Война кротов - Александр Шакилов

– Спасибо, сын. – Фидель потрепал Ункаса по загривку. – Спасибо!

Ункас сообщил ему: спасателей атаковал один из воспитанников Шулявской, мощный телепат. Заставил поверить их в то, что все они ослепли.

– А теперь заставил поверить, что мы видим в темноте? – усомнился Мышка.

– Ункас сказал… В общем, телепат может стимулировать определённые участки головного мозга. Кстати, все воспитанники Шулявской видят в темноте. Верно, Лектор?

Отвернувшись, нигериец пробурчал нечто невразумительное. Намеки Фиделя ему явно не нравились. Сайгон решил выяснить, на что именно намекал команданте, потом, когда они выберутся из этой передряги. У них крупные неприятности. Ослепнуть, а потом прозреть во мраке – разве это хорошо? От таких упражнений извилины через нос вытекут. Или через уши. Тьфу-тьфу-тьфу.

– Чего плюёшься? – Мышка схватился за револьверы.

Мародёр был на взводе, он мог сорваться в любой момент.

Сайгон миролюбиво выставил руки перед грудью, мол, прости, братишка, не со зла, случайно получилось. Мышка с трудом отлепил пальцы от оружия, улыбнулся… и превратился в мать Сайгона.

– Серёжа, ты сделал уроки? Что-то я не видела, чтобы ты сегодня занимался.

Сайгон отпрянул, потянулся за луком и тут же выругал себя. Какой, к чертям, лук?! Какие стрелы?! Это же мама! Любимая мама!

– Мам, но ведь ты умерла. – С губ само сорвалось. Сердце Сайгона кричало, чтобы рот его больше не открывался.

Это же мама, Серёженька, ты разве не видишь? Она жива!

– Я?! – растерянно улыбнулась мать, вытирая ладони о передник. – Умерла? А кто ужин приготовил? Пушкин?

От неё пахло жареными котлетами. Сайгону внезапно захотелось оказаться на кухне, на той самой кухне из детства. Вымыть руки с мылом, сесть за стол, мама подаст тарелку с гречневой кашей и двумя – обязательно двумя! – котлетками. А рядом она непременно поставит миску с салатом из помидоров и огурцов, хорошо посоленных и политых подсолнечным маслом.

Пододвинув табурет, мама села рядом.

– Ну, что было интересного в школе? Скоро родительское собрание, меня там будут ругать?

Губы хотели рассказать матери о том, что школы давно уже нет, как нет и директора с учителями. Из всего педсостава спаслась лишь Елена Владимировна, да и та умерла от сифилиса на пятый год после войны. Она спасла мальчика Серёжу и девочку Свету, а они ей помочь ничем не смогли…

Сайгон заставил губы молчать. Для этого ему пришлось сильнее стиснуть челюсти. На вопросы матери он отвечал односложным мычанием.

– Что ты задумал, сынок? Куда собрался? Неужто хочешь найти отца? – Мать скрестила руки на груди. С тех пор, как отец от них ушёл, она болезненно воспринимала любопытство сына на его счёт. – Думаешь, раз он замечательно играл блюзы на губной гармошке, то и во всём остальном он тоже был хорош? Как бы не так! По хозяйству от него ничего нельзя было добиться, даже лампочку вкрутить – и то не мог. А уж полку прибить, кран починить – куда там! А если говорить о нём как о любовнике…

Вот этого Сайгон точно слушать не желал.

И потому очнулся на платформе Шулявской.

Длинными щупальцами его обхватил за ноги мутант, похожий на громадную улитку, только почему-то с человеческой головой. На Сайгона с интересом смотрели голубые глаза. И было в них столько доброты и ласки, что Сайгон не сразу заметил, как по подбородку мутанта, с шипением падая на платформу и пузырясь, стекает слюна.

Если мутант надумает плюнуть в него, то…

Где все? Спасатели бросили товарища по оружию? Сдрейфили, да?!

Стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать опасную тварь, Сайгон скосил глаза влево, обнаружив рядом, метрах в пяти, Гильзу, всю опутанную тонкими верёвками. Она была похожа на гусеницу в коконе. Вот-вот превратится в бабочку. Гильза молчала, всем своим видом выражая недовольство тем, что её спеленали. Чуть левее амазонки лежал лицом вниз Мышка. Кто-то положил ему шляпу на ягодицы. Забавно получилось.

А где же Байда, Лектор, Фидель и Че?

Где Ункас?

Пусть сюда приковыляет старик со стальным посохом. Пусть он поможет Сайгону выбраться. А если наоборот – безумец ускорит его смерть?..

Без паники. Сначала надо осмотреться. Два ряда прямоугольных пилонов, выложенных разноцветной плиткой. Нарядно, будто в детском саду, куда мать водила маленького Серёжу Кима. Ярко. А ведь так оно и есть: вся станция – детский сад. Вот только дети здесь особые. Специфические дети. Над пилонами, у самого потолка, что-то написано. «Свобода. Рівність…»[16] – прочёл Сайгон, а потом его отвлёк мутант.

