Кровь, которую мы жаждем. Часть 1 - Монти Джей

тоже испытали тяготы жизни и существовали за занавесом мировых стандартов. Те, кто бродил по окраинам, не имея ни места, которое можно было бы назвать домом, ни людей, которых можно было бы назвать своими.

Забытые. Одинокие и отчаянно ищущие признания.

Не имело значения, что все мы кардинально отличались как по характеру, так и по внешнему виду. Если бы не обстоятельства и судьба нашей встречи, мы, возможно, никогда бы не заговорили друг с другом.

Если бы Брайар Лоуэлл не сказала «да» на принятие в Холлоу Хайтс, я бы никогда не пересеклась с ней. Она могла бы попросить поменять соседку, как только увидела табличку с мертвыми жуками на стене и состояние моей половины общежития, но она не сделала этого. Она увидела что-то во мне, как и я в ней.

Увидела человека, которым я стремилась стать. Умную, волевую и стойкую. Она не позволила своему воспитанию испортить то хорошее, что в ней было. Она использовала навыки, которым ее научили в детстве, чтобы пробиться в жизни, и нет никого, кого бы я уважала больше.

Я точно знаю, что никогда бы не переступила порог школы Сэйдж Донахью. Девушка из стали и пламени, закаленная жестоким обращением и королева масок. Злобная чирлидерша с превосходной и красивой грацией была лишь одним из ее фасадов, созданных для защиты девушки, которую я знаю сейчас.

Заботливую, страстную и яростно защищающую людей, которых она любит. Она больше, чем сумма всего того, что люди говорят о ней. Больше, чем то, кем ее заставил стать отец. Сэйдж — это больше.

— Ты должна была просто поехать с нами, — пробормотала Брайар, уткнувшись мне в плечо. — Говорила тебе ехать. Моя мама была чертовски расстроена, что не смогла с тобой познакомиться.

— Это было время для тебя и Алистера, и я не хотела вмешиваться. — Я вдыхаю их знакомые запахи, и если бы не ужас от того, что должно произойти, я бы заплакала от счастья.

— Ему было бы все равно! — Она отступает назад, пристально глядя на меня: — Ты ему нравишься, хотя он этого и не говорит. Он больше не смотрит на тебя так, как «я всех ненавижу», и это уже победа. Гораздо больше, чем это можно сказать. — Она толкает Сейдж бедром, мягко ухмыляясь.

Сэйдж стонет, откидывая свои клубничные светлые волосы на плечо. — Он никогда этого не оставит. Ты же сама хотела пойти той ночью!

— Алистер переживет это. Он просто ворчливый. Не должен вредить своему ребенку и все такое, — шучу я, и это вызывает у них обоих громкий смех.

Встречи с ними стоили того, чтобы ждать. Они обе предложили мне поехать с ними в отпуск, но я отказалась. Не потому, что я не хотела ехать, но я знала, что им нужно время.

Время, чтобы принять эту новую жизнь. Последствия, с которыми мы можем столкнуться, и будущее, которое может наступить.

Мы все смирились.

— Как побережье? Тебе уже надоел Рук? — спрашивает Брайар, и Сэйдж улыбается.

Я провожаю ее взглядом и вижу, как они задерживаются на брюнете в нескольких футах от нас. Его руки свободно свисают вокруг плеч обоих друзей. Тэтчер и Алистер выглядят так, будто предпочли бы быть мертвыми, а не тронутыми, но они позволяют ему висеть.

Широкая ухмылка озаряет его лицо, когда он над чем-то смеется, заставляя обоих мальчиков по обе стороны от него либо ухмыляться, либо качать головой. Может, я и не понимаю всей внутренней работы их группы, но я знаю, что Рук — это свет. Тот, кто использует шутки, чтобы облегчить свою боль. Кто смеется и освещает комнату. Он — свет для парней, и он — свет для Сэйдж.

Тот, кто вывел ее из темноты, в которой она оказалась, и от любви к нему на ее лице у меня щемит в груди.

Любить и быть любимой.

Это все, чего каждый хочет на самом деле.

Жестоко. Страстно. Всех.

Ну, в основном все. Мой взгляд лишь на мгновение переходит на Тэтчера, прежде чем я возвращаюсь к своим друзьям.

— Не думаю, что от него можно устать. Я, может, и хотела бы его убить, но он мне не надоел.

— Я слышу, как ты говоришь обо мне, детка. Не забудь сообщить им о новом пирсинге, который ты сделала в Сан-Диего, — кричит Рук, в его тоне звучит радость с оттенком похоти.

Сэйдж вскидывает глаза, ее рука поднимается, чтобы оттолкнуть его, прежде чем она обращается к нам. — Беру свои слова обратно. Я беру назад все, что я только что сказала.

Мы смеемся, продолжая болтать, когда голос Тэтчера поднимается на октаву, чтобы мы все могли его слышать, требуя внимания.

— Почему вы двое такие любопытные? Я же сказал вам, что я занят. Не говоря уже о том, что не я один опоздал. Почему вы не донимаете дорогую королеву жуков, почему она опоздала? — Он наклоняет голову в мою сторону, обращая взгляды всех присутствующих в мою сторону.

Я вижу немой вопрос на их лицах, любопытство — качество, которое мы все разделяем.

Где ты была?

Чувствуя себя неловко, когда на меня смотрит столько глаз, я просто неловко машу рукой. — Извините, я заканчивала проект.

— С Коннером Годфри? — спросил Алистер, приподняв бровь, осмеливаясь, чтобы я солгала ему об этом. Каждый раз, когда я нахожусь под его взглядом, я чувствую себя ученицей, вызванной в кабинет директора.

— Он просто друг, учитель, — говорю я, настороженно глядя на все направленные на меня взгляды. — Он помогал мне этим летом с коллекцией и определением видов.

— Да, а когда он не с тобой, он занят тем, что помогает Стивену Синклеру похищать и продавать девушек. — У Рука отвисает челюсть, и я наблюдаю, как Сэйдж обхватывает его руку, прислоняясь ближе к его телу.

— Мы еще не знаем этого, Ван Дорен.

— Пощадите меня. Кто еще это может быть? Он, по сути, носит табличку с надписью «Я занимаюсь нечистоплотным дерьмом». — Вся эта семья в полной заднице, и я гарантирую, что они все замешаны.

Алистер закатывает глаза, но не совсем не согласен, когда говорит: — Мы же не можем прийти без предупреждения и начать задавать такие вопросы. Мы сейчас находимся под радаром полиции, но мы не неприкасаемые, и преследовать семью Синклеров — значит