Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм (СИ) - Бреннер Марина

- Ох, никуда не денешься, - вдруг зазвучали в памяти шепотки служанок, между собой обсуждающих болезнь геррны Милинды Анкрейм и вероломство её мужа - Брат любит сестру богатую, муж жену здоровую. Погонит наш геррн Айрес её прочь, погонит... 

В тот отрезок времени мама вспомнилась Белле обрюзгшей, тяжело дышащей, с уже слегка оформившимся животом, который не скрывали даже просторные платья, и резко испортившимся характером.

В то время Милинда часто кричала на детей и слуг, чего прежде никогда себе не позволяла.

Слуги и дочери покорно терпели хамские выпады, пощечины и оскорбления. Белла и Нанни, готовно приняв обьяснения одной из служанок, старались не злиться на маму. Пошушукавшись между собой, приготовились ждать появления на свет братика или сестрички.

Однако же, вместо нового родственника время явило окружающим внезапно вернувшуюся красоту и стройность матери, а после - её же резкую, разрушающую старость и быструю смерть. 

Леди Патрелл опустила серьгу в шкатулку, хлопнула крышкой и прикрыла глаза.

- Ревешь опять? - горячие руки мужа опоясали талию сзади, щека его прижалась к затылку.

- Нет, что вы! - выдохнула девушка, со странной готовностью принимая ласку - Геррн... Дьорн! Вы мне вот прямо сейчас должны кое - что пообещать.

Бастард застонал:

- Ну что ещё?

- Поклянитесь Светлыми Силами Аргарона, что не выбросите меня из дома, как ненужную вещь, когда... 

Лорд застонал ещё громче, уткнувшись лицом в макушку жены.

- Клянитесь, Дьорн. - Беллиора была неумолима - Обещайте, что мне нечего бояться. Клянитесь Богами!

- Как же ты меня измучила, - еще крепче прижал он её к себе - Ладно... Белла! Слушай, внезапно вспомнил... Одну историю тебе расскажу. Была у меня собака... Давно, я еще мальчишкой был. Забавная такая, мелкая, беленькая. Шерсть клочками и морда... ну совершенно невозможная! Характер у той сучки был, надо сказать! Вот если что не по ней - нагадит на коврик, тявкнет и убежит. Или исподтишка за ногу цапнет. Но вообще, преданная была тварь... Ну и вот. Состарилась, заболела, наладилась помирать, похоже. Какая - то шишка у нее на шее выступила. Мать лечила, да только мало понимая в этом, не справилась, а целителей для зверья рядом не было, да и... Кто бы стал заниматься? Под конец животная ноги едва таскала, не жрала почти. Соседи и говорят: "Гоните. Зачем это вам?" Старых и больных собак со двора гонят...

- Почему? - голос Беллиоры дрогнул.

- Ну как почему? Чтоб даром не кормить... Ясно же. Вот и говорят: "Гоните." Я ревел страшно, а мать сказала, что делать этого не станет, не заслужила Бусинка такой участи. Так она у нас и осталась. До самой смерти. Понятно тебе?

Девушка поежилась:

- Ужасная история, Дьорн. Но только... К чему эта аллегория? Аллегория, я правильно поняла? 

Вместо ответа он резко развернул жену к себе:

- Ну подумай, - прошептал, вливаясь взглядом синих глаз во всё ещё пустые, но уже слегка теплеющие голубые ледышки - Если мы кого - то приближаем к себе, так назад пути нет. Верно? Или идти до конца, или уж не приближать, Белла...

- Ох..., - выдохнула та, ощущая озноб, разрывающий в клочья кожу, мышцы, мысли - Дьорн... Вы... Ты... Я...

Подчиняясь сильным рукам, привстала на носочки. И вдруг начала оттаивать, как замороженное насмерть масло под палящим летним Аргаром, плавясь под глубоким, искренним и неожиданно живым, бескорыстным поцелуем мужа... 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Крепко подхватив Беллу под ягодицы, Дьорн понёс ее к постели. Не прерывая поцелуй, даже приглушил дыхание, словно боясь спугнуть возникшую стихийно готовность отдать. Отдать, а не взять. Наконец - то...

Это "наконец - то", присевшее робким, хрупким мотыльком на неверный, раскрывающийся бутон, могло и исчезнуть.

Отцепив жесткие лапки от слабых лепестков, вспорхнуть и, растаяв в ночи, улететь прочь.