– Хочу, – звонко сказало существо, похожее на улитку, осьминога и чуть-чуть на человека.

– Что? – спросил святошинец, и щупальца крепче обвили его.

Это было уже больно.

Сайгон почувствовал на себе взгляды десятков глаз. Больше не опасаясь спровоцировать мутанта, он завертел головой. Ощущение того, что на него смотрят, не пропало, но Сайгон так и не заметил зрителей. Они очень хорошо прятались.

– Кто здесь? Эй, покажитесь! Кто здесь?!

Что-то пробежало по побеленному округлому потолку.

Внезапно щупальца напряглись, развернув Сайгона на сто восемьдесят градусов, лицом к мозаике на торцевой стене центрального зала. Мутант явно что-то хотел показать фермеру.

Мозаика. Слева внизу – трубы, дым, промышленное здание, может, завод, а может, электростанция. Раньше Шулявская называлась иначе… Завод «Большевик»! Точно! Не электростанция, значит, а тот самый завод. Справа от здания стояли двое мужчин, выложенных из голубой и белой плитки. Они держались за поручень. У того, который с усами и чуть выше, на плече покоился молот. А второй в поднятой руке держал… да это же условное обозначение атома, ядро с двумя овалами-орбитами электронов! Хорошая шутка: вечно мирный атом в руках рабочего, только крестьянки рядом не хватает. В косынке, кирзачах и с веслом в натруженной ладони.

– Это мы. – Голос мутанта звенел колокольчиком. Сказано было с гордостью. По крайней мере, Сайгону так показалось.

Он заметил у мозаики с десяток крысиных трупов и несколько кучек грибов. Подношения. Похоже, аборигены Шулявской придавали здоровякам, вцепившимся в шест, особое значение. Мы, значит? Дети мирного атома, да?

Вдруг мужчина на мозаике, тот, что с молотом на плече, моргнул. Сайгон решил, что ему просто показалось. Но нет, рабочий вновь моргнул. А потом глаза его отделились от стены и в облаке прозрачного желе качнулись к Сайгону. С близкого расстояния угадывались силуэты костей и внутренних органов. Если добавить цвета, существо будет обычным человеком, только уж очень большого роста. Ещё один ребёнок Шулявской?..

– Они стесняются. Прячутся, – пояснил улиткообразный мутант.

Сайгон обернулся и вздрогнул – с ближайших пилонов на него смотрели десятки любопытных глаз. Гильза предпринимала отчаянные попытки вырваться из кокона – странно, что молча. Шляпа с Мышкиной задницы переместилась на спину, и это уже не было забавно.

Высокое прозрачное существо прошло мимо. Сайгон втянул воздух через нос – запах свежего мяса, уж кому как не фермеру его знать. А что едят местные детишки на завтрак? Путников, по глупости забредших на Шулявскую?..

– Хочу. – Мутант-улитка вновь обратил на себя внимание.

«Это наркотический бред! – понял Сайгон. – Я пил чай, заваренный растаманом, потом курил его дурь. И вот – у меня видения! Нужно просто расслабиться, ничего не делать – и скоро всё пройдёт».

– Что ты хочешь? – спросил Сайгон, глядя в голубые глаза. И тут же понял, что мутанту нужно. Он снял с себя халат, позаимствованный на Берестейской. – Отпусти.

Щупальца опали и змеями расползлись в стороны. Сайгон шагнул к мутанту и накинул халат на большую, спиралью закрученную раковину. Теперь, если не замечать щупальца, мутанта можно было принять за низкорослого горбуна. Тот сразу заулыбался – увидел себя глазами Сайгона. Похоже, именно этого он и хотел: хоть как-то скрыть своё уродство.

– Иди. Можно. – Между мутантом и Сайгоном вдруг возникла каменная стена. Сайгон коснулся её: холодный гранит, шершавый. И ни улитки в халате, ни мозаики.

Что за чертовщина?..

– Быстрей ко мне! Быстрей! – услышал он возгласы Гильзы. – Паук придёт опять! Помоги!

Он кинулся к девушке, с удивлением отметив, что никакого кокона нет в помине. Просто амазонка валяется на полу, извиваясь, словно гусеница. Сайгон склонился над ней и хлёстко ударил ладонью по щеке.

– Очнись.

Часто моргая, она села, обхватив руками колени.

– Ведь был паук. Он спеленал меня…

– Может, и был, – пожал плечами Сайгон. – А может, и не было.

Только сейчас он вспомнил, что вооружён и мог бы использовать нож, чтобы срезать с себя щупальца. Но в плену у мутанта у него и мысли подобной не возникло. А были ли вообще те щупальца? И прозрачное существо, что отлепилось от стены, реально ли оно?

Сайгон не мог с уверенностью сказать ни да, ни нет. Одно он понял наверняка: на Шулявской возможно всё. И он бы сошёл с ума, если б хорошенько не пыхнул с подачи растамана. Так что спасибо Джа, спасибо Че.