. Поверить не могу, что ты так вырос. Вот такой был, - ставлю ладонь на уровень локтя.

Цокает и качает головой.

- Когда ты уезжала, мне семнадцать было, - берет мою руку и поднимает до головы, моей, затем чуть выше, - Вот таким я был, - взгляд становит серьезным, - До сих пор поверить не могу, что ты меня бросила.

Колко. В самое сердце. Уголки губ ползут вниз, зажмуриваюсь.

- Всегда возвращалась.

- Это точно. Я думал, что вернешься. Ждал.

Он преувеличивает, естественно. Когда я уезжала, его интересы имели абсолютно иной вектор, я в них вписывалась только по воскресениям. Совместные ужины оставались своеобразным ритуалом.

- Не издевайся. Останься я, ты бы в армию не попал. Баб Яра бы не пустила, - быстро – быстро машу в воздухе ладонью, словно пытаюсь аромат почувствовать.

- Не думал, что ты до сих пор ими балуешься. Перенервничала?

Да, но надеюсь, никто из вас не догадывается о реальной причине. Сережа будет первым, что обрадуется тому, что Дани в пролете. Я же умру от вселенских масштабов самобичевания и отвращения к себе.

Неопределенно передергиваю плечами.

- Чуть булкой от испуга не подавилась.

Сережа закрывает рот кулаком, давил смех.

- Куда только в тебе помещается. Я тебя когда увидел, офигел. Надеялся, что ты хотя бы набрала с десяток другой килограммов.

Надуваю щеки, эдакий хомяк.

- Яр, - Сережа становится серьезным. Вопросительно поднимаю брови, - Ты злишься на маму? За то что её рядом нет.

Воу. Самый момент поумничать. Со стороны – то легко посоветовать тот самый, единственный верный, подход.

- Только сегодня вспоминала своё детство. То чувство нехватки внимания мамы, которое испытала когда-то очень давно, ещё при её жизни.

- Я злюсь на них порой. Тошно от себя в такие моменты, но ничего поделать не могу. Злюсь, что в самые важные моменты моей жизни их не было рядом, - боль этого мальчика нутром ощущаю. На клеточном уровне. Зажмуриваюсь, - Загрузил тебя? Прости, нашло, - Сережа приподнимается со стула.

- Стой, - подхожу к нему ближе, обнимаю, он тут зеркалит, - Понимаю о чем ты. Моя меня очень любила, а я всё равно, нет – нет, да вспоминаю, то что душу выворачивает. Ищу хоть какие – то минусы, чтоб боль утраты облегчить. Любящего, заботливого, внимательного человека терять намного больнее. Это слабость, каждый ро своему слабый. Сколько бы лет не прошло, их всегда будет не хватать. Она единственный человек, с которым бы я сейчас могла посоветоваться, - закусываю до боли свою губу. Уверена, она бы мне сказала слушать своё сердце, - Они всегда с нами, вот тут, - касаюсь его груди слева, - И они, и Дима, и я, мы все тебя очень любим. А Маруся! У вас что-то случилось?

- На маму её снова что-то нашло. Недостаточно хорош для Маруси, - мои глаза на лоб лезут. Сережа усмехается, с привкусом горчинки, - Ты не объективна, не в счёт.

Смотрю в его глаза. На словах о «недостаточно хорош» у меня сердце сжимается, и не только оно, посторонние мысли из головы вылетают. Мой большой, ранимый маленький мальчик. Осознаю, вырос он только внешне, а внутри всё тот же малыш, который чувствует себя никому не нужным. Хватаю его ладонь, сжимаю своими обеими и веду к дивану, сопротивления не чувствуется.