Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

– Это знаешь ты. Я хочу тебе верить. Но сказать такое конунгу – значит обвинить его в случившемся. Это же он прислал вам лекаря.

– Если я прибуду к конунгу и попытаюсь его убедить в том, что ведьмы не виноваты. Есть шанс, что от Агне отстанут?

Ингве невольно передернул плечами.

– Молчишь? Вижу, ничего хорошего мне сказать не можешь.

– Врать тебе и изворачиваться не стану, – подтвердил доверенный. – Тебя несколько раз допросят. Пригласят опытную вёльву, чтобы она подтвердила, что твои слова – это правда, а не навеянный морок. Это время.

– Агне и Богданку скорее всего разыщут и убьют. Я должен их предупредить.

– Нет, Къелл. Я не могу тебя теперь отпустить, – Ингве напрягся, ожидая, что собеседник кинется на него с кулаками, но норд только вздохнул.

– А я не могу остаться. Что ты будешь делать, если я уйду?

– Пойду со своими людьми по твоему следу. Ты приведешь нас к ведьмам. Там вас троих и порешат.

– А если я пообещаю через два дня вернуться?

Ингве задумался.

Къелл вёл себя не как одержимый, подконтрольный ведьме воин. Он был сам собой – спокойным, рассудительным. Если не считать, конечно, сцены, которая разыгралась над трупом лекаря. Но тут его тоже можно понять – у доверенного самого давно чесались руки. А ведь это не его близких погубил пришлый доктрус.

– Я хочу тебе верить, Къелл, – Ингве закрыл глаза, принимая решение. – Иди. Я жду тебя два дня. Потом иду по твоему следу.

Норд только благодарно кивнул. А что говорить? Слова излишни. И поспешил скрыться в лесу. Тихо, как кошка. Только ветви кустарников качнулись, словно от порыва ветра.

Ингве ещё долго стоял на месте, размышляя, правильно ли он поступил. Ему хотелось верить, что да.

* * *

Когда в предрассветной тишине раздался стук в дверь – Агне вздрогнула. Сон слетел с неё вспугнутой птицей. Богданка тоже проснулась и опасливо прижималась к своей наставнице, памятуя о том, чему та учила.

Ведьма потянулась сознанием к двери и удивлённо вскинула брови.

– Это Къелл, – тихо сказала она, вставая с топчана и успокаивающе гладя девочку по взъерошенной макушке.

Агне торопливо отодвигала засов. Она почувствовала не только норда, но и его состояние. Женщина посторонилась, впуская его в дом.

– Вам нужно уходить. Сегодня, – поздороваться Къелл даже не подумал: для него последние два дня слились в одни утомительно тяжёлые сутки.

– Где остальные? – Агне уже знала ответ на свой вопрос, но до сих пор не могла поверить, что всё случилось наяву.

– Мертвы. Все, – Къелл был настолько взволнован, что не смог сесть на освобождённый топчан, продолжая диким зверем метаться по единственной крошечной комнате. – Во всём, что случилось, обвинили тебя.

Внешне спокойная Агне, убедившись в своей страшной догадке, только закрыла глаза, душа непрошенные слёзы. Черты лица её заострились, скулы впали, отчего она стала походить на хищную птицу.

– Мы сейчас же выдвигаемся в Бъёркё, – как ведьма ни старалась сдержаться, её голос всё равно предательски дрогнул. – Богданка, собери всю утварь и приготовь нам поесть. Я позову Асофа.

– Вам нельзя туда, – Къелл, наконец, остановился, в упор глядя на женщину. – Люди конунга будут вас везде искать.

– Но я ни в чём не виновата.

– Это знаю я. Это знаешь ты. Но со стороны всё выглядит иначе.

– Значит, нам никуда нельзя, – грустно усмехнулась она. – Что ты предлагаешь?

– Вы отправитесь в Сигтуну[5]. И сядете там на корабль до Ладоги.

– Где это? И что мы там будем делать?

– Это Русь. Новгородское княжество, – он кивнул в сторону Богданки, которая, услышав знакомые названия, заметно приободрилась. – Она знает язык. Не пропадёте. Будете ждать меня там.

– Что? Ты не идёшь с нами? – Агне удивлённо вскинула брови, на её лбу залегла глубокая морщина.

– Нет. У меня здесь осталось важное дело.

По лицу ведьмы было видно, что она хочет возразить, но всё же, сделав над собой усилие, согласилась:

– Хорошо. Мы будем ждать тебя там.

– И ещё, – Къелл посмотрел ей в глаза. – Если я не прибуду по весне – вы отправитесь по речному пути в Киевское княжество[6], ты же оттуда?

Последний вопрос был адресован Богданке. Девочка согласно кивнула.

– Там вам будет легче устроиться.

– Быть может, нам лучше остаться ждать тебя в Ладоге?

– Нет. Опасно. Там часто бывают наши корабли. Можете нарваться на неприятности. В Ладоге прямо у порта есть постоялый двор, хозяин там Фёдор. Здоровый мужик, чернявый, не похож на наших. Ты его ни с кем не спутаешь. Если отправитесь без меня – можешь оставить у него послание. Запомнила?

Агне кивнула.

– Хорошо, – Къелл подался вперёд, расставив широко руки, и ведьма удивилась – никогда раньше норд не выказывал порывов к объятиям – но всё равно подалась навстречу.

В руке Къелла блеснул клинок. Богданка, увидев это, настолько удивилась, что даже не закричала. Она белкой кинулась к ним, намереваясь спасти Агне, вырвать её из объятий норда, но не успела.

Резкое движение, росчерк клинка, удивлённый взгляд ведьмы, ощутившей вдруг небывалую лёгкость.

В правой руке Къелла осталась её отрезанная коса.

– Две одинокие путницы привлекут к себе слишком много ненужного внимания, – пояснил он, отвечая на немой вопрос ведьмы. – Особенно в море. Теперь ты.

– Нет, – девочка попятилась, обнимая себя за плечи[7].

– Это ради твоей безопасности, – норд наступал. – И безопасности Агне. Вам будет легче добраться до Ладоги, если все будут думать, что ты мальчик. Выбирай: жизнь или коса.

Девочка забилась в угол и заплакала.

– Оставь её, – раздался спокойный голос Агне. Ведьма тоже была раздосадована, что лишилась единственного признака, делающего её хоть немного похожей на женщину. Но понимала, что Къелл прав.

Она забрала у норда кинжал и, задумчиво повертев его в руках, положила на грубый стол.

– Идём на улицу, – Агне кивнула Къеллу. – Поможешь мне развести костёр. От этого нужно избавиться.

Она забрала у Къелла свою косу и решительно направилась к выходу.

– Просто кинь в очаг. Или это какие-то ведьмовские ритуалы?

– Нет. Просто запах у сгоревшего волоса слишком въедливый. Каждый, кто сюда придёт – почувствует его.

Они вышли из дома и некоторое время молчали, пока собирали хворост, и Къелл разжигал костер, раздувая едва тлеющую сосновую кору. Ведьма сидела рядом на поваленном бревне и грустно теребила кончик косы. Норд почувствовал укол совести.

«Вот хэйд[8]! – ругал он Агне, но злился на себя. – Хоть бы слово против сказала. Так нет же».

Он потому и не стал предупреждать о том, что собирается сделать: