Тайна, покрытая мраком - Владлен Бахнов

Опасно находиться в нем!

Или:

Помни, пожар обнаружив в квартире:

Наши пожарные — лучшие в мире.

Три дня стихи Сергея Афанасьевича горели неоновым светом над Шумиловском. А на четвертый день сгорел сам автор. С тех пор он и стал таким желчным, считая, что талант стихотворца погубил его карьеру, как уже неоднократно случалось в истории мировой литературы.

— Я полагаю, что тянучки следовало бы назвать так: «Тянучка», — проговорил наконец бывший поэт.

— А что? — встрепенулась измученная ответственностью Сидорова. — В этом есть что-то свежее, оригинальное.

— И просто, и никаких двусмысленностей! — подхватили присутствующие.

Сергей Афанасьевич выглядел победителем.

— Так-то оно так… — задумчиво произнес лысый предпенсионного возраста называтель. Отделы в Горназе делились на подотделы, а подотделы на столы. Узкая специализация дошла до того, что в отделе кондизделий числился даже один подстол, а именно — подстол восточных сладостей. И лысый предпенсионер был главным в этом подстоле.

— Так-то оно так, — сказал подстолоначальник, — но давайте вдумаемся: ребенок берет конфеты и читает: «Тянучка». Что нового узнает он об окружающем мире? Ничего. Какие воспитательные функции несет такое название? Никаких. Правда, есть в названии «Тянучка» элементы сатиры, бичующей отдельные случаи бюрократической волокиты. Но должны ли конфеты бичевать, должны ли тянучки высмеивать?.. Не знаю, не знаю.

— Мне кажется, Николай Васильевич преувеличивает, — сказала Сидорова, — но если подобные мысли возникли у одного человека, то они могут появиться и у других. Так что… Какие есть еще варианты, товарищи?

— И вот так приходится работать над каждым названием, — вздохнула, выключая экран, Примерова. — И в галантерейном отделе, и в парфюмерном, и в винно-водочном. Мы, по сути дела, творческая организация. А творчество — дело такое, тут, знаете ли, как когда. Придет вдохновение — десять названий сразу придумаешь, а другой раз целый день просидишь — и ни слова! Творческий процесс! Так вот, теперь вы знаете, почему мы не успеваем справляться, и видите, что никто в этом не виноват.

— Это верно, — согласился Мартушкин. — Но неужели невозможно решить эту проблему?

— Не волнуйтесь, все возможно, — весело улыбнулась Примерова. — И мы нашли единственно правильный ключ к решению данной задачи.

— Какой?

— Кибернетика — вот кто нам поможет. Пойдемте!

Они прошли по коридору, сели в лифт, спустились, прошли по другому коридору, поднялись этажом выше, свернули направо, потом налево и в конце концов дошли до дверей с непонятной надписью «Элсоназ».

За дверью слышался громкий, странно звучащий голос. Он звучал, как тот голос, который сообщает по телефону время: сначала медленно и торжественно — «Двадцать один час», а потом невнятной скороговоркой: «Тысыдцать минут».

— Белая сирень, белая астра, — говорил голос. — Белая лошадь, белая ворона…

Затем он умолк, двери распахнулись, и Примерова ввела озадаченного Мартушкина в большую комнату, которую следовало бы назвать небольшим залом.

Вдоль стен стояла какая-то сложная техника. Аппараты поблескивали многочисленными никелированными ручками и разноцветными кнопками. Загадочно мерцали туманные экраны осциллографов. Дрожали стрелки приборов, то вспыхивали, то гасли огоньки крохотных лампочек.

— Что это? — заинтригованно спросил журналист.

— Элсоназ, — с гордостью произнесла Примерова. — Элсоназ, или электронный составитель названий. Он еще не до конца сделан, но скоро вступит в строй.

— Невероятно! — сказал Мартушкин. — А сколько названий сможет составлять эта машина?

— Примерно десять тысяч вариантов в час! Современно?

— Потрясающе! На уровне мировых стандартов!

— И учтите, идея создания элсоназа родилась у нас в коллективе.

— Но это же замечательно! Это сенсационно! — восхитился Мартушкин. — Вы же сами не понимаете, что сделали!

— Белая ночь. Белый парус, — снова послышался загадочный голос. — Белая акация. Белая голова.

— А это кто говорит?

— Как кто? Элсоназ. Сам составляет, сам говорит.

— Сам? Как же это у него получается?

— А это вам наш специалист объяснит. Товарищ Фигуркин! Константин Львович! — громко позвала Примерова.