Никому не было известно, КАК и НАСКОЛЬКО лорду не хотелось этого в тот момент!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Только не бойся, - жарко прошептал в теплые губы девушки - Не бойся. Плохого не сотворю с тобой, веришь? Веришь мне?

- Да, - кивнула, погладив его по жесткой щеке - Да... Дьорн. Вы мне только напоминайте, что делать.

- Говори мне "ты", Белла.

- Ты...

Как умел осторожно, как смог бережно, уложил жену в постель. Белла приподнялась, неуклюже пытаясь освободиться от сорочки, которая отчего - то завернувшись рулоном, зацепилась за ноги. Кроме того, еще и пышные кудри, стянутые в некрепкий хвост, рассыпались. Лента потерялась, а пряди волос прилипли к влажному рту и леди Патрелл пришлось плеваться и пытаться сдуть их прочь.

Девушка дернула правой ногой, чихнула и глупо хихикнула, представив насколько сексапильно и "воспламеняюще" мужское воображение она сейчас выглядит.

В читаных - перечитанных ею дамских романах красавицы, страстно брошенные брутальными кавалерами в море пахнущих духами алых шелковых простыней, тут же начинали стонать, извиваться, вопя "Возьми меня, Остин! Я горю! Я пылаю! Скорей, скорей, пока..." Дальше следовали варианты: "Пока нас не видят.", "Пока супруг в отьезде.", "Пока не настал рассвет." Следом за этим дышащий, как воин после долгого перехода, перекатывающий мышцы под кожей, полуголый Остин, Марвин или Престон, обрушивался сверху на текущую соком нетерпения и стыда, орущую мартовской кошкой, Минни, Тарию или Аннету. 

Здесь же, сейчас, в этой спальне, в эту молодую ночь, всё получалось проще, ярче, циничней и... искренней.

- Замри! - велел бастард - Не дергайся, Бабочка. Ногами, говорю, не дрыгай. Испинала всего...

- Простите... Прости, Дьорн.

Выпутав ноги супруги из подола сорочки, подтянул его повыше. Одежда поползла вверх, обнажая нежный живот и маленькие груди с твердеющими от прохлады и желания, розовыми сосками.

Отбросив сорочку прочь, быстро разделся сам, явив приходящей ночи те самые перекатывающиеся под кожей стальные мышцы, железную стать и жаркое, кипящее нетерпение плоти. 

- У меня на тебя, Белла, вот так и стоит, - прошептал, склонившись и касаясь губами полуоткрытого рта жены, а влажным, пульсирующим членом мятной изнанки ее бедра - Представь... я думал... чем быстрее поимею тебя, тем быстрее это пройдет...

- Не прошло? - выдохнула Беллиора, пропуская руку мужа меж своих разведенных ног - Не прошло...

Где - то далеко, очень далеко ужаснулся разум леди Патрелл. Как это она может спрашивать ТАКОЕ?! Задавать ТАКИЕ вопросы и ТАК таять под нажимом хищных мужских рук и челюстей, лежа с разбросанными в стороны ногами, как последняя, дешевая... ПРОЧЬ! Рассудительность скрылась, отойдя вглубь клетки, прижавшись к толстым прутьям и замерев там.

- Поласкай меня, - попросил Дьорн, легко гладя набухшую женскую суть - И не дрыгай же ты ногами, Белла! Что опять случилось?

Вместо ответа та выгнула спину и, подведя руку под поясницу, достала оттуда большую заколку для волос.

Украшение утонуло в руке лорда, а в следующую секунду полетело в угол, печально звякнув и замерев там. 

И вновь повторилось очарование, и слабое "простите" сгорело в поцелуях, движениях, воздухе ночи и крепких обьятиях.

Дьорн, наконец - то освободившись от одежды, лег рядом с женой. Беллиора же, сжав рукой горячую напряженную плоть мужа, погладила ее нетерпеливыми пальцами, вызвав резкий, короткий стон.

- Еще, - попросил бастард, почти не разрывая поцелуй и не прерывая ласки, становящейся всё более глубокой - Еще. Мне нравится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сам себе удивляясь, как могут заводить эти неумелые, слабые поглаживания, застонал, прижимая к себе жену одной рукой, другой же лаская ее между ног и старясь быть нежнее, как можно нежнее... В который раз уже поражался, отчего так горячи и так желанны порывистые, почти девчоночьи поцелуи. И как, и отчего тянет и тянет только к ней... Всегда к ней!