Из-под аппарата показались ноги. Потом оттуда с трудом выбрался уже знакомый нам Костя.

В одной руке у него был паяльник, в другой тестер.

— Познакомьтесь. Это наш изобретатель и рационализатор Константин Львович Фигуркин.

— Рад познакомиться! — сказал Мартушкин, протягивая руку.

Фигуркин неловко попытался сунуть тестер под локоть и переложить паяльник. Но в результате этих операций и паяльник и прибор полетели на пол.

— Очень приятно, — пробормотал, здороваясь, Костя.

— Вот товарищ корреспондент интересуется, как устроен элсоназ.

— Как устроен? Это элементарно, вы сразу поймете. Вот это запоминающее устройство, электронная память. В этом блоке хранятся существительные, в этом — прилагательные. А здесь, в электронном смесителе, существительные соединяются с прилагательными и образуются варианты названий.

— Действительно, как просто!

— Нет, нет, это еще не все. Основным и самым сложным в системе элсоназа являются электронные фильтры. Их довольно много: смысловой фильтр, эстетический, конъюнктурный, контрольный и так далее.

— А каковы функции этих фильтров?

— Видите ли, в электронном смесителе любое существительное соединяется с любым прилагательным. При этом, конечно, могут возникнуть совершенно бессмысленные сочетания. Но они не пройдут через смысловой фильтр. Также могут получиться сочетания безвкусные, но их задержит эстетический фильтр. Архаичные сочетания забракует конъюнктурный фильтр. И так каждое сочетание проходит через все фильтры, и в итоге элсоназ выдает только такие варианты, которые не вызывают никаких возражений.

— Другими словами, — уточнил журналист, — если я правильно понял, с помощью фильтров в элсоназе как бы происходит молниеносное обсуждение каждого варианта?

— Вот именно, — кивнула Примерова. — Вы ухватили самую суть!

Мартушкин задал еще несколько вопросов и, воодушевленный открытием такого замечательного начинания в обыкновенной конторе, помчался в редакцию.

— Симпатичный, правда? — сказала Зинаида Васильевна, когда они остались вдвоем с Фигуркиным.

— Не знаю, может быть. Только я не понимаю, зачем рассказывать об элсоназе, когда он еще не готов?

— Ничего, ничего, это полезно! — Зинаида Васильевна подошла к Косте и тихо добавила — А у меня сегодня свободный вечер. Что мы собираемся делать?

— Да понимаешь… то есть понимаете, — на службе они были строго на «вы», — ко мне, к сожалению, родственник приехал… дедушка из Томска… и мне придется вечером быть с ним.

— А пораньше уложить этого дедушку спать нельзя?

— Да нет, он очень обидчивый. Сердитый старик…

— Ну что ж поделаешь! — Примерова пожала плечами и вышла. А Костя, неизвестно к кому обращаясь, сказал:

— Так тебе, дураку, и надо!

И словно в ответ элсоназ вдруг выкрикнул:

— Белая береза! Белая липа!

Фигуркин торопливо шел по музею. Нe глядя на картины, он миновал один зал, второй, третий. Затем вдруг становился, к чему-то прислушиваясь. Выглянул в соседнюю комнату и, отпрянув в угол, стал с интересом рассматривать крупное полотно, на котором в натуральную величину был изображен трактор.

Вскоре из соседнего зала появилась большая группа экскурсантов, и Фигуркин незаметно смешался с вошедшими.

— В этом зале, товарищи, — говорила девушка-экскурсовод, — выставлены работы художников нашей области. Обратите внимание, с каким знанием литейного дела написаны картины «На строительстве домны» или «Отчетно-перевыборное собрание в трубопрокатном цехе».

Фигуркин прислушивался к голосу девушки, и тут произошло чудо.

…Исчезли все экскурсанты, и в пустом зале остались только он и она: Костя и девушка-экскурсовод. (Костя почему-то полагал, что экскурсовода зовут Леной, и мы будем называть ее так же.)

Теперь Лена говорила, обращаясь только к Фигуркину:

— Посмотрите, каким оптимизмом и верой в человека отмечены такие произведения, как «Сюда придут геологи» или «Здесь будет электростанция».

А Фигуркин смотрел на полотна, изображавшие голую степь или могучую реку, и отвечал:

— Да, с большим оптимизмом написаны эти картины.

Ему казалось, они бродят вдвоем по безлюдной выставке и, прекрасно понимая друг друга, тихо обмениваются впечатлениями.

— А вы заметили, сколько озорства и юмора в жанровой картине «Купание коней в колхозе имени Восьмого марта»?